Соната №4. Голос чужой скрипки (1/1)

Будь это какой-то придворный интриган?— Де Сарде обязательно похвалил бы его за проявленную ловкость. И отыгрался бы в ответ?— за попытку выведать то, что знать не следует.Но речь шла о Сиоре. Той самой Сиоре, что без задней мысли пришла просить помощи у наместника Содружества. Той самой Сиоре, что легко перепутала его, Де Сарде, с местным жителем. Той самой Сиоре, что сейчас сидела рядом, обняв коленки руками, и смотрела на него горящими, полными предвкушения глазами.Разве может она знать, как выглядит ее просьба со стороны??А что из перечисленного ближе тебе? То и сыграй?. Хех. В его пропитанном интригами мире требование, высказанное подобным образом, иначе как ловушка, не воспринимается. Красивое, изящно завуалированное интересом к музыке?— но стремление влезть в душу и вызнать сокровенное.Князь Орсей за такое мог и головы лишить: на любителей совать нос, куда не следует, у него с годами развилась жуткая аллергия. Де Сарде, можно сказать, унаследовал эту ?болезнь?. И в этот раз, к несчастью, она тоже дала о себе знать.Изначально эмиссар планировал сыграть что-нибудь простенькое. Легкую мелодию из тех, которыми развлекают народ по праздникам. Которые быстро исполняются и также быстро забываются. Однако…Де Сарде привычным движением закинул скрипку на плечо. Нелогичная улыбка, с примесью яда, проступила на губах, но он сразу погасил ее:?Ну, что же, тогда поиграем, донейгад. Ты узнаешь то, что хочешь узнать. Но в обмен ты обнажишь свою душу. Раскроешь свои тайны. Так будет честнее, не правда ли??***Тихо-тихо шелестели листья. Гулко трещал закормленный хворостом костер. Изредка доносились голоса ночных птиц. Все эти звуки медленно тонули в нежной скрипичной трели. Каким-то образом они дополняли ее, заставляя и без того живую мелодию, звучать еще ярче.Но скрипка обманчива. Ее голос, такой слабый и обессиленный в начале, с каждой минутой крепчает, набирает обороты. И вдруг в какой-то миг полностью заглушает все, подавляет и вытесняет. Теперь кажется, что в мире больше не осталось звуков, кроме этого нежного пения.Да, скрипка обманчива. В начале она звучит легко и невинно, почти безмятежно. Но внезапно мелодия обретает тревожную резкость. Каждое движение рук словно будит в струнах новые противоречивые чувства: светлую тоску и глубокое отчаяние, непринужденную задумчивость и густую меланхолию. Легкий страх и почти осязаемое уныние, незримой тяжелой шалью обволакивающее душу.Чужая скрипка на редкость податлива. Одно легкое касание смычка?— и инструмент тут же отзывается густым насыщенном звуком. От этого звучащая мелодия словно обретала новую глубину, с большей силой манила и гипнотизировала всех, кто мог слышать ее.Просто удивительно… Удивительно, что старая, потрепанная и дешевая на вид скрипка способна на такое. По этой причине предыдущий владелец так ее берег?Де Сарде недовольно поджал губы. Еще один сюрприз.…а скрипка продолжала петь в его руках. Ровно и плавно, без запинки, без ошибки. Эмиссар вслушивался в им самим создаваемый звук, стараясь не обращать внимание на резво колотящееся в груди сердце. Эта мелодия… Он ненавидел ее так же сильно, как когда-то любил. Из-за нее в горле образовался противный комок, а брови сцепились друг с другом так сильно, что заболела переносица.И, конечно же, вернулись воспоминания. В этот раз?— нечеткие, скомканные, но такие же неприятные, как и всегда.Вот миловидная белокурая девушка смотрит на него своими большими голубыми глазами. В ее взгляде читается восхищение, которое резко сменяется болезненным разочарованием.Вот тощий купец в шелках под стать самому князю Орсею протягивает руку. Его шершавая ладонь пробегает по плечу Де Сарде и игриво опускается ниже…Эмиссар неосознанно дергает головой, пытаясь избавиться от навязчивой картинки, и чуть не сбивается с ритма. Но он слишком хорошо знает эту мелодию. Руки помнят, что делать. Смычок почти сразу возвращается в нужное положение. Де Сарде продолжает играть, сверля немигающим взглядом собственные пальцы на грифе.Знакомое чувство отвращения разливается в груди. Как и всегда, оно появляется под самый конец. Но в этот раз компанию ему составляет любопытство. Де Сарде бросает быстрый взгляд на Сиору и почти сразу возвращает его обратно, к грифу. Ему хочется улыбаться, несмотря на отвращение к самому себе: выражение лица островитянки его полностью удовлетворило.А скрипка все пела и пела. Ее голос приливной волной разливался по округе, наступал и отступал, заставляя сердце трепетать. А затем… затем сила будто бы вновь покинула его. Пронзительная мелодия резко оборвалась, пропуская наружу бесстыдно вытесненные ею ранее звуки: шелест листьев, треск костра и стрекот насекомых.