Глава вторая, часть первая (1/1)

- Шун-чан, где ты, малыш? Поздоровайся с гостями, - мамин голос был радостным. Последнее время это бывало так редко, что шестилетний Идзаки Шун стал забывать, как это, когда мама радуется.- Шун-чан? - мама показалась в дверях комнаты, в которой Шун самозабвенно пытался разобрать маленького робота-уборщика. Ему очень хотелось знать, куда же девается пыль, которую тот протирает. Пока что дело шло туго: он никак не мог найти, как же его открыть. Впрочем,рано или поздно у него обязательно получится- в упрямстве Шуну не было равных.- Шун-чан? - мама позвала его еще раз, и Шун, наконец, оторвался от робота. Улыбающаяся мама в красивом темно-синем кимоно, расшитом цветами, стояла в дверях комнаты, держа за руку темноволосого худенького мальчика, одного с ним возраста. Мальчик, одетый в простые черные штаны и просторную светло-серую рубашку навыпуск, смотрел в пол, пряча глаза за спадающей до кончика носа челкой. Шун подбежал к матери, ухватил ее за другую руку и уставился на гостя.- Знакомься, Шун, это Ген-чан. Они с папой приехали ненадолго к нам погостить. Будь хорошим мальчиком и позаботься о Ген-чане. Ты старше, поэтому не обижай его.Он немного стесняется.Мама взяла Шуна за руку и вложила в его ладонь ладонь мальчика. - Я рассчитываю на тебя, Шун-чан.Она провела рукой его по голове, пригладив вечно растрёпанные рыжие волосы, и ушла.Мальчики остались стоятьв дверях. Шун держал Ген-чана за руку, которую тот не спешил освобождать. Ладонь у него была узкая и горячая, словно ему было очень жарко.Хотя, в доме было прохладно, потому что мама совсем не переносила жару, а этот теплый сезон был слишком жарким.Мальчишка до сих пор так и глядел в пол, словно там было что-то очень интересное. Шун, на всякий случай, тоже глянул вниз. Но нет, пол как пол, обычный, из темных, гладких, широких досок, даже без ковриков. Все коврики и ковры были в комнатах, на проходе их никогда не клали. Маме нравилось ходить босыми ногами по гладкому дереву. Шун тоже это очень любил.- Привет! Я Шун Идзаки. А ты?Ген-чан засопел и что-то буркнул себе под нос. Шун вздохнул. Мальчишка то ли его боялся, то ли просто был неразговорчивый. Может, если ему робота показать, то он хоть посмотрит куда-то, кроме пола? Шун потянул Ген-чана за руку вглубь комнаты. - Ген-чан, ты любишь роботов? Смотри, что у меня есть!Робот-уборщик лежал на невысоком столике, перевернутый на верхнюю часть. Шун, отпустив Ген-чана, схватил робота двумя руками и сунул его гостю чуть ли не в самое лицо.- Ты чего? - вскрикнул Ген-чан, отшатнувшись, и, наконец, взглянул на Шуна. Его черные глаза за чёлкой были распахнуты от удивления, а руки сжались в кулаки.- О, ты умеешь говорить! - Шун улыбнулся до ушей. - А я думал, тебя не научили.Он положил робота обратно на столик и устроился на полу, похлопав по ковру рядом с собой: - Садись! Я пытаюсь его разобрать. Жутко интересно, куда девается пыль, когда он ее убирает…Ген-чан присел на коленки рядом с ним, наблюдая, как Шун крутит уборщика в руках. Спустя несколько безуспешных шуновых попыток, он пихнул его локтем в бок.- Дай!Шун на секунду замялся, но отдал робота гостю. Тот, смешно наморщив лоб и прикусив нижнюю губу, повертел машину в руках, что-то где-то нажал, потом потянул - и оппа! - робот раскрылся на две части. Шун засмеялся.- Ген-чан! У тебя получилось! Как ты это сделал? Покажи!