2 (1/1)

Ванилопа жила во дворце. Вот что печалило Ральфа. Нет, он, конечно, был рад, очень рад за девчонку, большую часть жизни прожившую, можно сказать, на помойке, за обочиной сладкофорсажной жизни. Но порой он вспоминал со вздохом то её тайное пристанище?— газированную гору, где они были только вдвоём, где она научилась водить свой самый первый, сделанный им собственноручно автомобиль. Да, в той горе помещалось её тайное пристанище, где она пряталась от гонений, заворачиваясь в яркие, ничуть не согревающие её холодными одинокими ночами фантики. И как бы Ральф хотел оказаться сейчас снова там, наедине с его принцессой, без посторонних глаз поговорить с ней о том, о чём он и сам с собой-то с трудом мог разговаривать! Но горы больше не было?— она обрушилась, похоронив под собой массы кибержуков, и королевство таким образом было спасено. Придётся искать другое укромное местечко. Вопрос только где. Громила вступил на радужный мостик, ведущий со станции в королевство ?Сладкий форсаж?, огляделся вокруг и замер, не веря своим глазам. Прямо перед ним, практически на том же самом месте возвышалась газированная гора! Правда, как показалось Ральфу, была она как будто бы ниже, чем ему помнилось, но это, несомненно, было то самое место. Он протёр на всякий случай глаза, а затем размашисто зашагал прямо в направлении таинственным образом возродившейся горы. Путь его занял гораздо больше времени, чем тогда, когда он очутился в Сладком королевстве впервые: всё же продирался он не напрямик, а двигался цивилизованно, по дороге, старательно обходя трясины из сырковой массы и шоколадные топи. Пару раз Ральф даже присел на попавшуюся на пути зубодробилку?— притомился с непривычки за время долгого пути, но в конце концов всё-таки оказался прямо перед горой. И тут ему пришлось повторно протереть глаза, потому что арка, обозначающая секретный проход в гору, тоже никуда не делась. ?Что за чудеса???— подумал Ральф. Рассудив, что стоя снаружи, ничего не выяснишь, он, оглянувшись по сторонам, согнулся чуть ли не вдвое и шагнул в проход. Ванилопа стояла на берегу озерца, образованного горячими ключами колы и задумчиво смотрела на маслянисто поблескивающую воду. Ральф сразу узнал её, хотя она и была непривычно тихой и даже почти не двигалась. Она чертила какие-то знаки на песке носком кроссовки и, видимо, что-то бормотала себе под нос. Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не расслышала тяжёлую поступь друга. Громила вдруг увидел, что Ванилопа наклонилась, подобрала камень и тут же с силой швырнула его вверх, метя в нависающие над озером сталактиты ментоса. Верхушка сталактита надломилась, хрустнула и с шумом устремилась вниз. Ральф ожидал, что Ванилопа тут же отпрыгнет назад, чтобы не попасть под обжигающие брызги, но принцесса оставалась неподвижной, продолжая задумчиво смотреть на озёрную гладь и словно не замечая грозящей ей опасности. —?Ты что творишь-то, Ванилопа? —?завопил Ральф, в одну минуту сорвался с места, подбежал к обернувшейся девчушке, сгрёб её в охапку и оттащил подальше от берега. И вовремя: от меткого броска Ванилопы от верхушки сталактита оторвалось сразу несколько таблеток и, с громким плюхом упав в озеро, они подняли целый фонтан обжигающих брызг, так что Ральф пятился и пятился, продолжая закрывать собой девчонку, пока его спина не уткнулась в какое-то препятствие. Ральф обернулся и со всё возрастающим изумлением увидел кровать под балдахином из фантиков, почти в точности такую же, какой она была шесть лет назад. —?Что тут происходит-то вообще? —?пробормотал громила, осторожно присаживаясь на краешек и гладя по голове уткнувшуюся в него лицом Ванилопу. —?Тебя что, из этих, из президентов уволили или из принцесс? —?Я сама себя уволила. Временно,?— пробурчала принцесса и подняла наконец на Ральфа глаза, в которых стояли слёзы. —?Ванилопа, ты плачешь что ли? —?всполошился Ральф. —?Обожглась, да? Где болит? Вот я болван?— не успел всё-таки! —?Вот тут,?— показала Ванилопа рукой на левую половину груди,?