Новая разлука (1/2)

У Людовика XIV было хорошее настроение вопреки всему. Гибель Тюренна* – печально. Восстание в Бретани – досадно, но туда уже отправлено шесть тысяч солдат. Мадам де Монтеспан не в духе – неважно, всё равно король обещал епископу Боссюэ её избегать. Хотя это было непросто. Атенаис всё ещё оставалась придворной дамой. Но Людовик умел игнорировать других людей, даже если ему самому это причиняло сердечную боль. По счастью, сейчас никакой боли он не испытывал. Разве что немного ныл зуб. Но приятность прогулки это не уменьшало.Людовик гордился Версалем и его парком. Строительство продолжалось, но уже сейчас было понятно, что в мире едва ли найдётся подобный дворец. А когда работы наконец затихнут, эта жемчужина будет вызывать зависть всякого европейского монарха.

- Вы заметили, Филипп, что апельсиновых деревьев стало больше? – спросил король у брата, шедшего рядом.- Разве? - удивился Месье. Все его мысли занимала размолвка с шевалье и то, как с этим быть.- Уверяю вас. Впрочем, всего-то на несколько десятков.

Следующие пять минут Людовик шагал молча. Месье держал уважительную дистанцию. А позади него был весь двор. Кавалеры, застёгнутые на все пуговицы и изнывающие от жары. Дамы под зонтиками. А ещё музыканты – ведь журчания фонтанов и щебетания птиц недостаточно для услады слуха его величества.

- Вы останетесь на ночь в Версале? – спросил король. - В больших покоях будет игра. Если хотите насладиться ею, нет смысла уезжать.Звучало это как невинный вопрос, но, по сути, являлось приказом. Поэтому Месье пришлось согласиться. Он был раздосадован, ведь это значило, что придётся отложить разговор с шевалье. Может, вызвать его сюда?

Размышляя об этом, Месье стал глядеть себе под ноги. Солнце слишком слепило глаза, если поднять их выше. Даже листва ему препятствием не была. А если непрестанно щуриться от солнца, появятся морщины.Он не заметил, как от толпы придворных отделился кавалер и поклонился королю, желая к нему обратиться.- Надеюсь, вы не перепутали меня с Месье? – спросил Людовик, немало удивлённый.- О нет, сир, - ответил кавалер. – Такое просто невозможно.Его голос заставил Месье вздрогнуть и поднять взгляд. Шевалье, такой красивый в синем костюме, в почтительной позе замер перед королём.

- Сир, позвольте мне сложить с себя обязанности и покинуть двор, – решительно сказал шевалье.

Месье вытаращился на него, ушам не веря. Может, это всё солнце? Нагрело голову, вот и мерещится всякое.

- Но что случилось, сударь? – Людовик оглянулся на брата, словно надеясь прочитать ответ у него на лице. Но на лице Месье было только изумление.- Сир, я осознал, что меня не ценят, - сверкнул глазами шевалье. – Я делал для Месье всё и даже более того. Я был полностью в распоряжении его высочества. Однако всё равно продолжаю занимать при его дворе самое незначительное место. Даже секретарь особа более важная, чем я.

- Вы в том уверены, сударь? - спросил Людовик. Ему стало так смешно, что потребовалось усилие, чтобы сохранить серьёзное выражение лица. Лоррен на сей раз решил отправиться в изгнание добровольно. Какой превосходный анекдот!Он ещё что-то добавил, но Месье уже не расслышал. Потому что чувствовал себя так, будто на него помои вылили. Перед всем двором его назвали никудышным господином. Несправедливым. Недостойным верности и усилий. И кто назвал? Филипп де Лоррен! Тот, кого он любит больше жизни. Тот, для кого он столько сделал.Уши Месье пылали - хорошо, что они скрыты под пышным париком. Десятки пар глаз уставились на принца, желая увидеть любую его эмоцию. Желательно гнев или слёзы. То, что может развеселить. Но Месье уподобился статуе.Когда шевалье прошёл мимо, даже не замедлив шаг, Месье не кинулся к нему. Он теперь тоже испытывал обиду и досаду. Разве шевалье не понимает, что недопустимо поступать так, как он поступил? Варанжевиль попал к Месье ещё раньше. И всегда свои обязанности выполнял на совесть. Его Месье тоже должен защищать. Его – в первую очередь. Потому что Варанжевиль всего лишь дворянин на службе у брата короля. У кого ещё ему искать защиты и справедливости? Шевалье же хозяин во всех дворцах Месье. Он замер в одном шаге от вседозволенности. Но Месье не может ему позволить сделать этот шаг. Потому что не хочет быть заложником своего возлюбленного.

- Филипп, - Людовик подождал, когда брат приблизится и указал на статую юноши, играющего на дудочке. – Его тоже доставили на днях.

Король не стал заострять внимание на произошедшем. Он дал возможность шевалье поступить так, как ему вздумается. Чтобы вся ответственность была только на нём. Оставалось надеяться, что такая поистине королевская деликатность будет оценена.- Ах, сир, какое чудо, - рассеянно пробормотал Месье.Мыслями он был не здесь. Одна его часть хотела бежать за шевалье, упасть ему в ноги, схватить его, ползти за ним. Но другая была оскорблена. Шевалье повёл себя дурно - и как человек Месье, и как его сердечный друг. И кто в этой ситуации должен будет пойти на уступки? Кто первым попросит прощения? Неужели он, Месье?

Эта мысль претила. Но мысль, что он может потерять шевалье вызывала тошноту.

Месье стал озираться. Его взгляд остановился на взволнованном графе д'Арманьяке, для которого поведение младшего брата стало полнейшей неожиданностью. Увидев, что Месье на него смотрит, он подошёл.- Ваше высочество, я просто в ужасе, - тихо сказал Арманьяк. – Филипп спятил. Надеюсь, вы сумеете его простить.- Узнайте, куда он намерен ехать, - прошептал Месье. – Задерживать его смысла нет. Он же упрямее любого осла.