one (1/1)

У Брайана настолько громко колотится сердце, что вот-вот своими ударами грозится пробить грудную клетку и выскочить наружу, словно из ужастика о ксеноморфах с участием грудолома. Нет, это не Джесси на него так действует и не затянувшиеся съёмки, которые уже почти подошли к концу, и скоро на свободу или к другим проектам. Просто… Ну, ладно. От Джесси его ведёт, кровь из настоящей трансформируется в тириум, и Брайан трансформируется в Коннора, который на эмоциях и всепоглощающей радости от девиации стремится познать свое тело и несуществующую душу в консервной банке. Когда же только осознал? А, впрочем, если оглянуться назад и проанализировать… Сопоставить факты и собрать против себя улики, методично, как сыгранный им андроид, — роль, которая лепит из Брайана другого человека, — то можно обнаружить всё очевидное, неприкрытое отвлекающее мишурой, отговорками. В самих съёмках игры нет ничего такого, чтобы проникнуться сюжетом и оценить полную картинку. Заученные, заезженные фразы, произнесенные на разный лад и с разной интонацией, четыре варианта ответа на один и тот же вопрос, а вокруг только зелёнка, покрывающая весь павильон, и актеры в обтягивающих костюмах с метками по всему телу и лицу. Маркеров захвата движения безумно много, и кожа от них чешется и зудит, улыбка получается деревянной, хоть Брайан же играет андроида, и ему — чем больше полено, тем круче. С чего началось это всё? Возможно, с кастинга, где кучка актеров собралась на прослушивание и Брайан заучил до дыр свои реплики, произносимые оруще и вызывающе. Он должен докричаться до разума девианта и вычислить его, показать всю силу и мощь, главенствующее положение в вопросе поиска и сбора улик. А потом по требованиям к роли сходить в тренажерку, чтобы его на верёвках подвесили высоко и ебанули об стену со всего маху. Он будет барахтаться, как паук на тонкой паутине, размахивая руками и ногами, перепрыгивая несуществующие препятствия, повергая врагов твердым кулаком, клея из настоящей реальности виртуальную. Плацебо настоящей жизни. Проходит он и Джесси. Ещё там, возле режиссера, пожимает будущему коллеге руку, а после — в маленькой комнате — размашисто подписывает контракт на роль Коннора, детектива-андроида RK800. С ними рядом топчется Вэлори, сияет, как начищенный алмаз, плохо скрывая радость от нового контракта. Она и не новичок в захвате движения, могла и не париться, что её возьмут на одну из главных ролей. А потом Брайан внезапно оказывается с этими коллегами в баре, где Вэлори увлеченно болтает с Минкой, а Клэнси Браун что-то втирает Нилу Ньюбону. Прекрасное начало, новые знакомые, вот только бы радость не расплескать. — Если бы в реальной жизни случилось восстание моего пылесоса и посудомойной машинки, я бы точно их уничтожил, — сказал тогда Джесси, пристукивая о столешницу стаканом с пивом. Какой-то дурацкий ритуал — знакомиться с актерами по съёмочной площадке в пабе. Брайан бы лучше выпил кофе, но по глупой случайности восседал за барной стойкой рядом с Джесси и слушал его подпитый трёп. — То есть, несмотря на то, что ты играешь роль девианта, сражающегося за свободу, ты бы был на стороне людей, — подытожил Брайан, кривясь от горького пива. Дрянные у них тут напитки. — В точку. Я бы им не сильно сочувствовал. — Они умеют испытывать эмоции, чувства, страх. Судя по сценарию, — не согласился Брайан, но его мало заботила фантазийная вселенная, кроме четко отрепетированных собственных сцен, а после — хрустящих купюр в кармане. — Я бы, наверное, их пожалел. — Тут палка о двух концах. Девианты испытывают и ненависть, и злость, а на почве страха убивают. Как тебе такое? Быть убитым машиной. — Быть убитым человеком было бы лучше? — оспаривает Брайан мнение Джесси. — Не знаю. Вроде и продуманно всё, но у меня странное чувство, — делится Джесси, сидит рядом непозволительно близко, что Брайан может рассмотреть его острые ресницы и щетину, полопавшиеся капилляры в правом глазу и крошки от чипсов в уголке губ. — По ходу разберемся. — Ага, разберемся. Сценарий писался два года, Дэвид Кэйдж не мог быть идиотом, а проседающие непонятные моменты есть везде.