***Смычок плавно, едва заметно коснулся струны, извлекая финальный аккорд, после чего замер. Замер и Де Сарде. Закрыв глаза, он сидел недвижимо, словно статуя, секунд десять.Васко беззастенчиво рассматривал эмиссара все это время. Первоначально капитан намеревался просто тихо насладиться содержимым своей карманной фляги,?— благо, грог в ней еще остался! —?предоставив Сиоре в одиночество наслаждаться пресловутой скрипкой.Но когда Де Сарде заиграл… Порождаемая им мелодия хлестко ударила по сознанию. Неожиданно сильная, одновременно грустная и вдохновляющая, она навевала старые воспоминания, взывала к жизни забытые чувства. Внезапно Васко ощутил острую тоску по морю. За месяц, проведенный на суше, она как будто притупилась, почти уже не саднила душу. Но Де Сарде своей скрипкой вновь напомнил о больном.Чем ярче раскрывалась мелодия, тем больше Васко вспоминал. Скрип палубных досок под ногами. Шорох парусов и вант над головой. Шум, с которым киль ?Морского конька? зарывался в морские волны. Все это было таким родным когда-то, и стало таким далеким сейчас…Васко сам не заметил, как ушел в себя. Очнулся только, когда понял, что скрипка умолкла, а фляга?— опустела. Тогда он неосознанно посмотрел на Де Сарде?— и замер.Его лицо… Обычно такое спокойное, сейчас оно казалось жестким, напряженным. Брови съехались к самой переносице, губы сжались так плотно, что походили на тонкую сплошную линию. Эмиссар сидел неподвижно, как камень, и, кажется, что от него веяло холодом таким же, как от камня… Впрочем, стоило Де Сарде открыть глаза и снять с плеча скрипку, все стало как обычно. Лицо расслабилось, взгляд обрел привычное спокойствие.Неужели показалось? Может, это просто игра света?Васко не был уверен в ответе. Но его былые подозрения в отношении Де Сарде всплыли вновь, вытеснив чувство ностальгии окончательно. Самое время кое-что прояснить.—?Должен признать, Де Сарде: это было недурственно. У вас, определенно, талант.Эмиссара, похоже, капитанская похвала застала врасплох. Он скосил глаза и с легким удивлением посмотрел на Васко, который в ответ отсалютовал ему собственной флягой.—?Благодарю, капитан.—?Вы, к слову, очень меня удивили,?— продолжал моряк спокойным будничным тоном. —?Не ожидал услышать от вас такой душераздирающей игры. Помнится, на палубе ?Морского конька? вы исполняли нечто противоположное. Такие… похабные, веселые мотивчики.—?И выражения лица, как сегодня, у вас тогда тоже не было,?— многозначительно добавил Васко после короткой паузы. Его пристальный взгляд замер на лице Де Сарде.Повисла тишина. Эмиссар слегка нахмурился, также не сводя глаз с навта. Но через мгновение вдруг расслабился.—?Тронут, что вы запомнили мой концерт на палубе вашего корабля,?— произнес он, мягкоулыбаясь. —?Ваш матрос… Флавия, кажется ее зовут… все также увлечена менуэтом[1]?—?Спросите у нее сами. Благодаря вам, Флавия уже не мой матрос.—?Всенепременно спрошу, капитан, всенепременно! Как только окажусь в порту,?— ничуть не смутившись ответил Де Сарде. Он говорил, как и всегда, вежливо, но в его голосе Васко почему-то чудилась издевка. —?Может, даже найду ей учителя, такая страсть к искусству не должна просто… утонуть в море, почем зря.—?Только попробуйте! Вы уже достаточно забили ей голову этой танцевальной чушью! —?прошипел навт, мгновенно растеряв свое хладнокровие. Де Сарде в ответ тихонько рассмеялся, качнув головой:—?Ну, во-первых, не я, а Константин. А во-вторых… Очень жаль, капитан. Кто знает, может, в лице Флавии мы теряем такой талант!Васко не ответил, с трудом удерживая желание послать эмиссара к черту. Вместо этого смерил его гневным взглядом… и вдруг осознал собственное поражение. Только что он дал повод посмеяться над собой, да?Капитан скрипнул зубами от досады. Чертов Де Сарде! Ловко сменил тему и ушел от ответа. Опять.А может, и нет никакого ответа? Может, то каменное выражение лица Васко просто привиделось? Попробуй разбери теперь.Но одно ясно точно: аристократы?— невыносимые ублюдки!***Видя, как Васко кипит от ярости, стреляя пылающим взглядом по сторонам, Де Сарде почувствовал удовлетворение. Но улыбку с лица убрал: не стоило слишком сильно злить капитана. Вместо этого он опять сосредоточил свое внимание на Сиоре.Девушка к тому моменту уже успела прийти в себя. По крайней мере взгляд и дрожащие губы в коленках больше не прятала. Но глаза все еще блестели от скопившейся влаги, выдавая недавние слезы.—?Сarants … —?Сиора, заметив, что эмиссар смотрит на нее, вдруг опустила голову, вероятно, пытаясь скрыть свои эмоции. —?Adlorhedar[2]. Спасибо тебе. Как я и думала, твоя музыка была прекрасна. И…Она вдруг замолчала, закусив губу.