Глава 6 (1/1)

Утро следующего дня. Тёплые лучи солнца слабо падают на золотистые поля, а вдали виднеются две тёмные мужские фигуры. Та, что правее?— более высокая, широкая, левее?— чуть ниже и тоньше. Кратос шёл как обычно осторожно, озираясь по сторонам, Атрей же думал только о словах Мимира. Он действительно не понимал, почему злился на отца, ведь у Кратоса с Нилом был отдельный разговор вне взора Атрея. Может, Кратос распознал в Ниле злую, скупую сущность, или прочие противные качества? Может, он боялся, что Нил научит Атрея плохому? Нил курил, бранился, любил портить храмы из большой ненависти к религии, из-за того, что очень верующий Сетте, который, как оказалось был его отцом, постоянно таскал его с собой по храмам. Юноша уже изрядно запыхался, блуждая по бесконечным тропам у краёв Диколесья, однако присутствие рядом отца успокаивало. Местами, находя по углам кувшины и ящики, Атрей разбивал их мечом и собирал содержимое, если считал нужным. Кратос обычно смеялся в ответ на такую бережливость сына. Вот, Атрей вновь услышал голоса, закричал, упал на колени и истерично взвыл. Кратос пытался успокоить сына, однако все попытки были тщетны.—?Они все кричат! Они кричат!—?Тише, тише, всё нормально, я рядом! Кратос приобнял сына за плечи и потрепал недавно напрочь заплетённые волосы Атрея. Тот в свою очередь сильно дрожал и плакал, что было не свойственно такому, на первый взгляд, взрослому и сильному парню. В один миг истерика прекратилась, а голоса стихли. Атрей встал на ноги и, отряхнувшись, пошёл вперёд по направлению к восходящему солнцу.Уверенно вышагивая, уже предвкушая чувства и ощущения нахождения в городе, среди людей, Атрей вновь услышал голоса, но сейчас их слышал не только он.—?Атрей… Из кустов и из-за деревьев показались огромные мужские силуэты, больше похожие телосложением на медведей, как те берсерки, которых они убивали вместе семь зим назад. У одних были топоры, у других мечи, у третьих?— луки. Первым накинулся на Атрея более старший и высокий берсерк, лицо которого быстро перевоплощалось в медвежью морду. Берсерк прижал Атрея к земле, когда он попытался достать меч. Кратос не мог помочь сыну, так как сам пытался отбиться от нашествия полу медведей. Он бил топором Левиафаном по огромным искривлённым мордам медведей, одновременно замораживая их, но те были устойчивы к стихиям, а боль, причиняемая богу в те немногие моменты, когда он пропускал удары, не успевая уклоняться или поставить щит, так жестоко ныла и ревела. Руки Атрея были сильно прижаты к земле, берсерк, сидящий на нём сверху, поставил правую ногу на его тело, оставив любое движение невозможным. Берсерк весил много, казалось, будто настоящий медведь. Неистовая боль ныла в теле, вызывая сдержанные стоны. Берсерк улыбается, нравится мол, как сладко юный Атрей стонет от боли. Он ехидно улыбается и злобно шипит:—?Как стонет… сучка мелкая… Атрей кричит, пытается вытащить руки и выбраться из захвата, поворачивает голову, и видит отца, оглушённого, по крайней мере, он надеялся на это. Через мгновенье, Кратос очнулся, встал на ноги и, пытаясь отбиться от толпы, стал душить вождя, сидящего на сыне. Однако тот оказался довольно сильным, и тут же ударил Кратоса по лицу, а затем, хорошо ударив когтистой рукой по голове Атрея, подскочил на ноги и начал драку уже с богом войны. Атрей пытался прийти в себя, попытался подняться на локтях, однако в глазах уже темнело, а по телу волнами пробегала дрожь. Он стонал тихо, однако враг каким-то магическим способом слышал всё это, громко смеялся и шутил. Кратос бил топором по морде медведя больно, сильно, до крови и инея на носу. В сердце Кратоса загоралась ярость, чувства бурлили, а глаза горели огнём. Последний раз в его памяти, его сына так оскорблял только один ублюдок, что с рождения блистал характеризующей его фразой: " Я у мамы дурачок?. Он оскорблял жестоко, не жалея подростка, бранился, угрожал, поливал грязью его семью. Моди, младший сын Тора. Вновь придя в состояние неимоверной ярости, Кратос стал бить намного сильнее, тело вождя сотрясалось от ударов и боли. Но вмиг ярость прекратилась, а тело содрогалось от продолжительных ударов молнии. Кратос повернул голову в сторону и увидел вдали фигуру Моди. Пальцы сами по себе сжались в кулак, Кратос пытался держаться, однако вся ярость закончилась. В его сердце оставалась лишь жалость к беспомощности сына. Моди подошёл ближе, ударил Кратоса по лицу и, усилив напряжение, вырубил мужчину. Бог повернулся к берсеркам, грубо оглядел их и повелел:—?