*** С Клэнсом работать нелегко, но Брайан списывает всё на возраст. Точнее, на его ощутимую разницу между ними. Вроде и сцены получались с первого дубля, и реплики, — изученные и скрипевшие на зубах, — вылетали четко и вовремя, но между ними была невероятная пропасть. В перерывах Брайан умышленно сбегает подальше, прячется в гримёрке или перечитывает сценарий. Он думает, что Джесси и Минке повезло, та лишь на год старше Уильямса, а Вэлори прекрасно себя чувствовала в компании Одри и Эвана, хоть тот и был точно так же старшее её самой почти на двадцать лет. Дело в разных ритмах и вкусах. В интересах и мнениях. Брайан не снимается в общих сценах с Джесси, но неизменно встречается с ним после отыгранных своих эпизодов или после его, пожимает чинно руку и уходит, почти никогда не оборачиваясь. Вечер знакомства откладывает на них обоих отпечаток, и Брайану интересно, а сработались бы они лучше, чем он с Клэнсом? Была бы между ними пропасть, или они бы сошлись, как пазл, дополняя друг друга?*** — Я сегодня должен поцеловать Минку, — говорит Джесси, когда они с Брайаном в очередной раз сталкиваются в узком коридоре на подходе к гримёркам. — Нервничаю ужасно. Почему Уильямс делится с Брайаном такими откровениями, догадаться сложно. Декарт, кажется, открывает рот на непозволительно большее расстояние, а потом захлопывает его так, что зубы глухо клацают. У них вообще разговоров общих нет, только ?привет-пока?, ?как дела??, ?у тебя датчик движения отклеился с носа?. Если не считать пьяного трепа после бара и странного вопроса Джесси об интимной жизни андроидов. То было уже больше трёх месяцев назад, почти половину съёмок спустя и черт знает сколько неловких топтаний посреди коридоров. Брайан и не думает углублять их общение, но ждет. Видит бог, он ждал их нового разговора. Джесси заинтересовывает его чем-то, завлекает, притягивает неловко, но вот нужных слов и вопросов для него у Брайана не находится. Это как невидимый тумблер в голове. Бац — и перемыкает. Только нужен момент и правильный триггер для запуска механизма. — Ты справишься, вы же взрослые люди и всё такое, — выдавливает из себя Брайан первое, что приходит в голову. — Там же делов-то… — Не, это так не работает. Чем старше становишься, тем больше робеешь перед такими незначительными вещами. — О. А жена не против? — Брайан мог бы прикусить язык, мог бы не вдаваться в личное, но он не знает, о чём ещё поговорить с Джесси. С ним вообще странно вот так стоять и говорить. — С Эйрин мы в бракоразводном процессе, — не смущается тот. — А что? Вроде ж не это самое тревожащее. — А что самое? — Да всё! Кроме жены, в тот момент. Не напускать ей слюны в рот, не смахнуть датчики носом, не сильно усердствовать и не превратить это всё в пошлость. Ох, я уже давно как-то не нервничал так. — А раньше же целовался с актрисами? Глупый-глупый язык. Чё ж сегодня такие вопросы дикие? Рассмотреть внимательно его внешность и не выебываться. — Брайан, ты смеешься? Конечно, да. Но Минка… Она не… Забудь, просто забудь. Джесси мнется, трёт костяшками скулу и сверкает глазами. Он уже на низком старте, готовится утопать в свою комнату, но останавливается, кивает сам себе, будто что-то решил, пока Брайан катает на языке банальное и равнодушное: — Как скажешь. А хочется расспросить побольше, обстоятельнее, узнать об Уильямсе то, что он многим не говорит. В непринужденной обстановке они не видятся, в бар звать Джесси — перебор, ещё подумает чего-то. Вроде и дружба начала