часть 17 (финал) (1/1)
— Эй, ты не хочешь себя заштопать?— Нет, не хочу, само заживет, — Фай хитро улыбается, моя руки. Наверно, он впервые так доволен проведенной операцией.Курогане только хмыкает, отворачиваясь, хотя хочется прижать этого идиота к себе и не отпускать больше уже вообще никогда.Шаоран-кун топчется в коридоре, весь издерганный и чудовищно уставший. Так он не нервничал, наверно, еще никогда.— Почему вы пустили Сакуру, а меня нет?! – возмущенно восклицает он, когда Фай выходит в коридор.— Потому что так надо, — улыбается Фай, подмигивая.Чуть далее по коридору сидит Ватануки. Парень кажется несколько оглушенным, потому что буквально только что к нему вернулись почти все воспоминания, которые он потерял. Рядом с ним сидит – о, ужас! – Ичихара Юко, ухмыляется во все 32 и уплетает непонятно откуда взявшуюся темпуру.— Ватануки, — ехидно замечает она, — я смотрю, ты очень сдружился с Доумеки в этом мире!— Юко-сан!!! – Кимихиро моментально выходит из бессознательного состояния, — откуда вы знаете?! Нет, я знаю, откуда! И вы все не так поняли, понятно?! Почему все это время вы спали там, наверху?! Знаете, сколько всего у нас тут случилось!! Юююкооо-саааан!!!— Значит, ведьма, — фыркает Курогане, — что за бред.— Она сказала мне, что в другом мире я маг, — с этими словами Фай рухнул на подхватившего его брюнета, и захихикал.— Ты и так дурной на всю голову, так еще и в маги заделался, — раздраженно покачал головой Курогане, словно случайно сжимая Фая мертвой хваткой.— Куро-сама, раздавишь! – притворно запротестовал «дурной доктор-маг».Пока эти четверо разбирались между собой, Шаоран-кун проскользнул в палату, где лежал Шаоран.Сакура сидела на стульчике рядом с кроватью. В руках она держала толстенный журнал манги, на носу зачем-то были смешные круглые очки.
Видеть Сакуру было странно. Наверно, потому что это была не Сакура…— Шаоран-кун! – девушка принялась тормошить лежащего в постели Шаорана, — он пришел, Шаоран-кун!— Он же спит! – испуганно воскликнул Шаоран-кун, но тут увидел, как на него смотрят два глаза, один карий, другой голубой.Сакура посмотрела сначала на одного Шаорана, потом на другого, и решила прогуляться.
В коридоре ее встретил подслушивающий Фай-сенсей.— Ой, Сакура-тян, — чуть растеряно сказал он, глядя на нее.— Фай-сенсей, — обрадовалась ему Сакура, — а можно я теперь буду иногда выходить из клиники?
Фай поджал губы и обнял несчастного ребенка. Так хотелось плакать, но слезы кончились, пока он пытался спасти жизнь Шаорана.Мальчик лежал на операционном столе, все еще не приходя в сознание, ледяной, едва дышащий.— Эй, Шаоран-кун, — дрожащим голосом позвал Фай, — ты же не сделаешь братику такой подарок на рождество? Это будет слишком больно…нечестно…Что делать – непонятно. В руке у Фая – скальпель, он может только губить.
Что делать, когда гибнет душа?Руки Флоурайта опустились.— Что делать, Фай?Но Фай молчал, спрятавшись глубоко внутри. «По ту сторону тебя» — прошептал он.— Фай-сенсей, — клон разлепил губы.Слабость в ногах заставляет опереться на стол. В горле образуется комок боли, который можно только выплакать…или стерпеть.— Фай-сенсей, — из под ресниц на Юя смотрят два глаза, один из них – будто его собственный, — простите…вы ведь не виноваты…я знаю…вы не хотели такого…вы добрый…Правда режет не хуже меча. Но такие слова проникают в самую суть получше любой правды.Фай зажмурился, сокрушенно наклонился над Шаораном и мог только приглушенно повторять:— Прости меня…прости, Шаоран-кун, прости, прости, прости…Слезы бывают такими болезненными…больнее, чем резать себе душу.