Вон отсюда, я сам с мальчишкой разберусь.—?Но, сэр…—?Кыш! Берсерки ушли, а Моди приблизился к лежащему на земле Атрею. Он присел на корточки рядом с Атреем, ехидно пригладил его рыжие волосы и прошептал:—?Неужто ты действительно поверил мне?—?Ч-что? —?хрупко произнёс Атрей, пытаясь отодвинуться от Моди.—?Ну, про Магни, про лиру,?— бог схватил Атрея за волосы и грубо произнёс:—?Никто меня не насиловал, и ни о какой лире я отродясь не мечтал. Хреново быть таким доверчивым.—?Ах ты ублюдок! —?захлёбываясь собственной кровью прокричал Атрей. Моди засмеялся.—?А ты, мало того, что доверчивый, так ещё и женовидный полукровка, причём шлюха.—?Я не шлюха!—?Да ну? Готов лечь с первым встречным из жалости, считай просто так.—?Я считал тебя другом!—?Я бы никогда не стал возиться с тобой, даже будь ты последним мальчишкой в мире! Пойми, ты такая же шлюха, какой была твоя мамаша Лаувея,?— Моди не стал продолжать, и, встав на ноги, вновь потянул Атрея за волосы, откинул его в сторону и ударил по лицу ногой. Внутри Атрея вмиг разгорелась лютая ненависть, злоба и ярость. Три чувства сразу смешались в одно, волосы Атрея засияли рыжим пламенем, глаза поменяли цвет на янтарно-золотой, сам парень дико закричал, а миловидное юношеское лицо стало перевоплощаться в голодную волчью морду, и крик плавно перерос в вой. Тело сменилось на волчье, а кожа обросла рыжей шерстью. Буквально мгновенье назад молодой парень, а сейчас огромный рыжий волк, со шрамами на морде, набросился на Моди и стал разгрызать тому руки. Сам бог дико бранился, пытаясь отбиться от оборотня, однако тот не контролировал себя. Из руки хлещет алая кровь, виднеются мышцы и белые кости. Оставив руку бога, волк решает наконец добить его. Огромными клыками он разгрызает остатки лица Моди. Исчерпав все свои силы, Атрей свалился на землю рядом с мёртвым телом бога, с полностью окровавленной мордой и волосами. Глаза закрывались сами по себе, а тело не подчинялось ему. Атрей пытался бороться с этой слабостью, но не мог ничего с собой поделать. Лицо вмиг побледнело, а вены почернели, силы покидали его, парень не мог ничего сделать. Тишина, в ушах зазвенело, эта пустота внутри, раздирающая тело юноши… Руки и колени стали трястись, но он всё ещё оставался в сознании.—?Папочка… —?на последнем издыхании прошептал Атрей и, слабо закрыв глаза, отключился. Кратос очнулся от воя волка, уже ночью, когда на небе сияли звёзды, а ночные звери вышли на охоту. Кратос поднялся на локтях, оглядел поле и, заметив рядом сына, пододвинулся ближе к нему. Атрей выглядел ужасно: растрёпанные волосы, окрашенные алой кровью, также как и мертвенно-бледное лицо, вены на теле почернели, а самого парня трясло. Кратос сразу понял, что это лихорадка, и от чего она вновь разгорелась. Он пригладил рыжие волосы сына и, сняв с его шеи шарф, стёр кровь с лица. Ещё немного присмотревшись, мужчина заметил рядом с Атреем мёртвого Моди. Он не верил своим глазам, не понимал, как Атрей сам, без чьей-либо помощи, победил такого сильного бога. Но сейчас было не до этого, каждое мгновенье было на счету. Мужчина встал на ноги, отряхнулся, снял с пояса сына голову мудреца Мимира, прикрепил к своей набедренной повязке, и спросил совета:—?Голова, что мне делать дальше?—?Ты же помнишь, что тут недалеко заброшенная деревушка, можем остановиться там, пока ему не станет лучше.—?Я не понимаю… Почему он вновь болеет?—?Может, из-за стресса?—?Стресса?—?Он один, у него нет друзей, а ты вечно на охоте, либо только и делаешь, что тренеруешь его. Единственный кто был рядом?