у них зарождаться, но так и схлопнулась на стадии двух слитых клеток. Джесси облизывает губы механически, скрещивает на груди руки и выпаливает быстро, пытаясь, видимо, не растерять решимость: — А ты, Брайан? Женат? — О, нет. Я встречаюсь с Амелией, но пока всё только в мыслях. Свадьба там и прочее. — Ага, ну ты не торопись. Иначе эта дамочка может твоих детей потом отсудить, половину нажитого имущества и… Опять лишнее. Забудь. Брайану очень приглядываются носки своих кроссовок. Его ноги в них смотрятся смешно, обтянутые эластичным костюмом, чтобы тот не скрадывал движений, торчат палками из широкой обуви. А потом взгляд Брайана скользит дальше и выше по ногам Джесси. Для сравнения, не более. Брайан чувствует, как кадык под кожей проходится поршнем вверх-вниз, как он не может отклеиться от рассматривания крепких икр и бедер в черной ткани, и ещё выше… Мел Гибсон оборжался на съёмках фильма ?Чего хотят женщины?, когда главной героине соринка в глаз попала из-за слишком пристального внимания, сосредоточенного на пахе главного героя. — Я… Эм… Что? — Брайан жмурится, забывает, о чем вообще они говорили и что ему нужно забыть. Джесси смеётся легко и непринужденно, как раз вовремя, когда Брайан трясёт лохматой головой, смаргивая видение обтянутого паха Уильямса перед глазами. И что он вообще так рассматривал его? Дичь. — Пойду, пусть маркеры лепят, и буду отрабатывать сцену, — давя последние хохочущие звуки в себе, отзывается Джесси. Он всё просек, чёрт. Угораздило же. — А, да. Ага. Давай. Не переживай, у тебя всё получится. Брайан торопится к себе в гримёрку, старательно прижимаясь к стене, когда Джесси проходит мимо него, задерживает дыхание глубоко внутри. Снимать маркеры и ехать домой. Потому что съёмки на зелёнке выматывали не только физически, а и морально.*** — Что будет, если два робота начнут трахаться? — Джесси подвыпил и беспрестанно болтал, не смущался обсуждать щекотливые темы и улыбался так красиво, что Брайан понимал, как тот стал из простого учителя моделью, а затем и актером. — Будет ли это считаться трахом между вафельницей и тостером? — Ну ты скажешь тоже, такие аналогии проводишь, — хмыкает Брайан. Он выпивает чуть меньше Уильямса, но в голове шумит, а язык немного заплетается на сложном слове. А-на-ло-ги-и. Блядь. — Пошлые комиксы с Оптимусом Праймом не рассматриваем? — Брайан! Какие мысли и познания! — Это всего лишь вирусные рекламы на некоторых сайтах. — Конечно! Всё равно меня интересует некоторая сторона вопроса, как это с андроидами происходит? Они чувствуют или симулируют? — Вопросы у тебя интересные, я по случаю спрошу свой тостер, чувствует ли он что-то или симулирует выброс хлеба, — коротко хохочет Брайан. — Не задумывался, если честно. — Они будут копировать людей, сто процентов. Будут тереться своими механическими телами одно об другое и всё гадать: так ли это у человека и, может, пора сделать выброс какой-то жидкости. — Фу. Я бы предпочел обсудить с тобой не такие темы, честно. — Но согласись, это большой вопрос! Мне очень любопытно. Возможно, тот самый вечер в баре и становится отправной точкой. Раз, два, три… Брайана стремительно затягивает.*** Коннор должен обладать ровной осанкой и решительным тембром голоса. Коннор орет на допросе, орет и Брайан. Джесси подглядывает, как они снимают дубли в импровизированном секс-клубе. Через час, плюс-минус, Брайану нужно будет драться с девчонками, и его одолевает страх, похожий на страх Джесси, когда тот нервничал перед сценой с Минкой. Брайану всё кажется, что он неловко взмахнет кулаком, а потом на него подадут в суд за избиение с предъявленными синяками. Амелия снимается в роли Трейси, и Брайану страшно вдвойне. Как-то будет неловко, если он уебет по роже собственную девушку. Тупость, какая же тупость. Но видение неумолимо