И вот — летит (1/1)
"Иногда Тамао кажется, что он летает".Кроссовер с аниме "Тетрадь дружбы Нацуме"; таймлайн - операция Токио.Иногда Тамао кажется, что он летает. Не снится, нет. Он выпадает из реальности на доли секунды, чтобы оказаться в теле черного ворона, кружащего в вышине, вышагивающего по загородной дороге, подбирающего клювом рисовые зерна из оброненного кем-то сашими. Времени для ворона не существует. Это — способ Тамао уходить от проблем, отключаться от тревог. Он пользуется своими крыльями очень редко — не так уж многое его беспокоит, да и решается почти все парой слов или парой ударов. Но вот сейчас… Сейчас он летает.Маленький городок, большой дом, маленькая женщина с улыбчивыми глазами. Тамао ее не знает, но ему нравится смотреть, как она уходит в магазин, готовит за прозрачным стеклом кухни, развешивает во дворе белье. Когда Тамао, раскапывая червяка, однажды роняет на себя садовый инвентарь, женщина с жалостливой улыбкой помогает ему выбраться. Она очень добрая. Живут они вдвоем с мужем, и, несмотря на всю их любовь, Тамао кажется, что этот дом слишком велик для них. Может быть, так на него влияет собственное одиночество.Он громко каркает, когда начинается дождь, и женщина, выбежав под первые крупные капли, успевает снять белье. Тамао доволен, что сумел отплатить за доброту.В другой реальности Такия готов сразиться с ним за Судзуран.Вечером Тамао слышит, как муж, Шигеру, рассказывает жене про воронов: как они образуют пары на всю жизнь и остаются навсегда одинокими, если другой гибнет. Тамао становится страшно, как никогда не было. Если что-то случится, — мгновенно приходит решение, — он останется в этом мире насовсем. Здесь будет проще, здесь он птица.Белые перья сыплются на супругов, будто лепестки вишен. Тамао смаргивает. Солнце сегодня слишком яркое.А потом их становится трое. Это Шигеру привел мальчика в дом — уже не ребенка, подростка. Тот вежливый, тихий, весь в себе. Такой не прижился бы в Судзуране. Теперь уже Такаши успевает предупредить женщину — Токо — о начале дождя и помочь собрать белье. Тамао рад за них. Он знает, что некоторые люди заслуживают счастья, но пока не уверен, точно ли он один из них.— Здравствуй! — кричит ему Токо, улыбаясь. — Это мой друг, — поясняет она для Такаши. — Так жаль, что он одинок.Ей и правда жаль, понимает Тамао.— Нет, — возражает Такаши, вглядываясь в дерево, на ветке которого устроился Тамао. — Он не один. Просто вам плохо видно сквозь листву. Второй — белый. Альбинос, наверное? Никогда раньше не видел воронов-альбиносов.Тамао поворачивает голову. Белый ворон — сияюще-белый, — и нет сомнения, что это Токио. Почему он такой… небо почти просвечивает сквозь крылья, что это значит?— Что случилось? — спрашивает Тамао. Не человечий, не вороний язык — слова звучат где-то в голове, в синеве неба. Так слышны далекие колокола в летнюю жару. — Операция прошла неудачно? Ты… умер?Токио улыбается. Клювом такое не изобразить, но Тамао знает, что улыбается.— Ничего подобного, — отвечает он. — Все в порядке. Я жив. А вот ты проиграл Такии.— И хрен с ним, — говорит Тамао. Ему легко. Он поднимается в воздух — Токио рядом, и ветер подхватывает их, солнце скользит по перьям, жизнь бесконечна, и лето бесконечно тоже.Тамао не оглядывается на Токо и Такаши, следящих за их полетом с земли, но мысленно желает им счастья.