— Моди, и тот предал его, и как парню жить с этим? К тому же, не каждый переживёт настолько неожиданный всплеск ярости и энергии в первый раз без чьей-либо помощи.—?И что мне теперь делать с этой болезнью?—?Брат, ну раз так получилось, что мать Атрея умерла, ты должен выполнять роль обоих родителей. Хотя бы попытайся дать ему хоть немного любви и ласки.—?Я постараюсь. Кратос взял сына на руки и продолжил путь. Пройдя немного через заснеженные сугробы, он вышел к той самой заброшенной деревне, и, осмотрев поселение и найдя одно из уцелевших зданий, по совместительству таверну, отправился туда.Мужчина сразу заподозрил неладное, когда увидел расстеленные на столе шкуры. Прямо рядом со шкурами была пустая кружка и окурок. Кратос собрал мусор со стола и бросил в корзину у стойки, а сына положил на шкуры. Чуть покопавшись по шкафам, мужчина наконец нашёл целебные травы, правда чуть засохшие, но сам факт их нахождения там успокаивал. Перемешав травы в тарелке, Кратос стал готовить лекарство на костре. Наблюдая за искрами огня в камине, мужчина вспоминал моменты, когда задумывался о том, чтобы бросить жену и сына, когда думал, что ему не нужен больной и слабый ребёнок, он корил себя за все уходы из дому, когда был нужен сыну, он ненавидел себя за те немногие моменты, когда поднимал руку на беззащитное дитя, лишь пытающееся высказать своё мнение. Иногда поглядывая на сына, Кратос клялся самому себе, что больше никогда не причинит ему вреда, что не ударит и не крикнет, что будет любить и поддерживать, но в то же время понимал, что уже до жути много раз клялся, однако после каждого раза вновь нападал на Атрея. И даже сейчас, когда сын между жизнью и смертью, он думает над тем, чтобы бросить всё и вернуться в Грецию, где ему наверняка будут не рады, где будут бояться, и где он опять не сможет найти успокоение. Кратос ненавидит себя, ненавидит богов, ненавидит все девять миров, но ничего не может с собой сделать. Он не видит смысла жизни даже в своём юном сыне, что так любит его и пытается уберечь от опасностей. На мгновенье тянется к топору, затем приходит в сознание, вспоминая образ любимой жены Лиссандры, и милой дочери Каллиопы, и убирает руку, желая причинить себе настолько ужасную боль, что не пережило ни одно существо всех девяти миров, за то, что в голове промелькнула мысль о убийстве самого дорогого сокровища, что ему больше нигде не сыскать. Если бы Атрей знал, о чём думает отец, то наверняка возненавидел бы его, сбежал бы далеко-далеко, чтобы больше не видеть этого взгляда того, кого всю жизнь называл отцом. Наложил бы на себя руки, наверняка, понимал бы, что кроме отца у него никого нет. Что ему некуда идти, что не с кем поделиться проблемами и переживаниями, и что горячо благодарен за те короткие моменты, когда Кратос действительно был его отцом, заботливым, любящим. Когда вырезал из дерева игрушки в виде разных животных, когда учил плавать, когда играл, когда они легко и непринуждённо болтали о всякой ерунде. И теперь Кратос понимал и принимал, что любит Атрея ничуть не меньше Каллиопы, а может даже и больше. И сейчас он может всё потерять, но готов из шкуры вон лезть, готов уничтожить все девять миров, убить всех богов, лишь бы спасти его, и понимает, что никому его не отдаст, что даже если юноша будет умолять, то в жизни не пустит к нему подлеца Нила, и не позволит разбойнику хоть пальцем тронуть его сына.*** Всё те же пять зим назад. Ранее утро, солнце сияет как всегда слабо, снег сверкает белым светом, а мороз красит щёки в алый румянец. Кратос стоял у самых ворот храма, пока Нил бегал по окрестностям, наспех собирая примирительный букет цветов.—?И… тебе нравится Атрей? —?спросил Кратос, грозно поглядывая на Нила.—?Что? —?удивился он,?— А, нет, мы просто друзья. Ничего более…—?Да ну? Неужто ты никогда не задумывался о отношениях с ним?—?Отношениях? Нет. Он мне нравится только как… Неважно.—?Как мальчик на одну ночь. И ты думаешь, что после такого, я позволю вам общаться?—?