3. Почему бы нет? (1/1)

Жаклин давно подметила, что время имеет странное свойство – иногда оно будто бы бесконечно растягивается, и тогда минуты кажутся часами, как в том подвале, где их всех хотели предать смерти, а иногда летит быстрее хорошего скакуна – как оно полетело после возвращения отцов-мушкетёров. Ещё совсем недавно они скакали по пыльным дорогам Англии и плыли на корабле через неспокойный пролив – и вот они все стоят перед дворцом, и вновь повторяется старая история: гвардейцы не желают слушать д’Артаньяна-старшего. Но на этот раз Леона с ними нет, он умчался разыскивать де Круаль (а можно ли ему доверять, не перейдёт ли он опять на сторону Кольбера, ёкает сердце), и остаётся надеяться только на себя и свои шпаги.Но сейчас Жаклин совсем не страшно – потому что рядом, бок о бок, сражается её отец.Она рванулась в бой яростно и бесшабашно, так же, как тогда на берегу рванулась целовать Леона (ах, как некстати сейчас было это воспоминание!). Плясала, кружилась, подпрыгивала, уворачиваясь от шпаг и нанося точные удары, встряхивала остриженными волосами – шляпу она обронила ещё в самом начале боя – и задорно смеялась над обескураженными противниками.?Да, да, пусть они поймут, что я девушка! Пусть увидят, как могут сражаться девушки!?Среди мелькающих ярко-красных плащей она замечала то Анжелику, ловко орудующую кулаками, к искреннему восхищению Портоса, то Анри, лихо вспрыгнувшего на широкие перила лестницы, то Рауля, сражавшегося бок о бок с Атосом. Её собственный отец увидел наверху лестницы своего старого врага де Жюссака и с победным рыком устремился за ним. Жаклин удалось пробиться следом, и она неожиданно для себя оказалась во дворце.Сколько раз она проходила по этим комнатам лёгкой походкой, в пышном, отделанном кружевами платье, всем своим существом изображая изящество и женственность! Теперь же она ворвалась сюда фурией, растрёпанная, с наполовину развязавшейся шнуровкой камзола, орудуя шпагой и выкрикивая... Жаклин толком не помнила, что именно она кричала, но не сомневалась, что Анна Австрийская пришла бы в ужас и строго отчитала свою любимицу за такие слова.Под ногами на этот раз был не вязкий песок, а гладкий паркетный пол, до того скользкий, что Жаклин пару раз поскользнулась и едва не упала. Рослый гвардеец, с которым она фехтовала, заметив её неловкость, ринулся в бой с новой силой. Жаклин, отступая, неловко повернулась и, поскользнувшись, всё-таки полетела на пол, при этом выронив шпагу.?На этот раз поцелуй мне, похоже, не поможет?, – успела подумать она, видя, как над самой её головой взлетает шпага. Жаклин заслонилась рукой и зажмурилась, но удара не последовало. Открыв глаза, она увидела, что её недавний противник оседает на пол, а над ней стоит капитан Леон. Он молча протянул ей руку, едва переводя дыхание. – Вы его убили? – полюбопытствовала Жаклин, поднимаясь на ноги – разумеется, не воспользовавшись помощью Леона. – Только оглушил, – коротко бросил капитан, направляясь к двери. – Он хоть и дрянь человек, а всё-таки из моих людей... Бывших.Они быстро прошли через несколько комнат, оказавшихся пустыми – видимо, находившиеся в них люди в страхе разбежались, услышав звон шпаг. Леон застыл посередине третьей или четвёртой комнаты, где было несколько дверей, и огляделся. – Куда она могла понести ларец? – спросил он, обращаясь не то к Жаклин, не то к самому себе. Видимо, всё же к себе, потому что через пару мгновений он добавил, – к Кольберу. Как быстрее всего добраться до него?Этот вопрос был явно обращён к Жаклин, но ответа на него она не дала, потому что в дверном проёме в этот миг возникла тёмная фигура. Это был похожий на пузатый пивной бочонок лейтенант королевских гвардейцев – тот самый, который сбежал из таверны, едва запахло жареным, а потом назвал отца Жаклин самозванцем. Сейчас он стоял, пытаясь укрыться в тени дверного проёма, а в руке у него был пистолет, и пистолет этот медленно поднимался.