Тот собрал робота обратно, потом показал на едва заметную кнопку у того на нижней панели, нажал на нее ногтем и потянул за выскочившую пластинку. Робот снова раскрылся.- Ух ты! Здорово! - Шун схватил нижнюю часть уборщика, рассматривая механизм. - Смотри, что это? На блок питания похоже, да?Ген-чан утвердительно хмыкнул. Ткнул пальцем в прозрачную панель под крышкой робота, заполненную какой-то жидкостью.- Сюда, - сказал он со знанием дела. - Сюда собирается пыль, в очиститель. У нас дома такие есть. Я как-то один разобрал, посмотреть, что внутри. Пролил очиститель на ковер. Дыра осталась. Три дня в комнате просидел, пока отец не перестал сердиться. Потом принес мне три таких, сломанных. Сказал, “починишь, можешь разбирать все, что хочешь”.- И как? Починил? - спросил Шун.- Два. Третий был совсем сломан.- А папа чего?- Сказал, только кары и байки не трогай, они взрываются, если не знать, куда можно лезть, а куда нет.- Да ладно! Так и сказал?Ген-чан пожал плечами и снова хмыкнул: - Можешь сам у него спросить, когда он придет.Шун шмыгнул носом и стал собирать робота обратно.- Везет тебе. Мне бы вообще запретили всё трогать. Папа строгий. Даже если бы мама разрешила, он точно бы запретил.Робот, в конце концов, был собран, включен и отпущен на волю - собирать пыль по комнате. Шун задумался над тем, чем же теперь заняться. Мама, видно, пока приходить обратно не собиралась. Общалась с отцом Ген-чана во взрослой части дома, куда Шуну разрешалось выходить только по очень важным случаям. Папа у него, действительно, был очень строгий. Шун задумчиво взъерошил свои темно-рыжие волосы, взлохматив их еще больше.- Хочешь из лука пострелять?- Из чего? - удивился Ген-чан.- Из лука. Это такая палка с веревкой, с которой можно пускать стрелы в цель. Мне дядя подарил. У них в семье древняя традиция - стрелять из лука. Всем мальчишкам полагается уметь.Ген-чан задумался, снова смешно наморщившись, и согласно кивнул.- Пойдем! - Шун поднялся с пола, попрыгав на месте, чтобы не кололо ноги. Он никогда не мог долго сидеть на коленках. - Тут во дворе мишени сделали. Специально, чтобы я тренировался. А то садовники ругаются, что я все цветы постреляю. А я в них даже не целился. Только в деревья! Пойдем, Ген-чан!- Генджи. Меня зовут Генджи, - сказал тот, поднявшись с колен. Он протянул Шуну левую руку раскрытой ладонью вверх. Шун посмотрел на его ладонь, потом на лицо, на котором блестели черные глаза и уголки губ поднимались вверх, в почти незаметной улыбке, и крепко пожал протянутую руку.- Привет, Генджи! - улыбнулся Шун в ответ. - Здорово, что ты к нам приехал!

Вот так, в жаркий день теплого сезона, последнего перед поступлением в гакко, Шун впервые встретил Генджи Такию.

На утро после переговоров с капитаном "Судзурана" Идзаки разбудил "дилинь" коммуникатора. Шун застонал и с головой укрылся покрывалом. Они с Чутой и Макисэ разошлись лишь когда на небе Персефоны появились первые признаки рассвета. Всю ночь втроем пили и перетирали, на хуя им сдался этот крейсер, пусть и боевой, пусть и наполовину укомплектованный, и где набирать людей. С оружием у них проблем не было.Идзаки знал, почему Хидео-сан согласился на эту сделку. Он и сам на многое пошел бы, чтобы заполучить этот крейсер. Но это не отменяло того факта, что теперь Шун должен был ебать себе мозг, думая, где найти десять пилотов на истребители. И как быть с боевым пилотом. Пилоты вообще на дороге не валяются, хорошие - тем более, а уж на боевой крейсер - так вообще хуй сыщешь.

