Глава 3 (1/1)

Найс впервые встречал утро в такой просторной и роскошной, как для него, спальне. Синее бархатистое бельё пахло свежестью и, если присмотреться, переливалось на свету. По-видимому, Арт не любил зашторивать окна, потому облачное небо отбрасывало на обстановку белый, словно дым, оттенок. Самого Арта в комнате не наблюдалось, кровать была убрана. Шумела проезжая часть и щебетали птицы. Август подходил к концу. Стоило насторожиться. Найс, достав из рюкзака полотенце и прихватив с собой одежду, тихо вышел в коридор. К его облегчению, Арт восседал за ноутбуком, развернув его так, что теперь никто бы не увидел, чем он там занят. Вполне мог и хентайные картиночки сохранять. Найс усмехнулся. — Доброе утро. Арт кивнул и снова исчез за монитором. ?Неужели обиделся? — Найс вздохнул. — Надо что-нибудь придумать?. Когда он вышел из ванной, ничего не изменилось. Он только заметил, что Арт не в домашней одежде. Верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, серые джинсы с карманами неожиданно хорошо облегали стройные ноги. Был порыв сделать комплимент или что-то в этом роде, но Найс понимал, чем это может обернуться. — Ты куда-то ходил? — В магазин, — Арт указал на тарелку со свежими данго на столе. — Ты питаешься чем-нибудь, кроме десертов? — Найс открыл холодильник. — Мясо? Молча Арт поднялся и скрылся из кухни. Вернувшись, положил на стол бумажник и уселся обратно за ноутбук. — Иди купи себе чего хочешь. Найс изо всех сил уставился на Арта. Из глубины уязвлённого самолюбия проступило желание прижать его к стене и вытрясти всё, все мысли, обиды, тайны и влечение, каким бы извращённым оно ни оказалось. Вместо этого Найс грубо подцепил бумажник и умчался из квартиры прочь. Арт посмотрел ему вслед и надел наушники. Ему было жаль, что он так себя вёл, а точнее — никак. Но по-другому не получалось: всё ещё сгорая от неловкости, он прокручивал в голове события ночи, натужно искал выходы, так и не сомкнул глаз. Разве что под утро. И только рассвет затеялся на горизонте, как Арт воспользовался этим и встал, счастливый хотя бы тому, что не нужно насиловать себя сном. В тяжёлой голове гулял сквозняк. Арт бы многое отдал, чтобы вернуть время вспять. То, что должно было радовать — обоюдность притяжения, — усложняло и без того нелёгкую жизнь. Одно дело — признаться, выдать себя в отношении, пускай даже не сопротивляться отзывчивой плоти. Это не то, что пришлось бы объяснять Найсу. Ведь всё-таки кое в чём Найс безусловно прав: они с Артом — просто люди, а людям это не чуждо. Это объединяло и снимало с них вину за то, что фантазия играла с ними в эти смешные игры. Но кафель? Нет, серьёзно? Арт зарычал и застучал по клавиатуре.

Это не то, что можно исправить, попросив забыть. За такое не извинишься, из памяти не сотрёшь. Если бы он застукал Найса за подобным? Он бы, наверное, чокнулся. В том и разница, что Найс принял это как данность. Арт не был пьян, он был тогда в упадке духа. Обычно от гнева и разочарованности такое не вытворяют.

Арт ничем не мог оправдаться, он мог лишь сказать, что хотел отобрать у Найса кусочек силы, высосать её, вырвать по живому, заставить кончить ею. Это единственное, что могло пролить свет на интим со стеной. И это совсем не то, что можно было озвучить. Это было и это прошло. Он единожды позволил себе пустить поводья и отдаться бредовым чувствам, тёмным и своенравным. Возможно, Найс был его наказанием за слабость, за давшую трещину мощь памяти. Анализировал он всё так же безупречно, но на мелочах его способности подкашивались, как неопытные ноги младенца.