Жаклин не стала дожидаться, пока он поднимется и выстрелит. Кинуться к лейтенанту и проткнуть его шпагой она не успевала, но зато успела схватить с ближайшего стола тяжёлый бронзовый подсвечник и запустить его в дверь с криком ?Леон, ложитесь!? Леон бросился на пол, лейтенант тоже упал, но тут же вскочил и метнулся прочь – он всё же успел увернуться, и подсвечник попал ему не в голову, как метила Жаклин, а в плечо. Она тоже бросилась на пол и лежала там, дожидаясь, пока утихнет звон в ушах. Не сразу она поняла, что звон этот раздаётся не в её голове, а исходит от подвесок на люстре, задетых пулей. В воздухе стоял ощутимый запах пороха. – Вы живы? – Жаклин медленно приподняла голову.Леон пробормотал что-то неразборчивое и явно бранное, относящееся к его бывшему подчинённому. – ... скотина, трус, – разобрала Жаклин. – Всё-таки выстрелил... Людей на смерть вёл, а сам прятался... Я догоню его!Он уже рванулся было в сторону двери, но Жаклин успела встать и схватила его за руку. – Потом, успеется! Сейчас ларец! – Ах да... – он оглянулся. – Есть здесь короткий путь? – Есть, – Жаклин, успевшая за своё недолгое пребывание в Лувре изучить все лазейки, потянула капитана за собой. – Вот сюда, в этот коридор...Они пробрались через хитросплетения узких коридоров, нырнули в незаметные с первого взгляда ниши, один раз даже пролезли через вход, замаскированный картиной, и вскоре оказались у коридора, ведущего к кабинету Кольбера. Здесь оба остановились, чтобы перевести дыхание, и прислушались к доносившемуся издалека звону шпаг. – Надеюсь, все остальные целы, – проговорила Жаклин. – Надеюсь, отец не даст сестру в обиду, – добавил Леон и покосился на свою спутницу. – А я ведь вам жизнь спас, между прочим. – И я вам тоже, – отозвалась она. – А ещё провела вас кратчайшим путём. – Этот путь был нужен нам обоим, – Леон снова поглядел на неё, уже более пристально, и тут Жаклин сообразила, что шнуровка у неё окончательно пришла в беспорядок, но поправлять её под насмешливым взглядом капитана было немыслимо. – Ладно, беру свои слова назад, – нехотя сказала она. – Вы не такой уж дурак, каким показались сначала. И не такой уж заносчивый. И целовать вас не так уж противно... – ?Боже, что я несу? Я что, сказала это вслух?? – ужаснулась она, произнеся последние слова.Леон кивнул – похоже, он всё ещё не до конца отдышался. – Извинения приняты, – выдохнул он. – Наверное, мне тоже следует поблагодарить вас...Что произошло дальше, Жаклин так и не поняла – вернее, они оба не поняли. Наверное, во всём была виновата недавняя схватка. Жаклин где-то слышала, что жар битвы так распаляет мужчин, что они вспыхивают страстью и готовы наброситься на любую женщину, что окажется рядом.Вот только никто не говорил, что с женщинами происходит то же самое.Словом, на них обоих сошло некое затмение рассудка, а очнулись они уже страстно целующимися в небольшой комнатке возле длинного коридора. Леон прижал Жаклин к стене, одну руку запустил ей в волосы – хотя он вряд ли мог что-нибудь ощутить через перчатки, мелькнуло у неё в голове, – другой гладил её по спине, а она прильнула к нему, обняла его обеими руками, запрокинула голову, подставляя под поцелуи не только губы, но и лицо, и шею... Было жарко, невыносимо жарко, но в то же время хорошо, так хорошо... Она и не помнила, когда в последний раз испытывала такое наслаждение.