Тейваз (1/1)

Фэй не считала этот дом псарней. Просто Соль и Сколль жили в нём, когда не было гостей. Но по морщинам и резким чертам она решила, что неожиданный гость очень хмур, и не будет ли он зол по пробуждению? Всё-таки, здесь пахло псиной. И от неё самой пахло так же.Она зачесала пятернёй волосы. Короткие локоны всё равно беспорядочно упали на глаза. Зря она их обстригла.—?Не сопи, Соль. Сбиваешь с мысли,?— насмешливо шепнула Фэй. Подруга сонно ударила хвостом по полу. Третью ночь они провели здесь, в собачьей обители, все вместе. Здесь был очаг, худые лежаки, и даже стоял грубый шкаф из дуба и лежала шкура телёнка бурого цвета на полу. Сюда Фэй приводила людей, убегающих от бед, и сюда же решила поселить найдёныша. Найденного, поправила она себя. Огромного, возможно, опасного воина. Она спрятала его кинжалы, а вот Левиафан держала поближе и спала рядом, наблюдая за его лихорадкой.Всё что она могла?— это заливать за тонкие губы отвары, и обрабатывать царапины на плечах. Но не они грозили мужчине смертью. Нечто могущественное, ей не подвластное отщипывало от его жизни по кусочку, и только ему побеждать такую хворь. Иногда он открывал глаза и шевелил губами, но Фэй не знала, с ней ли они говорил, или с призраками мыслей. Был полдень. Тёплый для местной осени, и теплее всех прошедших дней. Она в одной рубахе и простых штанах стояла на пороге и царапала защитные руны на косяке. Псам нравился найдёныш, а они никогда не ошибаются в душах человеческих. У Соль ещё никогда не рождались щенки, но она по-матерински хранила покой гостя, и Сколль грел его бок. И вот, сегодня утром Фэй поняла что его дыхание стало ровным, пропали булькающие звуки и вдвое усерднее растирала ему грудь перцем. Будь он в сознании, даже такой хмурый воин взревел бы как ребёнок, и это развеселило девушку. Она привстала на носочки, удобнее перехватила нож. Под самой крышей она заканчивала Дагаз.—?Так то,?— Фэй довольно оценила своё творение.?— Криво, но всё равно величественно. Соль, я на охоту. Присмотри тут за ними! —?она крикнула наставления, спрятала нож за пояс и зашла в дом снарядиться. В собственном жилище уже кое-где запылились вещи, топор весел на стене, как брошенный ребёнок. Фэй утешающее провела пальцами по рукояти, мол, придёт ещё твоё время. Теперь лес был спокоен: беда ушла. Или наоборот, Фэй взяла её под крыло и скрыла от зоркого вековечного взгляда. Девушка присела на одно колено, задержала дыхание. Перестарок, жирная, как курица, кукушка, сидела на ветке, не видя охотницу. Мясо у неё будет жёстким, но хотя бы не ягоды. Несчастная рухнула на землю со стрелой в грудине. Быстрая, почти милосердная смерть.—?Спасибо,?— прошептала Фэй, закрепляя тушку на поясе. Диколесье готовилось зимовать. Северный ветер гнал последние живые листья в горы, бил по бокам бегущих волком, лохматил волосы Фэй. Она думала, что давно потеряла свой дом вместе с липким от сладкого счастья детством, но поняла вдруг, что обрела его здесь. И если чужак пожелает, она отведёт его к подлесью, месту, что так похоже на Глазир, рощу красного золота. Фэй представила, что среди алых листьев, с такого же цвета татуировкой, он будет чувствовать себя хорошо. Может, он тоже найдёт здесь дом. После охоты ей снова захотелось пробежаться, но она притормозила у любимого куста на подходе, чтобы дотронуться до его ветвей. Первый в году снег настиг её возле него. Сухие спящие ветки словно зябко поёжились, когда упала первая снежинка. Фэй задрала голову и тут же удивлённо проморгалась от попавшей в глаз капли. Зима пришла. А ей теперь кормить не только себя и псов, но и гостя, и пора было брать себя в руки. Она решила, что ощипает птицу и снова пойдёт на охоту, пока последние из самых ленивых зверей не попрятались в норы. Столик на улице годился для разделки, и она принялась дёргать перья прямо в рукавичках.