Когда рука клона мягко касается волос, Фай вздрагивает и резко поднимает голову.Живой. Шаоран-кун живой…что за чертовщина такая?— Фай-сенсей, — улыбается мальчик, — если бы вас сейчас обнимал Курогане-сенсей, вам было бы легче, правда?— Шаоран-кун, — выдыхает Фай. По щекам катятся новые слезы, глаза широко распахнуты. Он не понимает. Решительно ничего не понимает.— Сказка, — Шаоран касается груди, опустив взгляд, — про перья.
Флоурайт непонимающе моргает.
— Она оказалась правдой.Глядя на эту улыбку, Фай решает, что объяснения могут подождать…да черт возьми, все может подождать!А пока он хочет просто крепко обнять этого мальчишку.Когда я открыл глаза в очередной раз, я был уже не во сне.Но передо мной снова была Сакура. Которая очень обрадовалась.— Шаоран-кун!! – воскликнула она. – Ты живой, ура!
Как и Фай-сенсей чуть раньше, она крепко обняла меня.
— Как это получилось? – тут же спросила она.Я слегка нахмурился.— Это Фай-сенсей попросил тебя узнать?— Нет, — качает головой Сакура, и мне даже стыдно становится. Подозревать ее…— Сакуры больше здесь нет, — говорю я, и тут же вижу перед глазами ту ночь, когда Шаоран-кун впервые заплакал передо мной.— Да, я…видела, как она ушла.— Видела?— Ну, мы с ней как-то по-особенному связаны, я мало что понимаю, но я видела, как она улетела наверх и рассыпалась. Какая-то ее часть теперь внутри меня, — она задумчиво посмотрела на свои руки, выставив их перед собой.— Она, — я вдохнул, собираясь с силами, — она вложила в меня перо.— Перо…да, она рассыпалась на перышки, — в глазах Сакуры засквозила грусть.Я отвел взгляд. Выходит, я и правда виноват в том, что Сакуры больше нет. Это все и впрямь из-за меня…— Но мы встретимся! – воскликнула Сакура, — она сказала мне, что мы еще встретимся! Поэтому, — она схватила меня за руку, — поэтому, пожалуйста, не надо грустить!
В этот момент в палату зашел Шаоран-кун.Сначала он решил, что я сплю, но я не спал.Сакура моментально убежала. Это называется женская интуиция?Он стоял перед кроватью, с очень серьезным лицом, так, что мне стало бы не по себе в любой другой ситуации, но сейчас я хотел просто сказать.— Я люблю тебя, Шаоран-кун, — произнес я.
Так как он молчал, а я боялся на него посмотреть, я решил продолжить.— Ты, наверно, знаешь, что я просто клон, да? И все время знал? Прости. Знай я об этом, тебе не пришлось бы столько страдать.Вся эта боль в теле, в голове – все из-за моего желания быть с Шаоран-куном. Но и тянуло меня к нему только потому, что я не человек. Я по праву – его часть. Хотя, может быть, я как раз такая часть, которую стоит отрезать и выбросить? Ведь я не приносил ему ничего, кроме страданий…— И еще одно, — вот тут-то говорить становится особенно трудно, — прости меня за Сакуру.
Я хотел сказать еще что-то, но тут Шаоран-кун вдруг оказался рядом со мной. По его лицу катились слезы. Но при этом он улыбался.
— Вот дурак, — прошептал он, прижавшись своим лбом к моему, — ты никогда не был ни в чем виноват, — он всхлипнул и тихо засмеялся, — я же просил не бросать меня. Обещаешь, что больше даже не будешь пытаться?В моей груди резко теплеет, и, закрывая глаза, я вижу свет Сакуры. Его Сакуры.Нет…нашей Сакуры.Я не знаю, как жить. Я – просто бумажная кукла, но теперь у меня внутри есть кое-что важное. Что-то, что я обязан беречь ради самого важного мне человека.
Внезапно мне вспоминается просьба Сакуры.
Сжав кулаки и задержав дыхание, неловко касаюсь губами щеки Шаоран-куна. Через несколько очень долгих секунд быстро отстраняюсь.— Прости, — говорю быстро-быстро, отчаянно краснея, — это был подарок тебе. От Сакуры…Поднимаю глаза и вижу, что он сидит на кровати, подперев щеку рукой и во весь рот улыбается.— Какой же ты все-таки дурачок, Шаоран-кун, — посмеиваясь, качает головой.Заморгав, смутившись еще сильнее, отворачиваюсь. И чувствую, как Шаоран-кун гладит меня по голове. От этого простого проявления чувств становится просто невероятно тепло.Кажется, зима закончилась…