—?Вижу, я расстроил тебя, принцесса,?— мягко произнес Де Сарде.—?Нет. —?Сиора вздохнула и наконец подняла голову. Их глаза встретились. —?Я сама виновата. Я… твоя музыка. Она удивительна, не подумай, но почему-то от нее становится больно. Она, словно заставляет пережить заново неприятные времена. Когда умерла моя мать. И… отец.Девушка опять вздохнула, опустив взгляд.—?Когда ты играл, я вдруг вспомнила их обоих. Вспомнила все самые лучше мгновения, которые мы разделили вместе. И вдруг поняла, что таких дней больше не будет. Совсем. Впервые я поняла это так ясно. И мне стало страшно. Очень страшно. Я не знаю, как справится со всем этим. И… Если не смогу?— не смогу быть doneigad для своего клана.Сиора тихонько шмыгнула носом и замолчала. После этого повисла тишина?— опять. И опять первым ее нарушил Васко:—?Мне… мне жаль, Сиора,?— произнес он негромко. Его злость, видимо, уже унялась, сейчас голос и взгляд капитана, наоборот, были полны сочувствия, что само по себе редкость. Видимо, история островитянки действительно его тронула, раз уж он вмиг забыл об их с эмиссаром недавней склоке.—?Я всего лишь чужак и у тебя нет причин верить мне, но я хочу, чтобы ты знала:если тебе понадобится помощь?— я готов ее оказать.Островитянка удивленно моргнула, услышав это, но слова поддержки все-таки приняла:—?Спасибо, Moridegen [3]. Ты, кажется, говорил, что твои родители тоже умерли?Васко кивнул и пустился в объяснения. Но Де Сарде они были неинтересны?— эту историю он уже знал.Гораздо больший интерес представлял рассказ Сиоры. Политик в его душе ликовал: как и хотел, он сумел заглянуть в душу островитянки. Она рассказала все так… доверительно, даже упомянула отца, о котором раньше отказывалась говорить. Эти знания пригодятся, если вдруг придется… надавить на нее в будущем. Но…Отвращение, разъедавшее душу изнутри, тоже никуда не делось. Оно сопровождало эмиссара уже давно, стало почти привычным, и от того?— еще более невыносимым. Хотя, что толку думать об этом?Де Сарде едва заметно вздохнул. Его взгляд внезапно упал на скрипку. Она лежала на земле перед ним, безмолвная, едва различимая в потускневшем пламени костра. Как темное пятно. Как олицетворение его души?— такой же темной и невзрачной.—?Сarants!Голос Сиоры резко выдернул Де Сарде из потока мрачных мыслей. Он вопросительно посмотрел на девушку.—?Ты говорил недавно, что у скрипки много предназначений. И одно из них я, кажется, поняла, когда услышала твою музыку,?— задумчиво произнесла она, опустив взгляд на инструмент. —?И если ты, играя, чувствовал тоже, что и я?— я хочу выразить свое сочувствие тебе. Наверняка, твоя боль такая же острая, как и моя.На миг Де Сарде лишился дара речи. Иной реакции от донейгад, наверное, было бы глупо ожидать. Но все же… это было странно. Слышать эти слова.Несколько секунд он удивленно смотрел на островитянку, краем глаза заметив, как оживился Васко. Его лицо, еще недавно полное сочувствия Сиоре, омрачилось тенью подозрения?— привычное выражение, когда речь шла об эмиссаре. Это отрезвило Де Сарде. Открыв рот, он хотел быстро вставить что-нибудь нейтральное, вежливое. Неважно что, лишь бы поскорее сместить акцент беседы, но Сиора не позволила. Он заговорила опять, задумчиво и неспешно, совсем, похоже, не заметив смятения обоих своих спутников.—?Но кое-что мне остается непонятным. Твоя музыка, музыка renaigse?— она красива. У нас такой нет и… не думала, что скажу это, но я завидую. Завидую, что вы можете наслаждаться такими потрясающими звуками. Но именно это и не дает мне покоя. Почему? Если твой народ способен создавать столь необыкновенные мелодии, такие глубокие и возвышенные, почему он же причиняет так много зла Yecht Fradí[4]?И опять Де Сарде не нашелся с ответом. Изумление вкупе с растерянностью затопили его сознание. Он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Васко тоже молчал, отчего-то потупив взгляд. А затем, видимо, пытаясь чем-то себя отвлечь, потянулся к груде хвороста и, вытянув из нее несколько тонких веток, бросил в затухающий костер.—?Хороший вопрос, Сиора,?— произнес наконец эмиссар едва слышно, глядя как пламя медленно пожирает древесину в очаге. —?Но ответа на него нет. Это загадка, абсурдная и нелогичная загадка. Возможно, даже для самих богов.Примечания:[1] минуэт?— старинный французский танец, состоит из множества изящных движений, поклонов и реверансов, обрел широкую популярность у аристократов в XVII веке.[2] Adlorhedar?— выражение благодарности у островитян[3] Moridegen?— так островитяне называют навтов[4] Yecht Fradí?— самоназвание островитян