— болит. Болит и не перестаёт. —?Не понял,?— озадачено покрутил головой великан. —?Дурачина ты, Ральф! —?завопила вдруг Ванилопа и с размаху треснула своими малюсенькими кулачками прямо по широкой ральфовой груди. И ему было бы даже смешно: она ж, наверное, кулачки-то свои отбила об его каменно-железные мышцы, а ему-то хоть бы хны, он даже не почувствовал ничего, да вот только из глаз принцессы потекли вдруг самые настоящие слёзы, и смеяться Ральфу сразу расхотелось. —?Чудище со страшными руками! —?продолжала бушевать Ванилопа. —?Да чего я сделал-то? —?вконец расстроился Ральф. Вроде, даже сказать ещё ничего не успел. —?Ничего, ничего ты не сделал! —?немедленно завопила не на шутку разбушевавшаяся гонщица, подхватывая его слова. —?Вот в том-то и дело, что ничего. А мог бы! Щёки Ванилопы раскраснелись, носик стал совсем уж пунцовым и напоминал малиновую мармеладку, а распущенные волосы воинственно торчали во все стороны. И такой она была милой, что Ральф опять стал, как дурак, улыбаться, глядя на неё. —?У-у-у! —?провыла Ванилопа. —?Ещё и улыбается, смешно ему! И она упала на кровать лицом вниз, всхлипывая и сотрясаясь всем телом. —?Ванилопа, ну, ты чего? —?опять спросил Ральф, совсем уж ничего не понимая. —?Ну, я виноват, прости. Только вот в чём? —?Да ни в чём, ни в чём! Это я сама, сама во всём виновата! —?шмыгнула носом Ванилопа, подняв голову и посмотрев на Ральфа своими огромными распахнутыми глазищами. А потом она ринулась к нему, обхватила его руками и ногами, прижалась всем тёплым тельцем и спрятала лицо на его могучей груди. —?Всё время ты меня спасаешь! Ты мой герой, самый настоящий герой! —?пробормотала она невнятно. —?Как в такого не влюбиться. —?Что-о-о? —?протянул поражённо Ральф, думая, что ослышался. —?Что ты сказала? —?Что слышал! —?выпалила Ванилопа, теребя и без того уже оторванную лямку клетчатого комбинезона Ральфа. —?Я тебя люблю! Понятно? —?Меня? Чудище… —?Да, да. Да! —?выкрикнула Ванилопа и принялась целовать вдруг Ральфа, обхватив его лицо ладошками и попадая то в нос, то в щеки, то в лоб, отчего Ральф только обалдело таращился на неё, не в силах вымолвить ни слова. —?Ванилопа, Ванилопа,?— наконец взмолился Ральф,?— остановись, пожалуйста. Девушка оторвалась и взглянула на него сердито. —?Ну, остановилась. И чего? —?буркнула она. —?Ванилопа, ты ж маленькая ещё,?— начал Ральф невпопад и, увидев свирепое выражение на лице Ванилопы, сбился и стал подбирать слова:?— Нет, не то. В смысле, ты посмотри на себя: ты ж принцесса, вон каким королевством рулишь и побеждаешь всё время в гонках. Одним словом, высший пилотаж. Да красивая ты ещё, просто глаза слепишь… —?Правда что ли? —?Ванилопа заинтересованно уставилась на Ральфа. —?Ты серьёзно считаешь, что я красивая? —?Конечно, считаю, честно-честно,?— закивал головой Ральф,?— а я… Ты посмотри на меня: я громила и живу не во дворце, а на помойке. Недостойный я, чтобы тебя любить. —?А ты что же? —?прищурилась Ванилопа. —?Хотел бы? —?Хотел бы чего? —?не понял Ральф, уже соображая, что, видимо, проговорился. —?Любить меня? Громила покраснел так, что сравнялся цветом со своей красной футболкой, и отвёл глаза в сторону. —?Говори! —?совсем по-королевски приказала Ванилопа. —?Конечно, хотел бы, спрашиваешь! Да люблю я тебя, Ванилопа, люблю, пришёл вот, чтоб сказать, да не знал как. Выпалив это, Ральф замолчал и даже зажмурился, ожидая услышать крики и ругань. Но воцарилась полная тишина, даже слышно было, как шипят горячие ключи и изредка капает где-то растопленный их брызгами шоколад. Услышав рядом какое-то шуршание, Ральф приоткрыл один глаз, потом второй, и у него упала челюсть, когда он увидел, что Ванилопа скинула с себя всю одежду и сидит на кровати в луче падающего на неё откуда-то сбоку света, вся светясь и поражая его бело-розовыми зефирными округлостями в самое сердце.*** —?И чего ты ждёшь? —?требовательно спросила Ванилопа, искоса поглядывая на Ральфа из-под полуопущенных ресниц. —?Ну, света тут многовато, и лежанка какая-то хлипкая, ещё сломаю ножищами-то своими,?