Они были тонкими, таким же изношенными как сапоги, и ничем не мешали. За спиной послышались шаги. Осторожные. Тяжёлые. Фэй сжала нож, сетуя на Соль, которая не предупредила что Чужак очнулся. Страшная мысль, как плевок змеиного яда, попал в мысли. Он их убил. И теперь, примеряется к ней самой! Фэй дёрнулась, разворачиваясь, и выставила руку, кровью чувствуя, как радостно задрожал Левиафан. Чужак стоял неподвижно. Ничто в его осанке не указывало на боль, горячку и болезнь, кроме его безжизненной, как пепел, кожи. Топор выбил дверь и мягко лег в руку, но и тогда мужчина не сбавил уверенности. Он не выглядел самодовольным, но знал, что победит. Это напугало Фэй, и она перехватила рукоять обеими руками.—?Где моё оружие? —?спокойно спросил он, но голос его, настолько низкий, разнёсся эхом. Его невозможно было не услышать.—?Где мои псы? —?не менее властно спросила Фэй, и это, наконец, озадачило наглого гостя.—?Они твои? —?фраза подразумевающая удивление, из его уст вышла безжизненной. Фэй шумно глотнула воздуха, уже трясясь от страха за собак, и судорожно забегала глазами по двору за спиной Чужака. Тот небрежно повернулся спиной, показывая, насколько не боится её ударов, и пошёл к хижине Фэй. Она сделала шаг за ним, чтобы напасть, но тот только отпер дверь и выпустил собак. Те без лая, но вовсе не испуганные, кинулись к ней.—?О, слава Предкам,?— выдохнула она и выпустила топор.—?Я думал, здесь живёт мужчина,?— не оправдываясь, но утверждая, сказал Чужак.—?Не-ет,?— смеясь протянула Фэй возясь с собаками,?— только Слюнявый Сколль, но он ещё щенок,?— Сколль, не согласный с этим, повалил хозяйку на землю.—?Мои клинки,?— спокойно сказал мужчина наблюдая.—?Твоё имя,?— задорно повторила она его тон. Незнакомец нахмурился ещё сильнее.?— Никакого мужчины здесь никогда не было. Это я спасла тебе жизнь. Будь любезен с нами.—?Кратос,?— прервал он её раньше, чем Фэй договорила.—?Фэй,?— она поднялась на ноги и серьезно заглянула гостю в глаза.?— Принимаю тебя другом и гостем под моей крышей. Разделишь ли ты, Кратос, мой хлеб, мою дружбу? Тот молчал, но, Фэй надеялась, от удивления. Законы гостеприимства могли быть ему не привычны, а может, он не ожидал добра после того, как она схватилась за топор. Но, если он примет приглашении и станет гостем, а потом навредит, ничто не спасёт его от кары. Норны видят всё.—?Да,?— наконец исторг Кратос. Фэй завела в дом, видя что кое-где гость уже покопался, думая, что его обокрали. Но шкура не откинута, и подпол заперт. Кратос удивился, когда она достала бережно завёрнутые в шкуру клинки и подала ему. Пока он немо, задавливая тяжёлым молчанием, сидел в углу, Фэй закончила с кукушкой, бросила её в кипящую воду к травам и кинула горсть ячменя. Ни овощей, ни солонины не осталось, а мясо старой птицы выглядело сухим. Фэй кинула ещё горсть крупы, неловко скривив лицо надеясь что похлёбка выйдет не совсем скверной.—?Ты голоден? У меня остались ягоды и немного сушёных яблок. Кратос на это издал только нечленораздельно хмыканье. Душка, закатила глаза Фэй стоя в нему спиной. И всё же достала яблоки и мешочек орехов. Кратос, то ли из гордости, то ли вредности на них даже не взглянул. Но она готова была поставить портки Одина на то, что он зверски голоден. Одни только отвары из трав кормили его последние три дня. Но Фэй не стала настаивать, издевательски запихнув в рот сразу горсть орехов.