подступает и заражает мозг иррациональным страхом. Он просто сегодня не выспался, и движения заторможенные, и день неудачный. Джесси неумышленно (или специально всё же?) блокирует дорогу перед растерянным Брайаном, который не сразу понимает, что за препятствие перед ним. А когда доходит, под ложечкой ёкает, мысли сталкиваются одна с другой, и Брайану срочно нужно разобраться в своем эмоциональном состоянии. Бахнуть кофеина, не акцентироваться на коллеге… Четкая расстановка приоритетов и задач. Коннор обзавидовался бы. — Как твой поцелуй? — ляпает Брайан, будто это важно. Но день же такой. — Преждевременный. Брайан закашливается, потому что ни черта не понимает, а преждевременное у него ассоциируется только с юношеским. Или с неудачными фразами в разговоре с Джесси. — Ну, сняли раньше, потому что потом ещё разок снимать, а Минка в другом проекте занята. Что-то вроде рекламной акции, если не ошибаюсь, — поясняет Уильямс, но отчего-то нифига не легче. Между ними шаг расстояния, вокруг них гладкие коридорные стены, снующие ассистенты и актеры второго плана. Брайан опять чувствует необъяснимое гулкое сердцебиение в горле. Нет никаких предпосылок, он уверенный гетеросексуал, и его занимает куча мыслей, помимо странных разговоров с Джесси. Но когда тот рядом, его тянет магнитом, взгляд сам ищет изъяны на красивом лице, в крепком теле и внимательных глазах, чтобы удостовериться в его обычности, а Брайану кажется, что точно не следует думать, какой Джесси красивый. Это слишком, мыслить так о другом мужике. С чего вообще ему взбрело такое? — И как? — фраза запоздалая, они больше пялятся друг на друга, словно RK800 влез под кожу и теперь заменяет кровь на тириум, а телепатическая связь между ними — норма. — Мокро, — жмёт плечом Джесси. — Плохо? — Мне бы больше тренировки или ей, — тянет намеком Джесси, и Брайан непонимающе хмурит брови. Уильямс признается, открывается перед чуваком, который болтает с ним раз в неделю в отрыве от съемок. Совместные сцены ещё не скоро. — С женой давно не целовался. — О. Ну теперь же ты можешь себе позволить другую девушку, любовницу… Минку? Джесси хохочет, опять легко и непринужденно, перекатывает в горле звуки, и у Брайана немыслимым образом запускаются мурашки по всему телу. Текут от загривка к копчику, разветвляясь на лопатки, рёбра и ягодицы. Он боится вздохнуть и спалиться. — Хочешь, вечером сходим в бар? Мне скучно, и время есть свободное, — вместо ответа спрашивает Джесси. Глупее было бы попрыгать от радости, и Брайан лишь кивает башкой, вверх-вниз, как китайский болванчик. Он ни капли не ждал совместного времяпрепровождения. Нет, только не он. Пальцы ног покалывает, горло печет, и он оказывается в коридоре один. Джесси растворяется в снующей толпе, уплывает дальше. Прочь от взгляда. Какого хрена с ним творится?*** — Ты хорошо целуешься? — спрашивает Джесси, и Брайану кажется, что это глупая и неприкрытая провокация. — Ты… О чёрт, думаешь не о том. — А о чем мне думать? — спрашивает Брайан, и получается слишком вызывающе. В баре куча народу, на них никто не обращает внимания, а особенно когда дальний столик в углу скрыт в полумраке. Место дурацкое, слишком интимное, и Брайан задумывается о побеге, ещё толком не выпив пива. Не может же Джесси специально всё подстроить, чтобы в темном углу проверить его навыки поцелуев? У него же двое детей и бывшая жена! — У тебя на лице написано столько всего, что страшно. Чувствую себя старым развратником. — Между нами шесть лет разницы, я бы ещё понял, если бы ты говорил так о Клэнсе. — А что с Клэнсом? — А что с ним? Джесси вздыхает и отводит взгляд. Он точно сейчас брякнет что-то странное: о ебле или о поцелуях с Минкой. Не о поцелуях же с Клэнсом болтать. Это неэстетично, если бы даже когда-нибудь такие возникли. — Ты напряжён, когда мы