Впрочем, когда Леон скользнул рукой на её грудь и попытался развязать шнуровку, Жаклин опомнилась и оттолкнула его, разрывая поцелуй. – Эй! – возмущённо воскликнула она, тяжело дыша и судорожными движениями пытаясь привести одежду в порядок. – Я вам ещё не жена и даже не невеста, чтобы меня трогать! – Хоть сейчас, – выдохнул Леон, всё ещё находившийся в состоянии блаженства. – Что? – не поняла она. – Хоть сейчас готов просить вашей руки.У Жаклин вырвался смешок. – Вы хотите жениться на мне? – она снова прыснула. – Да будет чудом, если мы не убьём друг друга в первую же брачную ночь! – А вы уже думали о нашей брачной ночи? – усмехнулся капитан. – Подумайте, что скажет мой отец? – она пропустила колкость мимо ушей. – Да он скорее убьёт вас, чем позволит взять меня в жёны! – Я знавал людей и пострашнее вашего отца, – Леон посерьёзнел. – Послушайте, Жаклин, я ведь не шучу: я и правда хочу на вас жениться. – Но мы знакомы совсем мало! – С остальными детьми мушкетёров вы знакомы всего десять дней, но это не помешало вам подружиться с ними, – он пожал плечами. – Или не только подружиться? Что вас связывает с Анри д’Эрбле?Сначала Жаклин даже не поняла, что он имеет в виду. А когда поняла, снова рассмеялась. – Господи, Леон, вы серьёзно? Нашли время ревновать! Он полдороги считал меня мальчишкой, что нас может связывать, кроме дружбы? Он не воспринимает меня всерьёз: узнав, что я девушка, он так меня опекал, будто я не могу за себя постоять!Впрочем, сейчас Жаклин была несправедлива к Анри. В пылу схватки он не думал ни о ком и ни о чём, кроме своих противников. Свалив очередного гвардейца, он взмахнул шпагой и оглянулся, чтобы поймать восхищённый взгляд отца. – Молодец, сынок! – крикнул ему Арамис.Анри огляделся и только сейчас заметил, что лестница почти пуста: все союзники и враги скрылись во дворце. Лишь теперь он со стыдом понял, что напрочь забыл и про Жаклин, и про Анжелику, и про Рауля.Правда, за двух последних волноваться не стоило – Анри обнаружил их в одной из комнат вместе с отцами. Рауль, прижимая руку к груди, тяжело переводил дыхание, Анжелика поправляла платок на голове, но они были целы и невредимы. – Где Жак? – был первый вопрос, сорвавшийся с губ Анри. – Не знаю, – Анжелика испуганно посмотрела на него. – А Леона вы не видели? – Должно быть, они во внутренних покоях, ищут де Круаль и Кольбера, – предположил Рауль. – Туда! – скомандовал Анри, и все они, отцы и дети, пустились в путь по извилистым коридорам. Они оказались в маленькой комнате как раз в тот момент, когда Жаклин собиралась с духом, чтобы ответить Леону на его предложение, но увидев друзей, в замешательстве отпрянула. – Жак... лин, вы целы! – обрадованно воскликнул Анри. – Брат, с тобой всё в порядке? – Анжелика бросилась к Леону.Никто как будто не заметил чересчур смущённого вида капитана, распущенной шнуровки Жаклин, раскрасневшихся лиц и тяжёлого дыхания обоих, а если и заметили, то списали на последствия сражения. К тому времени, как к ним подоспел д’Артаньян, оба успели овладеть собой.Вожделенные сокровища едва не уплыли из их рук, но де Круаль и Кольбер были остановлены, и справедливость восторжествовала. Маршал Франции с торжественным видом понёс Анне Австрийской её любимые драгоценности, а Жаклин, улучив момент, нырнула в свою комнатку – ополоснуть лицо холодной водой, смыв с него пот и дорожную пыль, и переодеться во что-то, более приличествующее случаю. Она боялась показаться на глаза королеве, но та, радуясь возвращённым сокровищам и избавлению от эшафота, была добра к Жаклин. Она восхитилась храбростью своей фрейлины, пожелала её золотистым кудрям быстрее отрасти и под конец спросила, лукаво поглядывая на неё: – Милая Жаклин, нет ли у вас какой-нибудь просьбы ко мне? – Есть, – Жаклин приникла к руке королевы. – Ваше величество, за всё время, что мы были в пути, я полюбила одного человека... Он был на стороне наших врагов, но это самый достойный враг, которого я встречала. А теперь он на нашей стороне, и он просил моей руки, – дальше она сбивчиво поведала историю капитана Леона, упомянув и о своей стычке с ним, и о признании Портоса, и о том, как Леон спас её во дворце. Умолчала она лишь о двух поцелуях.