—?Я нашла тебя в реке и сначала решила, что ты - мешок,?— Кратос смотрел на огонь молча.?— Это из-за тебя землю трясло? Ты упал? Он нахмурился, но не более. Ясно, кивнула Фэй сама себе. Дядюшка Хрюм был последним из такого типа гордецов, которого она знала. Отец шутил, что Хрюм спит на коровьей лепёшке, а не перине, оттого вечно такой недовольный. Фэй прыснула.—?Спроси, почему я смеюсь сама с собой, и я расскажу тебе славную шутку моего отца,?— она даже перегнулась через стол, пытаясь заглянуть гостю в глаза.—?Нет.—?Однажды мой дядя… - и она всё-таки рассказала про лепёшку. Рассмешило его это или смертельно обидело, Фэй решила оставить на волю интриги, и быстро разлила еду по тарелкам, когда пошли запахи. Кратос всё-таки был мужчиной, хоть и стремился прикинуться камнем, а оттого раздобрел после еды и даже одобрительно хмыкнул когда она предложила добавки. Ей самой угощение показалось отвратительным на вкус, и она надеялась скормить остатки гостю, чтоб не пропало. Но тот ел охотно и жадно, и даже вскользь признался, что пришёл из Греции, и пытается найти здесь дом.—?Знаешь, ты можешь остаться в этом лесу. Это хорошее место для крепкого человека, а весной даже приходит рынок. Боги сюда не ходят, считают это отшибом Мидгарда,?— на этих словах Кратос странно напрягся, поднял на неё карие глаза. Они напомнили ей волчьи степи родины.?— Ты на кого-то из них нарвался? Эти зассанцы асы могут цапнуть любого местного, но леса обходят. Тут спокойно. Ненависть отразилась в её голосе, и Кратос расслабился. Она решила не выпрашивать, пока он сам не расскажет. А если нет, то выдумывать даже интереснее.—?Я пока останусь здесь,?— и она поняла что он имеет ввиду ?прямо здесь?. Там же где и сидит.— Хорошо, можешь перезимовать в домике. Весной сюда приходят люди, и я переправляю их на другую сторону гор, подальше от богов. Да,?— кивнула она задумчиво отворачиваясь к огню,?— до весны тут будет спокойно. А потом я покажу тебе хорошее место на юге. Там алые, как твоя татуировка деревья, и мужчине там будет хорошо: много добычи, иногда опасной, зато ценной. И теплее, оттого, что река не так близко. Она пустилась в рассуждения, рассказала пару историй о тех краях, а Кратос только молчал, да и не факт, что слушал. Его скуластое лицо, болезненно осунувшееся, замерло. Фэй рассмотрела шрамы под порослью щетины, вены на руках и шрам, идущий от пупка по самые ключицы. Однозначно, ей попался далеко не обычный путник. Но то, как доверчиво Сколль улёгся у его ног, умеряло все её подозрения. К вечеру они затопили очаг в домике, Фэй вымела солому для собачьих подстилок и вымыла пол. Кратос, оказавшийся очень деятельным и бодрым для недавно умирающего, сколотил койку из имеющихся тут же досок, и она подходила ему по размеру.—?Завтра сошью два лежала вместе и набью соломой потуже,?— обещала она.?— И может, если продолжишь быть таким же остряком, добавлю немного собачьей шерсти для мягкости,?— Кратос уловил издёвку, и послал такой хмурый взгляд, что Фэй растянулась в довольной улыбке. Сегодня она засыпала спокойно, с Солью под боком и Сколлем у двери. А Кратос, молчун из Греции, теперь представлялся ей добрым вестником перемен: если человек из такой дальней страны оказался рядом с ней, то может и жизнь теперь повернётся по- другому, по не привычной колее.