Не знаю, что вы там себе напридумывали, но мы с ним друзья! Нил стал откровенно хамить, и Кратос, не выдержав такого неуважения, схватил его за предплечье и стал отчитывать, однако тот продолжал настаивать на своём, но было чётко видно, что Атрей будто неинтересен ему.—?Думаешь, я не видел, как ты приставал к Атрею?! Как заставлял его целоваться! Я ни за что не позволю вам видеться, и вскоре Атрей об этом узнает!—?Я к нему не приставал! Мы просто общались, а Атрей сам этого хотел, могли бы спросить, прежде чем на меня кидаться!—?Ты ещё меня жизни будешь учить, сопляк!—?Да идите вы…*** Уже дневное время, а Атрей так и не проснулся, но Кратос не терял надежды. Он успел снять броню с сына, распустить волосы и убрать его оружие, чтобы ничего не утяжеляло пробуждение Атрея. Дыхание всё также было тяжёлым и неравномерным, но лицо уже румянилось, а вены посветлели обратно. Кратос стёр с лица и волос сына кровь, и окончательно успокоился. Атрей спал на столе, на горе шкур, а Кратос лежал рядом на лавке. Ему не спалось, он не мог заснуть, зная, что его сын может умереть в любой момент. Мимир лежал на полке на камине, в мыслях думая обо всём на свете.—?Эй, брат,?— позвал Мимир.—?Что надо, голова? —?отозвался Кратос.—?Ты… знаешь, что в Асгарде Атрея называют Локи?—?Что? Почему?—?Я мельком слышал, что он говорил, мол ему не нравится это имя.—?Так почему не скажет?—?А мне-то почём знать?—?Не знаю…—?Но… Мне кажется… Локи?— красивое имя, но всё же то, что дал ему ты, лучше.Мимир договорил свои слова, а со стороны стола послышалось слабое мычание. Кратос поднялся на локтях, глянул в сторону Атрея, подскочил на ноги и, сев рядом с сыном, пригладил его пламенные волосы. Атрей слабо открыл глаза, попытался сказать что-то, но мучала ужасная слабость, а Кратос лишь утешал его и успокаивал:—?Тише, тише, всё хорошо, я рядом. Тебе надо поесть, так что… мне надо уйти ненадолго, на охоту, хорошо?—?Да… —?слабо ответил Атрей, кое-как уже поднимаясь со стола, а затем крепко, как только мог, обнял отца,?— Я люблю тебя, папа… Можно я иногда буду тебя так называть?—?Конечно, сын,?— Кратос ответил взаимностью на такой порыв нежности сына,?— И я люблю тебя… Кратос отпустил Атрея, встал с лавочки и отправился на охоту. Сам же Атрей, в полубредовом состоянии, думал о предательстве Моди. Да уж, действительно, Моди не обделяли любовью и поддержкой. То есть… Моди просто притворялся бедным и беззащитным? Он просто играл Атреем, как сам хотел. А другие асы? Был ли это их общий замысел, или же Моди просто хотел отомстить за те пару мучительных зим, что провёл без любимого брата, пока тот был в Вальхалле? Может… он просто плохой человек? Теперь Атрей корил себя за то, что слепо жалел Моди, когда тот просто нагло им пользовался, сейчас он был рад его смерти, ибо он недостоин жизни, и попади Атрей в тот момент, даже ценой собственной жизни, он бы убил его. Сейчас надо было думать о другом… Совсем о другом… Думать о городе смертных, и неприятность, что там случилась. Надо было подготовиться, хорошо подготовиться, дабы эта неприятность не стала последней в жизни Атрея. Кое-как собравшись с силами, Атрей встал со стола и, потянувшись и размявшись, стал искать свою броню. Броня лежала неподалёку, в углу комнаты, возле большого окна, практически во всю стену, на полу, аккуратно сложенная. Подойдя ближе, Атрей заметил, что снаружи шёл дождь, а по стеклу скатывались капли, но помимо того, он увидел своё отражение. Нет, не такое, каким ему хотелось бы видеть себя, не такое прекрасное, каким он был при свечах в тёмной гномьей мастерской. Волосы казались чересчур длинными и лезли в глаза, Атрей никак не мог найти верёвочку, которой завязывал их. Не выдержав, он ухватился за нож. Теперь его пламенные волосы были ему вовсе ненавистны, слишком длинны и не удобны, потому он решился их состричь. Если не понравится?