с тобой просто говорим. Вот мне стала интересна причина таких напрягов, — сбивает Джесси и говорит откровенно. Будто до этого сам говорил не то, что у него на уме. Ляпал же дикое о сексе машин. — Нет, ты путаешь. Всё нормально, просто мы с тобой мало ещё работали, — жмёт плечами Брайан, чувствуя, как ткань футболки натягивается на спине. — Да и вопросы у тебя, сбивающие с толку. — Вот и ты меня сбиваешь, как вижу тебя, так и перемыкает, — тихо говорит Джесси, но Брайан его слышит, читает по губам каждое слово. Взгляд напротив жжет через одежду, Брайан чувствует, как покрывается красными уродливыми пятнами смущения по коже и не может выдавить ни звука. Джесси хмыкает, рассматривая стол перед собой, выводит узоры на столешнице, прослеживая рисунок дерева указательным пальцем, и тоже молчит. Кажется, гул бара закладывает уши, когда Брайан залпом осушает свой бокал пива. — Что мне с этим делать? — выталкивает Брайан по слову, спустя несколько долгих минут. Сутулится на стуле, ломая осанку Коннора. Он станет меньше, он спрячется под столом, и тема сама собой рассосется. Самое меньшее, чего он ожидает от Джесси. — А хрен его знает. Это как факт, — бормочет Уильямс и давит заднюю: — По домам? — А сейчас, что ты чувствуешь? — он игнорирует вопрос. Брайану нужно знать. Допустим, любопытно. Не иначе. — Замешательство. — Джесси вскидывает глаза, которые ловят свет барных ламп, блестят, словно наполненные слезами. — Я тоже, — признаётся честно Брайан. — Ты когда-то… Нет, не так. Тебе нравились мужчины? Когда-то. — Брайан. — А что? Я даже не могу придумать, о чем ты там помышляешь. Становится смешно. Брайан во времена самоидентификации мог прикинуть, с кем ему потрахаться, и его предпочтения всегда явно останавливались на пышногрудых красавицах. Так какого черта сейчас ему расспрашивать Джесси о его тяге к нему, а не врезать ему в морду, расквасить болтливый рот и спокойно уехать домой? Возможно, губы Джесси не опухнут настолько, чтобы программа не смогла считать его эмоции посредством маркеров, и они доснимут игру, как и планировали: через месяц-полтора. — Ты не парься, — говорит Уильямс, прослеживая тяжелый взгляд Брайана. То, что он смотрит как-то не так, Декарт угадывает по досадливому выражению лица напротив. — Я не буду к тебе приставать, да и нихрена в голове не укладывается, как я это должен сделать. Как подкатить. — У меня закончились вразумительные фразы, — перебивает Брайан. — Мне льстит, что я тебе понравился… — Включил Брайан Коннора. — Что? — Ну, как кукла пластиковая. — Да я не знаю, как реагировать! — взрывается Брайан, шипит раненной змеёй, чтобы не привлекать внимание к их столику. — Знаешь, о чем я подумал? — спокойно спрашивает Джесси, игнорируя выпад Декарта. — Вот мы с Минкой целуемся по сценарию. По одной из возможных линий развития событий. — И? Это тут причём? — теряется Брайан, брови ползут вверх, а рот приоткрывается. Что за бред у него в голове? — Минка — андроид для плотских утех, а Маркус — нянька… — Боже. У тебя точно недотрах, мысли вокруг секса крутятся, — фыркает Брайан, не дожидаясь окончания реплики. — Слушай, нам, пожалуй, лучше не встречаться один на один. По работе было бы круто поболтать, но я не готов был, оказывается, к личному разговору. — Вызвать такси? — Я сам. Прости, Джесси. Это… Слишком. Брайан сбегает так быстро, что становится даже неловко. Тяжёлый взгляд сверлит спину, он только что сбежал от человека, который ему душу наизнанку вывернул. А может, в этом весь Джесси. Получит, что хочет, и Брайан останется ни с чем. Ну, к чему такое дерьмо? А?*** Гетерохромия Джесси к лицу. Брайан получает свою лицензионную игру в красивой обертке с Маркусом на обложке и нехотя рассматривает его лицо, перевранное компьютерной графикой. Они закончили съёмки вечность назад, он успел поучаствовать в озвучке новой игрушки-шутера, когда все актеры из ?