Анна Австрийская умела скрывать свои чувства и слушала Жаклин с благожелательной улыбкой, но в глазах её то и дело появлялось удивление. Выслушав путаную историю, она улыбнулась и погладила девушку по голове. – Что ж, дитя моё, капитан Леон – человек достойный и храбрый. Нет ничего дурного в том, чтобы объединить роды д’Артаньянов и дю Валлонов браком... Но позвольте спросить: почему? Почему именно Леон? – Я сама не знаю, – смущённо ответила Жаклин, пряча лицо в ладонях. – Но... почему бы и нет?Во время церемонии во дворце время снова потянулось бесконечно долго. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ларец был преподнесён Анне Австрийской, Людовик, высказав своё возмущение происходящим, смилостивился и назначил Леона капитаном королевских мушкетёров, а затем с достоинством удалился, волшебный же перстень, побывав в руках у всех отцов-мушкетёров, был выкинут д’Артаньяном в окно. Жаклин достаточно хорошо знала своего отца, чтобы понять, почему он так поступил, но всё же на глазах её выступили слёзы, после того, как д’Артаньян, казавшийся как никогда молодым и счастливым в этот миг, воскликнул: ?Я остаюсь, Жаклин! Навечно!?Да, отцы-мушкетёры уходили в вечность, и в то же время навсегда оставались со своими детьми. Жаклин сквозь слёзы видела яркий свет, льющийся из распахнутого настежь окна, видела, как Рауль и Анри о чём-то тихо переговаривались, как Анжелика в испуге прижалась к плечу брата, а тот мягко отстранил её и направился прямо к королеве, чтобы с истинно гвардейской прямотой попросить руки фрейлины Её величества Жаклин д’Артаньян.Анна Австрийская, уже примирившаяся со столь необычным выбором своей любимицы, осторожно сняла со своей головы примостившегося там белого голубя и готова была благословить влюблённых (Жаклин, повинуясь её жесту, тихонько подошла и опустилась на колени рядом с Леоном), но тут рядом возник д’Артаньян. Взгляды, которые он метал на капитана, были полны обещаний повторного возвращения и мучительной смерти Леона в случае, если тот посмеет обидеть Жаклин.Надо отдать должное капитану – он выдержал эти взгляды, не моргнув. В конце концов отец Жаклин не выдержал, коротко кивнул и отвернулся, чтобы не видеть, как его дочь целуется с бывшим смертельным врагом.Потом, когда вся суматоха немного улеглась, и общее изумление сошло на нет, они оказались вдвоём возле широкого окна. Жаклин посмотрела вниз, на залитый солнцем двор и повернулась к Леону. – Имейте в виду, – предупредила она, – то, что мне нравится с вами целоваться, ещё не значит, что я не хочу проткнуть вас шпагой. – Прекрасно, – усмехнулся он, – всегда любил женщин, способных постоять за себя. – И я не теряю надежды победить вас в схватке... честным путём. – Готов сражаться с вами, сколько сил хватит. – И даже после свадьбы я не потерплю никаких посягательств на мою свободу. – Прекрасно вас понимаю. Мне самому ужасно надоело подчиняться Кольберу. Свобода – то, чего мне давно не хватало.Жаклин глубоко вздохнула и перевела взгляд в сторону коридора – оттуда уже спешила Анжелика, подозрительно весёлая и сияющая. Дочь д’Артаньяна подумала, что ей не избежать разговоров в духе ?Я же тебе говорила, что ты в него влюбишься!?, и снова посмотрела на Леона. – И всё же, Леон, даже сейчас, когда мы помолвлены, я не понимаю: почему? Почему вы решили жениться на мне? – А я и сам до конца не понял, – отозвался он. – Но... как говорил ваш отец? Почему бы нет?