— отрастит вновь, подобные применения магии и растраты сил попросту огорчали его отца. Сначала Атрей кинул нож на пол, стал снимать все украшения, что в них были, те немногие, которые Кратос не смог снять. После снятия последней бусины его силуэт раздался светом по всей комнате. Он подставил пустой ящик, чтобы отстриженные локоны не падали на пол, а затем подхватил прядь прямо у виска, чуть пригладил её, а затем отстриг по плечо. То же самое Атрей сделал с остальными прядями, получилось чуть не ровно, но полученный результат понравился ему: Нынче волосы были по плечи, теперь не мешались и не цеплялись за разные предметы. Чуть пошарившись по шкафам, он нашёл чистый бинт и подумал, что пока сойдёт. Подхватив пару толстых прядей у висков и соединил их на затылке поверх распущенной части волос бинтом. Теперь распущенные пряди оставались за ушами, а те, что были у висков и вовсе крепко связаны сзади, и ничто не цеплялось за ветки или не лезло в глаза, что раньше так мешало при охоте.—?Смелый поступок,?— усмехнулся Мимир, на что Атрей лишь окинул его недовольным взглядом, а затем стал вновь надевать на волосы украшения. Вновь повернувшись к стеклу, он увидел на нём помимо капель дождя кровь. Сглотнув слюну, Атрей стал натягивать броню, нацепил на пояс меч и на спину лук, вышел из таверны. Обойдя её к тому месту, где находилось окно, Атрей с ужасом осознал, что никакого окна там в помине нет, и никогда не было. Даже в прошлый раз, когда они с Моди были тут, он удивлялся, мол как это в помещении без окна. Тогда… Получается… Ему показалось? Окно, не окно, а крышу проверить надо, может всё-таки есть что-то. Атрей не стал искать лестницу, ибо счёл это занятие бессмысленным, отойдя на пару шагов от стены, разогнался и, оттолкнувшись ногами от стены, схватился за карниз, а затем, переставив одну руку за другой на край крыши, подтянулся и залез. На черепице действительно лежал труп мёртвого ворона, кровь которого длинной багровой лужей стекала с кровли по белому снегу. Атрей не боялся трупов животных, однако сейчас ему стало не по себе, а по плечу пробежал холодок, вороны в принципе птицы странные и немного пугающие, а их клювы настолько острые, что могут в любой момент выклевать глаза или изуродовать лицо. Когда Атрей был совсем маленьким, он видел, как большой чёрный ворон безо всяких усилий расклевал железную броню на трупе мужчины, тогда это не столько напугало, насколько заинтересовало его, однако его мать успела оттащить его от птицы. Может, этот ворон?— тоже шпион Одина, и по случайному стечению обстоятельств, его кто-то подстрелил, пока он исследовал Мидгард. Осмотрев рану, Атрей заметил странного вида патрон, чем-то похожий на боеприпасы пращи, но намного меньше. Он насторожился, решил не трогать перья птицы, которые изначально рассматривал, как хорошее украшение и, не зная что делать, просто оставил труп ворона, и спрыгнул с крыши.?Странно??— подумал он, снимая со спины лук, на всякий случай, не сам же ворон помер,?— Здесь кто-то есть?! Атрей стал настороженно обходить таверну по окрестностям, с насаженной на тетиву стрелой. Под ногами хрустел снег, в глазах рябило, а щёки краснели от холода, по телу шла дрожь, всё-таки зима, мороз. За спиной послышались глухие шаги, в ушах зазвенело, Атрей тяжело вздохнул, приготовился к атаке и стал дышать легко беспрерывно, пытаясь не спугнуть охотника. По спине рубахи потекла алая божественная кровь, из юного тела Атрея торчала тяжёлая стрела, он сдержанно вскрикнул. С дикими воплями на него накинулось маленькое существо, запрыгнуло ему на спину и стало бить ножом. Обернувшись, лёгким движением руки, Атрей скинул существо со спины на землю и увидел, что тем самым существом было дитя зим десяти. Маленькая девочка, с кудрявыми рыжими волосами, собранными в хвост. Детское веснушчатое лицо было покрыто румянцем и выражало искреннее удивление и испуг. Девочка была одета легко: обычное лёгкое тканевое платьице, под ним штаны. Атрей нагнулся к ней и, мило улыбнувшись, произнёс:—?Чья ты, солнышко? —?хоть Атрей произнёс это настолько нежно и ласково, насколько был способен, девочка всё же сильно испугалась. Он спустился на колени перед ней, аккуратно погладил по голове и вновь попытался найти общий язык:—?Милая, почему ты гуляешь здесь одна? Здесь холодно и опасно, я могу тебе помочь? —?