часть 13 (2/2)
Но присмотревшись повнимательнее, я прекрасно разглядел.
Мой правый глаз отсвечивал голубым. Как глаз Ватануки-куна – желтым.
К горлу подступила тошнота. Я сделал это?В этот момент в ванную вошел Шаоран-кун. Увидев, что я стою, зажимая рот и согнувшись, он схватил меня за плечо, и я услышал только его «…в порядке?...».В ушах стоял жуткий шум. Голова словно погрузилась в раскаленную лаву, так стало жарко. И больно. Весь этот кошмар все нарастал и нарастал, а Шаоран-кун рядом что-то кричал мне в ухо. Я не слышал ничего, просто осознавал, что что-то происходит рядом. Перед глазами стояла белая пелена.Наконец, к горлу подступил комок, и меня вырвало молоком, которое я успел выпить. Все эти мучительные ощущения быстро пошли на спад. Когда я смог слышать и видеть, понял, что стою, вцепившись в раковину обеими руками так, что костяшки побелели, а рядом Шаоран-кун, гладит меня по голове, и повторяет:— Пойдем, тебе надо лечь, давай…— Ты белый как бумага, — Шаоран-кун сидел на краю моей кровати.
— Прости, — хрипло прошептал я.— А ну-ка подвинься, — скомандовал он.Я чуть сдвинулся в сторону, и, к моему шоку, он лег рядом. Чувствуй я себя получше, запротестовал бы, или покраснел, или еще что-то – но сейчас я был не в состоянии ни на что.— Ты не против? – спросил Шаоран-кун, собираясь обнять меня. Я чуть покачал головой.Он прижал меня к себе. Снова. Если я не сплю, а я точно не сплю, значит, я умер. Здорово же быть мертвым…— Не вздумай тут умереть, ясно, — ну вот, Шаоран-кун тоже читает мысли.Я слабо улыбнулся.— Не бросай меня одного, хорошо? – прошептал он. Я почувствовал, как глаза снова наполнились слезами, слабо кивнул и отключился.
Фай оторвался от бумаг. На часах было полтретьего, и Курогане до сих пор не спал.
— Куропу, какой плохой мальчик, — протянул Фай, шаря по столу в поисках сигарет. Бесполезно, их же Курогане забрал... досадно.— Я не лягу, пока ты не ляжешь, — донеслось с кровати.— Но ты же и так лежишь, — насмешливо протянул Флоурайт.— Тогда не придирайся!Фай чуть хихикнул. Работа не шла. Ничего не сходилось, ничего не получалось…Хотелось закричать «Да пропади оно пропадом», разбить к чертям ноутбук, сжечь все бумаги и потом повеситься.«Слишком уж ты драматизируешь» — сказал внутренний голос.Возможно, и правда стоило лечь.Курогане уютный. Теплый, мягкий, хотя внешне не скажешь.Заботливый и такой любящий.— Оба останемся без здоровья, — пробурчал Курогане, когда Фай юркнул в его объятия.— Если я не буду работать, без здоровья останутся все остальные.— Слушай, брось. Я прекрасно знаю, чем ты занимаешься дома, когда работаешь. С проблемами здравоохранения не имеет ничего общего.— Я боюсь, — Фай вдруг зябко прижимается, — боюсь, что ничего не успею. Кажется, у Шаоран-кунов все очень быстро ломается. И, хотя я сделал все, чтобы никаких отношений между ними не завязалось – таких отношений, которые повредят эксперименту, кажется, все же где-то я просчитался.
— Повредить эксперименту, — поморщился Курогане, — тебя послушать, аж во рту мерзко становится. А ты не думал, что самим пацанам это может повредить?— Курогане, — устало прикрывает глаза Фай, — это с самого начала было опасно, рискованно и крайне неэтично.
— И жертв никто не спрашивал.— Я и понятия не имел, что выйдет именно так! – воскликнул Флоурайт, выходя из себя.
Вырвавшись из цепких объятий Курогане, он сел в кровати, и обнял колени руками.— Не я выбрал их. Я бы не стал жертвовать этими детьми. Ты же знаешь, Курогане!!— Знаю. И вот сейчас ты рассуждаешь об этих двух, как о расходном материале. Ты даже наврал пацану, что девчонка умерла из-за второго. Все ради «чистоты эксперимента». Тебе не стыдно, Фай?Слова Курогане режут, не хуже любого меча. Правда. Лучшее оружие. В местах, куда она попала, тут же становится невероятно пусто. Оба молчат.Тишина и пустота уходят, когда руки Курогане прижимают обратно к себе.— Прости, — шепчет он, — не слушай меня. Я ничего не понимаю.
— Если не тебя, то кого, — горько усмехается Фай.— Себя.
— Себя? – опять усмешка, горечь удваивается.— Я думаю, «тот ты» прекрасно знает, чем все закончится. И знает, что нужно делать. Ты просто не хочешь слушать, убежденный лишь в своей правоте.Фай кладет голову на плечо Курогане, гладит его спину.
Этот черный прав, как всегда.Вот только что же делать, не понятно.продолжение следует…