30. Жало? (1/2)

— Очень вкусный суп! — восторгался пёс, сидя напротив меня за обеденным столом и шустро орудуя ложкой.

— Это Эми готовила, — машинально отозвалась я, рассматривая плечо плаща, который держала на коленях.

Приветственно обнимаясь с Бродягой в прихожей, я заметила стойкий пыльный, почти подвальный, запах от его плаща. Постеснявшись говорить об этом, хотела предложить повесить верхнюю одежду в шкаф, но… Мы ведь друзья. Переборов неловкость, напрямую предложила постирать названый элемент одежды, вызывая этим неловкость и у добермана. Замявшись на мгновение, он всё же согласился. Получив плащ в руки, заметила и другую проблему. Он не был порван, но «кьютимарку» на плечах как будто кто-то погрыз — и без того хлипко пришитые обрывки ткани теперь держались на паре ниток.

— Не против, если я подошью? — предложила я, проверяя на прочность торчащие нитки.

Пёс удивился, но возражать не стал. И мне не пришлось настаивать. Не знаю, какие условия ему предоставили его друзья-детективы, но к крайней встрече он стал выглядеть действительно как бродяга. А это ему совсем не шло. Но говорить о таком вслух я не могла из уважения к нему. По крайней мере я могу привести в порядок его плащ.

Наслаждаясь трапезой, мой друг периодически косился на «письмо» на столе, предназначавшееся Наклзу. Про себя я улыбнулась его детективному любопытству.

А, может, его привлекли карамельки, положенные сверху для веса?

— Кстати… — начала я, пряча под шутливостью лёгкое смущение, — Что ты прячешь под штанами?

Бродяга подавился супом и пришлось ждать, пока он откашляется.

— Просто… Большинство парней в этом мире не носят одежды и… Мне просто любопытно, чисто с научной точки зрения, — начала оправдываться я в юмористичном тоне.

Он всмотрелся мне в лицо, понял, что я не шучу, напряжённо забегал глазами вокруг, но всё-таки ответил:

— Всё там есть, — сдавленно пробормотал он как обиженный ребёнок, — Только… — всё трудней ему давались слова, а щёки явственно розовели, — Оно спрятано.

— Значит… Ты можешь не носить штанов? — уточнила я, уже жалея, что подняла эту тему.

Парень напряжённо вздохнул, смотря в сторону.

— Могу… — буркнул он, — Но мне… Непривычно, — а затем повысил голос, — Всё там на месте! Просто спрятано. Очень удобно, между прочем, — и совсем затих.

Он продолжил есть и я занялась тем же, давая тишине замять раздражающую неловкость.

— Всё-таки это очень странно, — не выдержала я, когда от тишины уже начинало звенеть в ушах, — В этом мире ведь есть люди, — парень, замерев с недонесённой до рта ложкой, с недоумением взглянул на меня и я пояснила, — Почему мы не остались людьми?

Бродяга вернул ложку в суп и сосредоточенно сконцентрировал на мне внимание.

— Человек не может тягаться в чутье с собакой, — веско заявил он.

Теперь пришло время для моего недоумения. Но за секунду до того, как он открыл было рот для того, чтобы пояснить, я, кажется, сообразила, куда он клонит.

— Хочешь сказать… — начала я, подбирая слова, — Ты стал доберманом, чтобы быть детективом?

В ответ он только улыбнулся, блеснув одним из клыков.

— Я всегда об этом мечтал.

— Но кем стать мне должно было помочь то, что я теперь ежиха? — искренне недоумевала я.

Логика Бродяги была очень логичной для него, но совершенно не работала в моём случае. Может, это «ошибка выжившего»?..

— А кем ты хотела быть в прошлой жизни? — подсказал парень.

— Дочерью, — почти не думая, выпалила я.

Бродяга снова оторвался от супа. В его светящихся умом фиолетовых глазах мелькнуло сожаление.

— Может… У тебя есть какой-то талант, который ты раньше не могла применить?.. — неуверенно предложил он.

Затем доберман вернулся к супу, но уже без прежнего энтузиазма. А я опустила взгляд в свою тарелку и задумалась.

«Чёрные ежи любят чёрный кофе» — всплыл в голове голос Соника. Неужели…

Неужели это всё из-за моего фанатизма перед Шедоу?

Это казалось немного обидным. Я совсем не против быть его фанаткой, самой фанатичной из фанаток, но… Неужели это единственная цель моего пребывания в этом мире? Такие грандиозные немыслимые вещи действительно могут происходить при такой тривиальной цели?

После еды я предложила Бродяге с чаем расположиться в гостиной. Его чай, мой кофе и блюдечко с конфетами нашли себе место на журнальном столике, а мы — перед ними на диване. Когда в его руках оказался дневник Пятна, меня тихонько засверлила совесть.

Из-за этих записей погиб мистер Вульф. Из-за него пострадала Леди Вульф. Всё было сделано для того, чтобы этот дневник поскорее попал в полицию, а я совсем о нём позабыла, развлекаясь общением с Шедоу.

«Волчий дух в переулке поутру, след шин как разорванная рана на брюхе города… Они боятся меня. ОН боится! Я знаю его истинное лицо…» — начала я со знакомых строк, пока мой друг рядом шуршал фантиком.

Несмотря на свою неясность пространных размышлений, накануне погрузивших нас в угнетающую атмосферу жизни полицейского, следовала короткая заметка о появлении в его жизни юной напарницы, Лисицы Зои. Короткие пометки с именами и событиями, видимо, связанные с делом, перемежались скупыми размышлениями об уровне подготовки новых полицейских. У меня складывалось впечатление, что автор дневника не особо высокого мнения о напарнице и отчасти из-за того, что она девушка.

Но тон его резко изменился, когда Зои погибла.

«Значит, вот так это бывает… Такая работа перемалывает даже самых благородных. А в конце только розы на могиле…

Мне казалось, я был достаточно отчуждён, так как всегда держал дистанцию…

В сухом остатке только опустошённость. И в очередной раз задаюсь вопросом — стоило ли начинать?..» — последнее, что он о ней написал.

Пока звучание мыслей мёртвого детектива наполняло гостиную, атмосфера в ней как будто изменилась. Словно что-то электризовало воздух. Я глянула на Бродягу, ожидая увидеть его омрачённым описываемыми событиями. Но он смотрел не в мою сторону.

Доберман вжал голову в плечи и прижал уши. Проследив за его взглядом, я обнаружила…

В дверном проёме стоял Шедоу с выражением мрачной насторожённости.

— Шедоу! — воскликнула я, — Ты вернулся?