Коммуникатор "дилинькнул" еще раз. Идзаки запустил в стол, на котором тот лежал, подушкой. Не попал. Подушка, мать ее, не пистолет. Ругнувшись сквозь зубы, Шун вылез из-под покрывала. Пошарил по карманам валявшейся рядом с кроватью куртки, достал стальной портсигар, вытянул из него сигарету. Из штанов вытряс зажигалку. Закурил, укладываясь на спину поперек кровати и глядя в металлический потолок.На Персефоне им пришлось жить в старом ангаре космопорта, переделанном в подобие мотеля. Их "апартаменты" были одними из самых приличных в этом заведении. Чистыми, с десятком комнат и кабинетом, если можно его так назвать.Кабинет временно превратили в место для проведения сделок. В одной из комнат спал Шун, соседнюю с ней Тамура и Макисэ делили одну на двоих. Хидео-сан расположился в самых дальних от входа трех смежных комнатах, в которые попасть можно было только через кабинет. В трех остальных Чута разместил людей, а в еще двух - оружие, за которым они сюда приехали. В общем, не так комфортно, как в родных стенах Рюсей-кай, но жить можно.Докурив, Идзаки затушил окурок о мусорное ведро, стоявшее рядом с кроватью, встал и как был в чём мать родила добрёл до стола. Коммуникатор весело моргал окном сообщений. Спейском. Шун ткнул в него пальцем. Киришима, мать его. Чертов кохай. Принесла же нелегкая."Переписал вашу кибер-защиту. Сэмпай, ты в курсе, что в вашей системе есть посторонний канал связи? Не смог его отрубить. Закодировано слишком серьезно, с крейсера такой не отключишь.Капитан просил передать, что после полудня по планетному ждет вас на транспортнике. До связи ."Идзаки аж протрезвел. Вот же ж ублюдок, вечно сующий нос не в свои дела! Он ткнул в кнопку видео-вызова. После минутного ожидания в окне кома показалось помятое лицо сонного Киришимы.- Твою ж так, Хироми! Я, блядь, башку тебе отрублю! - Идзаки рявкнул на него во весь голос.- Сэмпай? - с хакера разом слетел весь сон. - Что случилось?- Тебя кто просил лезть куда не следует? Я тебя просил? Ты что натворил, мудила?Идзаки готов был поклясться, что примятые волосы хакера от его крика сами собой встопорщились, сделав его похожим на дикобраза с Тени. Киришима и сам ощерился. Кохай ненавидел, когда на него орут без объяснений.- Сэмпай, какого черта? Я всю ночь вашу систему переписывал! Ты знаешь, какое редкостное говно ваша кибер-защита? А этот канал? Я до сих пор его отследить не мо...- Захлопни пасть и слушай сюда, урод!Хироми заткнулся.- Чтоб ты к этому каналу на парсек не подходил, ты понял? Иначе я тебя по всей Персефоне раскатаю!Хакер молчал, мрачно глядя исподлобья.- Я спрашиваю, ты меня понял? Ты всё равно его не взломаешь, а если нарушишь связь, я забуду, что тебе жизнь должен! Все понятно?- Да!- Вот и ладненько, - сказал Идзаки уже нормальным тоном. Если Киришима обещает, то это железно. - И чтоб не одна душа не знала. Ни твой капитан, ни Суги, ни Хонджо, никто.Кохай кивнул.- Молодец! - Идзаки позволил себе улыбнуться. Так, совсем слегка. - За защиту спасибо. Никак не могли найти хорошего человека ее нормально сделать. Я как раз с тобой хотел обсудить, когда послал сообщение.Лицо хакера просияло. Похвала от Шуна была для него не хуже "стрима" для наркомана. Идзаки это прекрасно знал и вовсю пользовался в нужные моменты.- Скажи своему коммандеру, что мы будем через час после полудня.Хироми снова кивнул. Идзаки нажал отбой.Так, одной проблемой меньше. И кохай теперь никуда не полезет без разрешения.Шун улыбнулся уже по-настоящему, хитро и с издевкой, как умел только он. Его кохаями было легко управлять. Суги и Хонджо, в основном, понимали только хорошую трепку и конкретные объяснения, почему для них что-то будет выгодно. А Киришима, влюбленный в него с шестнадцати лет, хотя и знавший, что ему ничего не светит, до сих пор не терял надежду на ответные чувства, на которой играть было - раз плюнуть. Идзаки, в редких приступах угрызений совести, случавшихся с ним в глубокой юности, отшивал его не один раз. И по-хорошему, и с пиздюлями. Потом плюнул. Хочет надеяться - его проблемы. Он хотя бы молча это делает. А Шуну это только на руку.