— теребя болтающуюся на плече лямку, пробормотал Ральф. —?Иди уже сюда, капризуля в комбинезончике! —?приказала дерзкая девчонка, указывая на место возле себя. И Ральф подчинился, и чуть ли не рухнул на это ненадёжное ложе, которое, конечно же, тут же предательски хрустнуло под его весом. Но он уже не обратил на это никакого внимания, потому что, увидев рядом вздёрнутый носик кнопочкой, румяные щёчки и самую милую на свете улыбку, обхватил Ванилопу руками, прижал к себе и… лизнул. И ещё раз?— другую щёку, и нос, и всё остальное, до чего он только смог дотянуться. Потом он перешёл на тонкую шею, а потом с особым благоговением облизал каждую маленькую грудь с похожими на круглые розовые драже сосками. И с особым восторгом прошёлся по мягкому животу с нежной впадинкой пупка. Конечно же, Ванилопа оказалась сладкой?— такой сладкой, что не сравнилась бы с этой невероятной сладостью ни одна конфетка во всём королевстве Сладкий форсаж. Она хохотала, крутила головой, уворачиваясь и елозя, и от соприкосновений с её маленькими ножками Ральфу чуть не снесло крышу. —?Стой, стой, Ральф! —?завопила наконец девушка. —?Разве так делается? —?Что? —?опомнился Ральф и тут же расстроился. —?Так и знал, что я всё испорчу! Говорил же… —?Да не испортил ты ничего,?— возразила Ванилопа,?— но разве не полагается целоваться? —?Целоваться? —?переспросил озадаченный громила. —?То есть я тебя целовать сейчас должен? —?Ты меня, и я тебя, и мы вместе, оба,?— пояснила принцесса. —?А я и забыл! Никогда ещё не целовался. —?Редкий случай туполобости,?— выдала своё коронное Ванилопа и сама потянулась к Ральфу, и сама нашла его губы, и прикоснулась к ним нежными розовыми губами. И такая от её медовых губ разлилась по телу Ральфа истома, что он сам не заметил, как застонал, как сдавил Ванилопу в медвежьих объятьях, и как в один неуловимый миг оказалась она под ним. Не получалось, конечно, ничего у Ральфа, как ему казалось, недостаточно умело ласкал он своё сокровище: он просто терзал её губы, жадно впиваясь в них, потому что, ну, как иначе-то?— не мог он иначе; и гладил её податливую кожу, что загоралась под его неуклюжими ласками. А потом он добрался до самых нежных её складочек и вжался было в них пахом, где восстало уже, пока ещё скрытое штанами, но так и норовившее прорвать их ветхие нити массивное его хозяйство, страшно желая оказаться внутри, но тут же и отпрянул, испугавшись, что просто раздавит сейчас Ванилопу. —?Ра-а-а-альф! —?простонала она, сама подаваясь ему навстречу. Громила же перекатился набок, прижимая к себе прильнувшую к нему Ванилопу, и прикоснулся одним только пальцем к её набухшему лону. ?Я ж чудище со страшными руками?,?— мелькнуло у него в голове. Мелькнуло и тут же пропало. Потому что непреодолимое что-то заставило Ральфа провести пальцем по гладкости и шелковистой нежности складочек, а потом, ощутив всю их влажность, застонать и просунуть палец внутрь. Горячая волна прошла по всему его телу?— с макушки до самых ног, и жар прихлынул к щекам, когда он ощутил, какой узкой была Ванилопа. Такой узкой, что его толстенный палец едва протиснулся внутрь. Но Ральф пытался продвинуться дальше, потихоньку проталкиваясь пальцем, и у него просто сносило крышу от тех стонов, которые издавала Ванилопа от его действий. Так он двигал и двигал помаленечку пальцем, а сам сдвинулся вниз и, раздвинув ноги принцессы пошире, лизнул её влажную, набухшую уже щёлку, отчего у него на языке взорвался вкусом целый букет кисло-сладкого великолепия. Ему попался на язык какой-то нежный бугорок, и он втянул его в рот и принялся кружить вокруг языком, от чего Ванилопа только пискнула, приподнялась, прижимая его к себе, и, запустив руки в его волосы, с силой вцепилась в них. А Ральф продолжал двигать пальцем, с трудом сумев протиснуть в щёлку самый кончик второго. И двигал он так и кружил языком до тех пор, пока по стонущей всё громче девушке не прошла волной крупная дрожь, после чего, выдохнув обессиленно ?Ральф?, она обмякла в его руках.