Атрей усмехнулся, вытащил из подсумка сладкую веточку ягод и протянул её девочке. Она взяла её в руки, внимательно оглядела и, сорвав ягодку, съела её.—?Я здесь с дедушкой,?— улыбнулась девочка. Атрей нахмурился.—?С… С Тором?—?Нет! С двоюродным дедушкой, Бальдром!—?А… по чьей линии Тор тебе дедушка?—?По папиной.—?Хель… —?выругался Атрей,?— Твоего папу зовут Моди?—?Да, но,?— девочка еле слышно шмыгнула носом,?— Он уже второй день не появляется дома! Она заплакала горькими слезами, Атрей обнял девочку и стал утешать:—?Тише, тише, всё хорошо, с ним всё хорошо. Как тебя зовут, милая?—?Нелли, я Нелли,?— она стала успокаиваться,?— Бальдр сидел со мной, но когда папа не вернулся на второй день, мы пошли его искать вместе, потому что меня никогда одну не оставляют.—?А где твоя мама?—?Папа сказал, что она отказалась от меня сразу после моего рождения.—?Почему ты на меня напала?—?Я испугалась! Думала, что если ты меня увидишь?— нападёшь, а папа всегда учил, что нападать надо первой,?— девочка ещё больше прижалась к Атрею и стала ещё больше плакать.—?А если его убили? —?продолжала Нелли.—?Сложно будет смириться, но есть человек, которому ты не безразлична. Стал бы Бальдр сидеть с тобой, если бы ему было всё равно? Он бесплоден, своих детей у него не может быть, так приютит тебя. И будет у тебя и мама и папа.—?Не надо мне Бальдра! Я хочу быть только рядом с папой! Вдруг, краем уха Атрей услышал тяжёлые шаги за спиной. Он чуть отдалился от Нелли, взял лук, насадил стрелу на тетиву и повернулся. За ним стоял сам Бальдр, уже прицелившийся из лука прямо в голову Атрея.—?Я не собираюсь нападать, но если ты сейчас же не отойдёшь от неё, мне придётся тебя убить! —?злобно прокричал Бальдр. Девочка подскочила с места и побежала в сторону бога весны.—?Не надо, не трогай его, он хороший! —?закричала она, обняв Бальдра. Тот опустил лук и, сочувственно посмотрев на дитя, погладил её по волосам, и попросил отойти в сторону, а сам подошёл ближе к Атрею.—?Локи, я… Моди убили, мне очень жаль, вы были хорошими друзьями.—?Да, но… Не в том дело. Дитя, Нельзя оставлять её с Тором, ты сам знаешь, как он воспитывает детей.—?Да, я поговорю с Нилль.—?В смысле ?Поговорю?? Ты мужчина, твоё слово?— закон для неё. Или ты бросишь девочку одну?—?Нет, не брошу. Ты прав… Так ты… Придёшь на прощальную церемонию Моди?—?Наверно, если смогу.—?Его… так жестоко убили… Загрызли, его собственные берсерки, наверно.—?Да, я… Они пытались меня убить, он заступился, приказал уходить, но его убили. Он сражался до последней капли крови, и когда остались только он с одним берсерком, они нанесли друг другу удар, и оба мгновенно погибли… Тела берсерков испарились, а Моди… Я бы принёс его в Асгард, если бы у меня оставались силы.—?Благородный мужчина… Пожертвовал собой, дабы спасти дитя.—?Будь он благородным, он бы вернулся домой к дочери! —?не выдержал Атрей.—?Локи, нельзя так, он мёртв!—?Но разве смерть осветляет его, если при жизни он был таким?! Но… дочку-то он любил?—?Очень… Она была его смыслом жизни. Единственная, кто по-настоящему любила его… Так… Ты придёшь на похороны?—?Да, приду, но поджигать его буду я.—?Да, хорошо. Бальдр подошёл ближе, обнял Атрея и прошептал:—?Я… понимаю тебя… Мне тоже он был очень дорог… Любимый племянник, и такая страшная судьба. Я пойду… Расскажу ей, а ты… Как только сможешь, приходи в Асгард.—?Как только предупрежу отца. Бальдр отстранился от Атрея, и они, пожав друг другу руки, разошлись. Атрей вернулся в таверну и стал ждать отца. Он убрал со стола шкуры и расстелил их по лавкам, затем усевшись на одну из них.—?Где был? —?удивился Мимир.—?Нашёл на крыше труп ворона, затем на меня напала дочь Моди, потом появился Бальдр и пригласил на церемонию прощания. Буду ждать, пока отец вернётся.—?Труп ворона? Дочь Моди? Вот это у тебя жизнь, а ты рассказываешь, как будто это в порядке вещей!—?Ну… девочку жалко. Я понимаю каково это расти одному. Но я рос без отца, а она вообще одна.—?Бедняжка. Атрей чувствовал усталость, клонило в сон, он решил, что раз так, то нужно выспаться до церемонии. Атрей улёгся на лавку и мгновенно уснул.