Не сказать, что кохай совсем уж ему не нравился. Нет. Но для Шуна он был вроде младшего брата. Интересный малый, симпатичный, хоть и с припиздью. В академии все чего-то кому-то доказывал, сначала кулаками, потом в виртуале. Потом, попав на "Судзуран" успокоился, вроде как нашел свое место. В какой-нибудь другой жизни, при других обстоятельствах, Шун, возможно, и ответил бы малолетке взаимностью. Но в этом мире в его сердце было место только для двух людей - давно умершей матери и Ворона. Вакагасира Рюсей-кай, окончательно придя в себя после ночных возлияний, хорошенько потянулся и потопал в душ - приводить себя в порядок, пока уборную не заняли два идиота, дрыхнувшие в соседней комнате. Хуй им, а не горячая вода. ***** К десяти годам Генджи собрал свой первый гибрид из двух байков, в двенадцать - разбирал отцовские кары и отчаянно скучал на всех уроках младшей гакко, кроме творческого и физического развития. Жил он на Хока с отцом, вечно пропадавшим по каким-то своим делам, и, по большей части, свободное время проводил у Идзаки.Идзаки в семь лет похоронил мать, а в десять жил в семье отца в отдельном флигеле, стараясь не пересекаться с мачехой и двумя младшими сводными братьями. В двенадцать он стал чемпионом по спортивной стрельбе среди ровесников, всё так же увлекался кюдо и занимался боксом.На уроках, в отличие от спящего на них Генджи, Шун читал. Все подряд: от учебников старших уровней до исторических романов. Дома у него была огромная библиотека настоящих бумажных книг, бывшая семейным наследием, и Шун проводил свое свободное время в ней, когда Генджи не мог прийти. Ген-чан был его единственным другом и самым близким человеком.Несмотря на то, что Ген-чан был из даймё, а Шун так и вовсе из кадзоку, оба мальчика ходили в совершенно обычную гакко, разве что со спортивным уклоном. Идзаки занимался стрельбой и боксом, Генджи - гонками на байках и кэндо.Со сверстниками они не то, что бы не ладили, но и особой дружбы с ними не водили - положение сказывалось. Все намеки на дружбу обрывались, когда узнавали об их семьях. Дети из аристократии не учились в обычных гакко, это считалось недостойным их происхождения. Идзаки и Такия тоже не должны были бы, но вредная мачеха Шуна убедила его отца в том, что для будущего наследника это будет хорошей жизненной школой. Генджи было всё равно, где учиться, лишь бы с другом, а Такия-сан был абсолютно уверен в том, что его сын всегда знает, что делает.Первые пару лет обучения для обоих не прошли спокойно. Они учились в разных классах, где поначалу выделялись на общем фоне как пара белых ворон, и не только из-за одежды, манеры разговаривать и воспитания.Генджи, вечно тощий, словно его дома не кормили досыта, угловатый, немного неуклюжий и молчаливый, отчего-то казался одногруппникам легкой мишенью для насмешек. Они пытались смеяться над его внешностью, над дурацкой особенностью вечно сшибать все углы, над увлеченностью творческими уроками, даже над тем, что он все время ходил за Идзаки, словно привязанный, и ни с кем больше общаться не стремился. Большую часть насмешек Такия пропускал мимо ушей, и мало кто ожидал, что если его в конце концов разозлить, он налетает на обидчиков, не смотря ни на что. Противники в два раза сильнее его не выдерживали такой ярости и, порой, были не в силах подняться после драки. Очень быстро стало понятно, что с Генджи в одиночку связываться - себе дороже, и его оставили в покое, а если хотели драться, то нападали компанией.