V (1/1)
Угрожать человеку огнестрельным оружием это то еще дело, детки, занимательное и никак иначе. Постепенно у тебя начинает дрожать рука, локоть порядком устает от веса пушки и сустав отзывается скрипом. Противное ощущение, такое, что рукой хочется дернуть в сторону – разомнуть, но этого, как показывает практика, в большинстве случаев делать просто нельзя. Запрещенное движение – отвлечешься на мгновение и все, никакой тебе больной руки, вместо нее начнет болеть грудь. Никакого пистолета – тот окажется или в руках того, кому вы угрожали или вообще отлетит далеко, так, что не достать сразу.
Джон смотрит на меня и использует свой самый серьезный и внимательный взгляд на свете. Почему я упомянул про то, что нельзя отвлекаться? И до этого дойдет речь.Джон смотрит на меня, дуло приставлено к его лбу и я стараюсь не двигаться. Прошло уже тринадцать минут, соус в моем организме решил активироваться именно в последний час, так что я точно знаю, что в запасе у Джона есть еще одна сигарета, которая при удачном финале этой неловкой сцены молчания и приставленного ко лбу пистолета, окажется моей. Последняя сигарета Джона и выкурю ее именно я. В его взгляде нельзя ничего прочесть, да я и не мастер на это дело. Пальцы уже начали вплавляться в пистолет, я моргаю, так, что тени, появившиеся по углам комнаты, уходят.
Не уверен, что это усталость. Это они. Это он. Это не я, и я так страстно желаю убить Джона, но вот уже пятнадцать минут медлю. Он не говорит ни слова, он не улыбается и не пытается рассказать дебильную шутку, которую я слышал еще в выпускном классе.
– Джон, – говорю, пытаюсь выговорить внятно, не скрипеть, как последний слабак. – Джон, я тебя сейчас убью. Ты это понимаешь? Помнишь тот случай в торговом центре? Помнишь, как я выстрелил и промахнулся, тогда было сложно попасть, но теперь-то мне ничего не помешает. Ты это понимаешь?Он даже не кивает, просто продолжает смотреть на меня. Я вижу, что его глаза красные, это не из-за слез или трагичности момента. Джон накурен, может статься и так, что у него сейчас приход и он совсем не понимает, что я хочу убить его.
Что я убью его.– Джон, ты меня слышишь?На девятнадцатой минуте нашей нелепой сцены он отвечает:– Да, Дэйв, я тебя слышу.– Хочешь что-нибудь сказать?– Нет.Он закрывает глаза, лицо сразу расслабляется, уголки губ опускаются еще ниже. Мой локоть начинает болеть, его простреливает короткой вспышкой, мышцу на предплечье сводит. И мне приходится чуть отвести руку в сторону, ведь мне ничего не должно помешать, сейчас я убью Джона. Да? Нет – он дергается, бьет меня в солнечное сплетение, и я просто выпускаю пистолет из руки, а тот с каким-то особенно пронзительным свистом отлетает в сторону, проползает свой путь до стенки где-то под шкафом.Джон сидит на мне, прижав мои запястья к полу, и я уже не хочу его убивать, если честно, то все чего я хочу это разреветься. Почувствовать себя бесполезным человеком окончательно и бесповоротно. Теперь взгляд Джона злой, он прямо полыхает этим ?идиотпридурокненавижутебяуебок?, но я не слышу ни слова. Проходит еще девять минут, Джон, видимо, пытается удостовериться, что мой ?припадок? кончился. Тени не выходят из углов комнаты, но я вижу их движение, это как качка волн, только выглядит реально жутко.У Джона под глазом наливается синяк, я успел ему врезать, прежде чем посадить в то старое кресло. Так что Джон бьет меня по лицу.Глаз за глаз, да, Дэвид?– Мне хочется жрать, будешь бургеры?Он спрашивает буднично, как будто я только что не угрожал ему смертью.– Да, – голос все равно срывается, но мне наплевать. Желание разреветься заменяется обычным голодом.– У меня есть несколько в холодильнике, пойди разогрей.Пока меня нет в комнате, Джон прячет пушку себе за пояс штанов.Мой тринадцатый срыв.