***—?Локи,?— хриплый голос раздаётся за спиной Атрея, он поворачивается и видит эти злые круглые глаза, отливающие золотом. Ворон взмахивает крылом, каркает и пролетает над головой Атрея, оставляя ему своё чёрное перо. Атрей ловит перо, но оно вмиг загорается в его руках, но он не чувствует боли или жара, водит руками, перед глазами плывут руны с неизвестными ему заклинаниями, он читает их, пламя начинает подчиняться, перо потухает, затем вновь загорается. Он запоминает, разгоняет пламя по окрестностям, поджигает стрелы, лепит сферы, а затем кидает их в пустоту меж миров. Это… это невероятно… Раньше он не мог и подумать о таком, но… это ведь сон, просто сон, Хоть Атрей и понимал, что это не правда, и разжигать огонь силой мыслей?— бред, надежда всё же оставалась.*** Атрей проснулся в холодном поту, подскочил со скамьи и тут же выхватил стрелу из своего колчана. Чуть успокоившись, он взял пару ящиков, надел голову Мимира на набедренную повязку и вышел на улицу. Уже на улице Атрей расставил ящики как мишени, а Мимира повесил на вылезший из доски на внешней стене здания гвоздик.—?Что случилось? —?удивился Мимир.—?Смотри,?— ответил Атрей. Затем натянул тетиву лука, наставил стрелу, мысленно прочитал заклинание из сна, и стрела засияла ярким огнём. Атрей выстрелил в ящик, мишень загорелась синим пламенем, а его волосы засветились огненно-рыжим.—?Ничего себе! —?крикнул Мимир.—?Сам удивлён… —?ответил Атрей,?— Не думал, что сработает! Атрей ухмыльнулся, взмахнул рукой и произнёс заклинание, ящик тут же потух.—?Где ты этому научился?—?Приснилось.—?И ты, серьёзно решил использовать заклинание из сна?! Ты хоть понимаешь, что могло бы случиться, если бы не сработало?!—?Понимаю, ну и пусть,?— усмехнулся Атрей, надевая на тетиву сразу три стрелы,?— Посмотрим, на что ты способен, малыш… Он натянул тетиву, отошёл подальше от мишеней, прицелился, выстрелил. Три ящика вмиг разгорелись, Атрей взмахнул руками вверх и пламя поднялось вверх. Зрелище ему понравилось. Одним щелчком пальцев, Атрей потушил огонь, но азарт заставлял испробовать новую игрушку на живых мишенях. Он снял с гвоздика Мимира и повесил его на пояс, подхватил лук и отправился в лес.—?Куда мы? —?поинтересовался Мимир.—?На охоту,?— с улыбкой ответил Атрей.—?Зачем? Твой отец уже на охоте, он добудет еды.—?Я не за едой. За мишенями.—?Что?! Что с тобой такое?! Так нельзя, ставить эксперименты над живыми существами!—?И что? Я бог, поэтому могу. Атрей долго бродил по лесу, отлавливал ядовитых волков, драугров, теней, скитальцев, и вот все они ещё живые висят перед ним на ветках огромного дуба. Он стоит, долго думает, размышляет, затем насаживает на тетиву две стрелы, поджигает их и рассчитывает траекторию так, чтобы одна стрела попала в голову, вторая?— в живот. Отпустил тетиву, не вышло, нижняя стрела упала к ногам драугра.—?Хель! —?крикнул Атрей, в порыве разгоревшейся ярости. Подошёл к древнейшему, схватил стрелу и сильно ударил того ногой,?— Да лучше б ты отправился в Хель, ублюдок!—?Атрей, ты горячишься!—?Заткнись, обрубленный! Мимир замолчал, явно не ожидал подобного неуважения. Атрей чуть успокоился и, осознав, что сказал, извинился:—?Прости меня, Мимир, я… я не знаю, что на меня нашло.—?Ладно, только не делай так больше, хорошо?—?Хорошо. Атрей вновь стал тренироваться на живых мишенях, а затем вместе с Мимиром вернулся в таверну. Зайдя в зал, он стал искать травы, чтобы приготовить чай, ибо очень устал, а отец до сих пор не вернулся. Заварив горячего чаю, он сел за стол и, открыв походный дневник, стал зарисовывать образ той девочки, Нелли. Карандаш поломался, потому пришлось оставить рисунок незаконченным.Заканчивая штрих, Атрей услышал из другого зала грохот распахнувшейся двери, а затем быстрые и тяжёлые приближающиеся к нему шаги.—?Атрей! Всё хорошо?! Там, на улице, там, труп ворона, там, четыре сожжённых трупа! —?взволновано прокричал Кратос. Атрей повернулся к нему лицом, встал со скамьи и, улыбнувшись, предупредил:—?