Идзаки, наоборот, никогда за словом в карман не лез, отшучивался и огрызался, насколько хватало богатого словарного запаса и воображения. Язык у него был острый и хорошо подвешенный, и все словесные перепалки очень быстро переходили в драки, поскольку, как правило, приставалы совершенно не понимали, оскорбляет он их или нет, поэтому на всякий случай решали в ответ бить. Шун драться умел, но не любил, сам никогда не нападал первым, и даже за Генджи заступался редко, только если уж силы были слишком не равны, - знал, что тот ненавидит, когда его считают слабым и беспомощным.На третий год они оказались в одной группе - и доставать их перестали.Наоборот, мальчишки стали вдруг вожаками, без которых не решалось ни одно важное дело, будь то разборки между группами или с другими школами, прогулы уроков или общие вылазки в игровые центры. Идзаки ловил с этого кайф, ему нравилось быть лидером и принимать решения, а Генджи просто был рядом с другом, и ему, по большому счёту, было пофиг на все, кроме общения с Шуном.К моменту перехода в среднюю гакко случилось два события.Во-первых, в тот тёплый сезон пропал Такия-сан. Он улетел в очередной раз по своим делам и не вернулся в оговорённый срок. От него не было даже спейскома. Домоправитель, на чьём попечении жил Генджи, когда отец был в отъезде, спустя положенный срок подал заявление о пропаже федералам. И когда его известили о том, что Такия Хидео, 36-летний тодзама даймё, погиб при нападении неопознанного корабля на пассажирский фрегат в системе Голубого Дракона, домоправитель сделал единственное, что было в его силах - передал Генджи на попечение двоюродной тетки.Тётка была Генджи не родной - женой отцовского кузена, сына младшего брата отца Хидео-сана. Она всю жизнь ненавидела Хидео за то, что тот был наследником титула, хотя её супруг был старше,выше по званию, и женат на ней, потомственной аристократке. А поскольку детей у них не было, то будущим тодзама даймё после смерти отца автоматически становился Генджи.Мужу её, армейскому генералу в отставке, титул был не нужен. Его вполне устраивала тихая, спокойная, провинциальная жизнь с рыбалкой, охотой, сёги и общением со старыми сослуживцами. Переться в столицу ради светских раутов и пьянок он не желал, политика ему была до фонаря, а в развлекательном бизнесе, которым занимался Хидео последние двенадцать лет, он ничего не понимал. Племянника он видел всего пару раз и не особо стремился. Тётка Генджи, понимая, что без выполнения условий завещания, по которым она была обязана заботиться о парне до окончания им старшей школы, исполнять обязанности (фиктивные) владелицы сети ресторанов и увеселительных заведений и использовать только часть денег, выделенных ей как опекуну, ей вообще не светит ничего, кроме провинции и скучного мужа, переехала в дом Такии и устроилась в нем по своим вкусам.Генджи, и без того практически живший у Идзаки, быстренько собрал все свои немногочисленные вещи и многочисленные инструменты, любимыйбайк и отцовский спортивный кар, и окончательно переселился к нему во флигель.Второе, что случилось в тот год, последовало за первым. Акари-сан, так звали эту тётушку, заявила, что раз уж Генджи - будущий даймё, то учиться вместе с простолюдинами ему не пристало и чуть не отправила парня в интернат. Несколько скандалов и откровенных истерик спустя они сошлись на компромиссе: выбрали одну из гакко, упоминая которую ей не пришлось бы краснеть в свете, но в которой не нужно было постоянно проживать, и Генджи перевёлся в неё, утащив за собой Идзаки. Шун как раз имел серьёзный разговор с отцом, которого обычная гакко тоже больше не устраивала. Наследнику бизнесмена пора было учиться финансам, а не тратить время на чтение и спорт.***** Судзурановский транспортник встретил Идзаки открытым грузовым отсеком и Юджи Токаджи, курившим в его тени.