— Может, я схожу с ума? Найс вернулся пасмурный, как сам день за окном, притащил пакеты с продуктами и по-хозяйски поставил на стол. С тонкой надеждой на прежнюю улыбку он посмотрел на Арта, милого умного парня, своего друга детства, того, кто готов был грудью его прикрыть. Но это дела не упростило. Надежда со скрипучим звоном лопнула, словно протёртая струна. Нужно было принимать меры, но Найс не отличался умением налаживать связи, в особенности те, ценность которых вдруг зашкаливала. Ошибок он не боялся, но не теперь. И хотя он понимал, что Арт сам сконфужен и потому отгородился, это-то и увеличивало риск. Найс ненарочно пробил его защиту, а Арт стал восприимчивым и ранимым. Всё это взбрело Найсу в голову потому, что он впервые видел друга таким далёким и отрешённым. Найс сел напротив.

Арт невольно перевёл взгляд. Друг выглядел непреклонно, будто собирался силой мысли или ещё чего-нибудь убить. Каштановые волосы беспорядочно торчали, пластыри придавали ему вид хулигана, вырвавшегося только что из очередной драки. Арт прекрасно слышал внутренним слухом тот диалог, который завязался бы, если бы всё оставалось на своих местах. Но ничего не было на своих местах. И ничего более подходящего, чем молчание, он не придумал. — Я купил овощей и фруктов, — заявил Найс. Звучало как-то нелепо. — И мяса. И ещё несколько специй, набор для мисо супа, молоко и рыбное филе. И лапшу. Давай что-нибудь приготовим? — Залей лапшу кипятком, — посоветовал Арт и опять пристроил наушники на голове. — Заканчивай с этим игнором! — Найс, не выдержав, на четвереньках ополз стол. — Чем таким важным ты занят? Влезая между краем столешницы и Артом, Найс опешил, глядя в экран. Арт посторонился, но провод наушников приковал, и чужая рука нахально упёрлась прямо ему в бедро. — Что это?.. — Найс зашёлся в смехе, оглянувшись на Арта, потом откровенно расхохотался, подгибая руки и падая на колени друга. — Господи, Арт, это… Это же… — Ну и что это? — хмурился Арт. — Я-то думал! А ты! О-о, — Найс вытер уголки глаз и снова рассмеялся, в конце закашлявшись. — Я думал, ты опять что-то вынюхиваешь, сталкеришь форумы и новостные ленты. А ты… На экране разворачивалось немое графическое сражение самурая с войском, эпичные атаки поднужным углом, эффект слоумоушен, количество очков неустанно росло.

— Я не могу пройти одну миссию, хотел посмотреть обзор, — Арт освободился от Найса и направился к пакетам. — Стоп, у тебя есть четвёртая часть? — Уже около месяца. — И ты мне ничего не сказал! — Ты ещё голоден? — Дико! — Тогда помоги мне. Найс готов был исполнять любые указания, лишь бы Арт наконец оттаял. Руки явно не из того места, но Найс старался, а Арт по-своему безмолвно это оценил. Завтрак удался, и они оба довольно попивали чай.

Арт смутился от такой непринуждённости, потому что на душе до сих пор было гадко, но в целом это было и тем, к чему рано или поздно привыкаешь. Найс самостоятельно взялся за приготовление лекарства, без лишних разговоров поставил чашку пред Артом и присел на стол: — Можешь не благодарить. — Спасибо, — тем не менее Арт положил обе ладони вокруг чашки и ощутил, как от температуры запульсировало под кожей. — Угощайся вином, его непозволительно много. — А ты меня не арестуешь? Кстати, хочу поиграть, — сказал на то Найс, унося за собой в спальню бутылку. — Создам красивую девочку и буду всех мочить. Идём. Арт не перечил.

Консоль спокойно загудела. У Арта уже был свой персонаж, потому они сосредоточились на проработке персонажа Найса. Не обошлось без препирательств, Арт с неожиданным рвением настаивал, чтобы девушка была похожа на Найса, но в итоге заметил, что она почему-то оказалась блондинкой с каре и сиреневыми глазами. Её костюм заманчиво открывал часть груди, металлические вставки упрочняли образ, раздольные рукава и подол платья придавали воздушности, а зонтик, расписанный традиционно сакурой, служил оружием. — Какая прелесть, — мурлыкнул Найс, оскалившись. Арт не подал виду. Игра началась. Одно за другим они побеждали войска в битвах, азарт овладел ими как зависимыми. В разгаре очередного противостояние Арт заметил, что Найс пьёт вино прямо из горла и комментирует происходящее куда громче и с хмельным запалом. Но им давно не было так весело вдвоём, и это, пожалуй, главное. Позже Найс размашистым движением стащил наушники посреди боя: — Глаза болят. Но я доиграю. Арт поставил на паузу и отметил уровень вина. Теперь его было непозволительно мало. Найс раскинулся на полу, едва не задев бутылку.