Там, в Асгарде случилась неприятность, я пойду на церемонию. Если отпустишь сегодня, вернусь к завтрашнему утру.—?Да, только, будь осторожен, ладно?—?Да, хорошо. Атрей накинул оружие и вышел из таверны, прошёл обратно к дому по лесам, полям, к Диколесью, а затем, зайдя домой, обнаружил новую броню прямо там, где её и оставил в прошлый раз. Тяжело вздохнув, он надел её на себя, броня выглядела всё также хорошо, однако шлем Атрей решил не надевать, а положить в сумку. Та самая сумка?— магический артефакт, в который поместится всё, что угодно, при этом она сохранит изначальную форму и размер. Пройдя через мистические врата, Атрей оказался в храме Тюра, где его встретили братья-цверги. Первым его заметил Синдри.—?Атрей! Так приятно, что ты носишь нашу броню!—?Здравствуй, Синдри. Да, броня действительно хороша, потому и ношу.—?Небось мужчины на тебя, как пчёлы на мёд!—?Или как мухи на дерьмо. Атрей засмеялся, Брок настороженно посмотрел на него, усмехнулся и сказал:—?Может, тебе меч подточить?—?С мечом всё нормально, но есть другое дело. Атрей подошёл к лавке и, вынув из сумки пращу, положил её на столешницу. На рукояти были закреплены три бомбы: ледяная, огненная, молниевая. Само оружие было пропитано магией, а рукоять расписана причудливыми рисунками и рунами. Брок удивлённо посмотрел на Атрея и саркастично сказал:—?Изменяешь нам, сучка? И какой это цверг тебе меч точит?!—?Я сам её создал, у меня даже чертежи и запись работы есть, в дневнике,?— улыбнулся Атрей, открывая дневник и показывая гномам чертежи.—?Ну, ты пацан не пальцем деланный, видно сразу, валяй, чё надо.—?Дальность, она стреляет не так далеко, как хотелось бы.—?И что нужно для этого сделать?—?Заменить рукоять, только перенеси рисунки бережно, а я заплачу.—?Лады. Гном пару раз стукнул молотом по праще и, оставив на ней клеймо, вернул Атрею.—?Спасибо! —?поблагодарил Атрей и зашёл в зал перехода меж мирами. Через пару мгновений он был уже в Асгарде. Проходя по радужному мосту, Атрей заметил взволнованный взгляд Хеймдалля, затем он понял, что случилось. Хеймдалль видит всё, что происходит во всех мирах, каждую мелочь, и он видел, что натворил Атрей.—?Я ничего не сказал Одину, потому что Моди тот ещё ублюдок, да и ты не мог себя контролировать, но если я ещё раз увижу подобную сцену, сообщу Одину.—?Да… как скажешь и… спасибо. Хеймдалль улыбнулся Атрею, пожал плечами и в ответ лишь промолчал. По прибытии в Асгард, Атрей становится Локи, впрочем, ничего не меняется, кроме имени. Вот Локи проходит по знакомым Асгардским улочкам, здоровается с встречными асами, всем сочувствует, строит грустное лицо и наконец доходит до реки, в которой обычно хоронили мёртвых. В лодке уже лежал замотанный в торжественные ткани труп, осыпанный цветами. Локи глазами нашёл Бальдра с Нелли и встал рядом с ними. Девочка сразу узнала его, а Бальдр, казалось, не заметил, пока Локи сам не дёрнул его за руку. Асиньи пели прощальные молитвы, настало время отправлять в последний путь. Локи вышел из толпы и, толкнув лодку и прочитав заклинание, поджёг её. Более ничего не сказав, он вернулся на место и стал наблюдать. У Локи это не вызвало никаких эмоций, ему было плевать. Небо, отливающее алым, казалось никаким, ветра почти не было, да и особой духоты тоже, но и холодно не было. Солнце заходило, но казалось, что оно в принципе отсутствовало.—?Бедный Моди… совсем молодым отдал душу Вальхалле, ему было чуть больше сотни. —?сочувственно прошептал Бальдр.—?Сто двадцать восемь,?— добавил Локи. Бальдр сильно сжал руку его рядом стоящей жены Нилль, пытаясь сдержать слёзы и обнял маленькую Нелли.—?Прощай, Моди,?— хором произнесли все, кто был на берегу, кроме Локи.—?Локи? —?удивился Бальдр.—?Что?—?Почему не простился?—?А, уже? Что-то я засыпаю прямо на ходу, прости.—?Не передо мной извиняйся!—?Мне пора,?— отрезал Локи и помчался обратно в Мидгард. Уже изрядно устав, Атрей добежал до таверны, распахнул двери и ввалился в зал, где был его отец.—?Говорил же, я быстро! —?улыбнулся Атрей. Кратос встал с скамьи и, взяв топор, и передав сыну Мимира, сказал:—?Тогда в путь.—?Ага!