Первый помощник Серидзавы, одетый в потрепанные черные форменные брюки и рубашку, сидел на бортике погрузочного модуля, и весь его вид, несмотря на летные очки, закрывавшие пол-лица, просто кричал, что Токаджи сейчас хотел бы быть на другом конце галактики. А еще лучше, чтобы Идзаки сотоварищи оказались в какой-нибудь другой галактике, до которой и жизни не хватит добираться на овердрайве. Шун, в общем, и сам бы хотел ему того же. Токаджи был невыносим девять лет назад, вряд ли что-то изменилось за это время.Рядом с пилотом какой-то странного вида чувак в грязном и местами драном рабочем комбинезоне ковырялся в двигателе погрузчика. Даже в полумраке отсека была хорошо заметна его ярко-зеленая шевелюра, выбивающаяся из-под повязанной на голову тряпки.Идзаки, подходя к шлюзу вместе с Чутой и Макисэ, ухмыльнулся и поправил на переносице черные очки - не старинные, но реплика отличного качества. У него таких было несколько штук. Шун любил за ними прятать глаза - это бесило людей и заставляло их думать, что он не умеет скрывать своих мыслей без их помощи. Демонстративное снятие очков всегда давало один и тот же эффект - ему непроизвольно начинали больше доверять. Мало кто знал, что в его взгляде всегда отражалось лишь то, чему он позволял там отражаться.Судя по всему, первый помощник капитана Серидзавы пользовался летными очками по той же причине. Это почему-то веселило. Идзаки всегда нравилось точить когти о тех, кто так же как и он сам ненавидел уступать.Остановившись возле опущенной на землю платформы шлюза вакагасира достал из куртки портсигар, вытащил сигарету. Чута тут же протянул ему зажигалку. Полезный человек - Чута: не только вечно таскает при себе всякие нужные мелочи типа зажигалок (свои Идзаки теряет стабильно раз в несколько дней), стерильных салфеток, запасных обойм и платинов*, но и странным образом умеет находить подход к людям. Особенно к бывшим повстанцам. Неизвестно почему, но те любят ему душу раскрывать. А Тамура, пользуясь этим, всегда набирает новых бойцов, расписывая им прелести жизни якудза (правда, постоянно умалчивая о ее крайнем вреде для здоровья и свободы).Идзаки закурил и некоторое время молча смотрел на Токаджи сквозь темные стекла очков. Как бы ни не хотелось, а со вторым человеком "Судзурана" придется как-то общаться. Пока он не поймет полную расстановку сил и не придумает, как заполучить крейсер в свое распоряжение, желательно без посторонних людей на борту в лице нынешней его команды.Не то, что бы он что-то имел против них лично. Кохаи, например, вообще могут оставаться. Их построить и окончательно привязать к себе - это как два пальца об асфальт (Идзаки находил древние выражения особенно подходящими к определенным случаям; таким как этот, например). Но Токаджи не нужен однозначно, и не важно, какой из него пилот. Конечно, капитан вряд ли сдаст свой корабль без боя; а в том, что Тамао Серидзава - опасный и умный оппонент сомневаться Идзаки ни на секунду даже не пришло в голову. Но рано или поздно Шун найдет и к нему ключик и его слабое место. По другому и быть не может.А пока им с парнями надо осмотреться, найти людей, провернуть пару-тройку дел, а там будет понятно, что делать дальше. Но так запросто прилетевший прямо им в руки "Судзуран" Идзаки не упустит.Идзаки выдохнул последнюю затяжку, затушил окурок о металл, бросив его на землю, и не спеша взошел на транспортник. Тамура и Макисэ остались стоять возле платформы, негромко переговариваясь.- Токаджи-кун, - обратился Шун к пилоту, снимая очки и убирая их во внутренний карман, - надеюсь, ваша первая ночь на Персефоне прошла спокойно? Хорошо спалось?Токаджи едва заметно передернуло. Он молча спрыгнул с борта погрузчика, подошел прямо к Идзаки, снял очки и, глядя на него ничего не выражающим глазами, бесцветно сказал:- Капитан ждет вас в блоке управления.Потом повернулся к якудза спиной и направился к ведущей наверх лестнице, не ожидая пойдет ли тот за ним.Шун, жестом подозвав к себе Чуту и Макисэ, направился следом, едва заметно улыбаясь. День обещал быть очень интересным.*****