Арт отвернулся и сдался, улыбка коснулась губ, но этого уж точно никто не мог видеть. Ещё даже не вечер, а Найс успел в одиночку напиться. Это не было на него похоже, но сам он стал прежним, беспечным, тёплые глаза блестели чуть ярче и смотрели так одурманенно в потолок. Флегматичное, сладкозвучное пение взмыло за спиной, и Арт в недоумении обернулся. — ?Ребёнок увидел взволнованный мир. И кто этот клоун? А может быть, я?? — Найс? — ?Корабль несётся, а небо таит двуличье забытого сна…? — Найс проворно сел и подобрался к Арту, заглядывая прямо в бледное лицо. — Я уж подумал, что ты забыл моё имя. Не нравится, как я пою? — Ты ведь пьян? — Зато это развеяло мою грусть, — он пожал плечами и предложил бутылку Арту, тот качнул головой. — Ага, а ты теперь своей трезвостью превосходишь меня. Приятное чувство? — Я не чувствую превосходства, — Арт с сомнением искал подвох. — Вот именно, — загадочно заключил Найс. — И я не чувствую. Всё, что я чувствую с тобой — страх. И иногда… ещё кое-что. В редкие моменты, когда страх отступает. Как сейчас. Арт опустил взгляд. Найс был бесстрашнее его в разы, и это не касалось внешней опасности. Что таилось за близкими глазами, под мешающей одеждой и напряжёнными мышцами, в его молчании, в его стремлении к тесноте, к сокращению расстояний? Если бы Арт мог выбрать минимум — он бы взял себе способность видеть людей насквозь. — Мать твою, Арт!

Найс скривился и толкнул его в плечо.

Арт даже не думал противиться, уступая ярости друга, по инерции чуть не упал, но подставил руку и проехался ею с ковром в сторону. Ещё бы немного, и он бы ударился затылком о пол. Глупостям со вчера не было ни конца ни края. Найс навис над Артом, смерив его пронизывающим взором, убрал светлую прядь с горячего лба, кротко дотронулся большим пальцем до родинки. Рука дрожала.

Арт не моргал, рассматривая пропорциональное лицо, следил за каждым взмахом ресниц, за разомкнутым ртом, за сведёнными бровями, за пробивающимся пульсом сонной артерии. Это уже больше походило на его мечты. — Пожалуйста, спроси. Я не могу молчать… — взмолился Найс, пересиливая себя. — Страх? — Страх обидеть тебя! — выпалил он. Глаза Арта обожгло, он на секунду прикрыл их. — Страх потерять, не оказаться рядом, когда буду нужен. Страх причинить боль. И страх перестать быть тебе другом, разбить доверие, не уберечь то, что… Арт обвил Найса за шею и привлёк к себе.

Найсу пришлось лечь, он положил лоб на чужое плечо и, втягивая запах чистой одежды, поверил, что в этом мире всё-таки есть человек, способный остепенить его. И он остановится. Просто чтобы Арт улыбался, чтобы ад или рай — вернуться к нему и понять: между ними всё как прежде. — А иногда? — Арт с трепетом запустил пальцы в густые волосы, боясь с минуты на минуту проснуться и не найти Найса в своих объятиях, впервые таких честных и смелых. — А иногда… — Найс провёл вдоль линии пуговиц, вниз, затем вверх, и стал их расстёгивать. Рука бесстыдно скользнула по груди, задев сосок. Там билось сердце. — Я чувствую то, о чём не принято говорить. По крайней мере, не при свете дня. И если ты думаешь, что я в тот вечер увидел нечто безнравственное — нет. Я шокирован лишь тем, что мы так с тобой похожи… Найс соврал.

И Арт это понял. И принял с благодарностью, потому что больше не нужно было выдумывать отговорки. — Ты считал меня другим, не так ли? — Арт заговорил мирно. — Как и ты меня, — Найс коснулся его подбородка. — Иногда мне грустно, что ты хочешь во мне не человека. — Необоснованная претензия. Моё сердце, полное чести, — то же, что завидует, злится и лжёт. И даже если ты хочешь его, я не лишь оно. — Я в курсе. Арт спрятал глаза, положив сверху руку. — То, что ты видел — издержки физиологии.

— То есть даже мой минимум ты не хочешь, — с недоверием прошептал Найс. — Я привык к тебе. Ты слишком много для меня значишь. Думаю, на этом всё. — Вот как.

Найс с раздражением отвёл его руку в сторону, чтобы взглянуть в глаза. Арт был до тошноты послушным и мрачным, настолько, что хотелось крикнуть, ударить его, отшвырнуть — лишь бы он очнулся. Найс вовсе не на это рассчитывал, впервые недвусмысленно касаясь, впервые изрекая то, чему за всю жизнь он не находил названий.

Подавив агрессию, смешанную с обидой, он приблизился к пылающему лицу. Это лицо ничего не выражало. Он наклонился ещё ближе. Арт лишь моргнул. Судорожно вдохнув тёплый воздух между ними, Найс с надрывом прижался к чужим губам. Безразличным и самым желанным. Арт подумал, что друг, возможно, спятил? Так сильно и по-детски он вдавливал поцелуй сквозь сжатый рот. На несколько жалких секунд они оба затаили дыхание.

Получилось слишком сухо, мысленно ругнулся Найс. Он отстранился, чтобы посмотреть на реакцию Арта, но в нём ничего не переменилось, хотя сердце соврать не могло: оно волновалось, оно гнало по напряжённому телу кровь, и это тело — он знал наверняка — делает Арта земным и доступным. И от этого хотя бы немного более близким. — Что это было? — с ожиданием спросил Найс. — Не знаю. — И тебе никогда не хотелось сделать так же? — Не знаю. — Ты чувствуешь разницу между этим и, — он, переступая через стыд, прижался к чужому бедру пахом, — и вот этим? — Как никто другой, — произнёс Арт на выдохе. Он хотел было отодвинуться, увернуться, просто спихнуть Найса с себя. Где-то в мало освещённых уголках сознания он был доволен, что вызвал этот туман в синих глазах, говоривший о большем, чем пошлая горячность плоти. Но сам-то он поддаться не мог, потому холодно продолжил, стараясь отрезвить себя самого: — И если у меня были причины испытывать нечто подобное из зависти и восхищения, то у тебя это беспричинно. Одно доброе — или какое оно там у меня — сердце не способно вызвать такое. — Это ты можешь оставить при себе. Я… — Найс поднялся над Артом и больше не нашёл что сказать. — Не лежи на полу. С этими словами он вышел из комнаты, не оглянувшись. Арт сначала перекатился набок и свёл глаза, рассматривая торчащие ворсинки ковра, напоминающие в дневном свете крохотные иглы. Прохлада от паркета проходила сквозь колючий материал, и эти почти ?иглы? впивались в горящую щеку. Глаза неприятно пульсировали, слезились и норовили закрыться. Такое положение казалось Арту самым подходящим, и он не сдвинулся бы с места, если бы мог притвориться прозрачным. Заставив себя подняться, он механически, на негнущихся ногах, двинулся к окну, будто собираясь увидеть там что-то вполне конкретное.

Тучи рассеялись, и полуденное солнце жгуче освещало левую сторону зданий и улиц, зато правая оставалась затенённой. Но город притих, ощутив пристальный и суровый взгляд, и даже в тени, казалось, ничто не шевелилось. Это был взгляд уставшего ментора, чьи подопечные вдруг взбунтовались и глупо предполагали, что превзошли его во всём. Не в благоразумности, конечно. И никто другой не заменит им такого совершенного покровительства, кем бы этот другой — лицемер — себя ни возомнил. Раньше жизнь принадлежала ему. Он был единственным учеником Академии, который мог открыто вершить правосудие в свете этого беспощадного солнца. Никаких тайных сообществ и кафе, никаких пряток от прессы. Но в мире, расколотом надвое, он остался по ту сторону пропасти, где больше всего хотел быть всегда — бок о бок с обладателями минимума, плечом к плечу с Найсом. Он, способный слабой рукой лишь приставить дуло к чьему-то виску. Может быть, к своему?..