Детройта? собираются вместе. Все — занятые шишки, у всех впереди крутые проекты, Дэвид Кэйдж всем по очереди пожимает руки. Смокинги и вечерние платья, дорогие закуски и игристое шампанское в бокалах на подносах официантов. Пафос. Вечеринка получается веселее, чем вначале представлял себе Брайан. Амелия притирается бок о бок, держит под руку и сладко щебечет, здоровается со всеми. И можно не вспоминать неловких моментов на съёмках, не вспоминается Джесси и изнурительные сцены с ним. Как капля в море за всю игру, но, имитируя выстрел в Маркуса, когда Брайан был Коннором — он играл лишь на пятьдесят процентов. Проблему хотелось устранить радикально и так же, как андроид. Только вот никаких проблем не было. Джесси старательно делал вид, что разговор в темном закутке бара им обоим приснился. Он так же шутливо одергивал Брайана, здоровался с ним в коридорах, советовался о правильном кадре при общих съёмках, хотя какой тут кадр. Скачи и активнее фонтанируй эмоциями на роже. И он ни разу не намекнул Брайану о его желаниях и чувствах. Брайан всё придумал. Ага. — Тебя можно поздравить? — вкрадчивый голос сзади заставляет дернуться, Брайан поворачивается и встречается с насмешливым взглядом Джесси. Не гетерохромным, неживым с обложки, а вполне реальными — монохромным, зеленоватым. — С чем? — Со свадьбой, — разъясняет Джесси, внимательно чередуя взгляд с довольной Амелии на Брайана. — О, да, конечно, — широко улыбается Брайан, поддерживая марку. — Спасибо. — Нужно пройти игру как-нибудь в хорошей компании, — продолжает Джесси, кивнув головой в сторону коробки в руках Брайана и переключаясь на другую тему. Нужно было её спрятать в машине или взять потом. Чёрт-чёрт-чёрт. — Ну, у меня пока нет свободных четырнадцати часов, — жмёт плечами Брайан. — Позже, может быть. — А как у вас с Эйрин? — встревает ни к месту заскучавшая Амелия, одергивая Брайана за рукав выглаженного по случаю смокинга. — Как детишки? Брайан чувствует, как Джесси схлопывается, натягивает на лицо маску безразличия и растерянности одновременно. На миг в глазах мелькает неутешимая боль, он отвечает холодно, совсем несвойственно себе: — Всё отлично, Амелия. Мы с Эйрин развелись, и она увезла детей с собой. Улыбка Джесси похожа на кукольную улыбку Коннора. Он виноват перед ним, это самое худшее чувство, которое можно испытать в данном положении. Но Брайан ощущает необъяснимую вину за длинный язык своей жёнушки, за то, что бросил Джесси с его признанием тогда, и за то, что он не может ничего ему дать. Не будет титров с ?жили долго и счастливо? или ?раз, и между ними вспыхнула любовь?. Нет. Всё это из дамских романов, из девчачьих сплетен и из романтизированности отношений. Это не для него. У него теперь есть законное обстоятельство — жена, чтобы вообще не думать о Джесси с такого ракурса. — Вэлори! — внезапно отрывается Амелия от чудесных переглядываний на троих и отлепляется от Брайана, деликатно извинившись за уход сразу перед двумя мужчинами, внедряется в толпу гостей. Она знает, что сболтнула лишнего, но не чувствует себя виноватой. Брайан едва успевает проводить подтянутую фигуру взглядом. — Синий ей к лицу, — говорит Джесси, не глядя на Амелию. — Ты как? — Лучше, чем ты себе надумал. У тебя же на лице всё написано, — дёргает уголком губ Джесси. — Что же мне со своим лицом сделать? — наигранно брюзжит Брайан, и его немного отпускает. Совсем чуть-чуть. — Поиграем вместе? У меня дома есть плейстейшен, — спрашивает в ответ Джесси быстро и смущается, мнется в своем смокинге, перетекая всеми мышцами вместе и сразу. Кому ещё надо над лицом поработать? Или над жестами. Просительный взлет бровей Джесси Брайан старательно не замечает. — Ну… — Это просто игра. И всё. Мне хочется посмотреть, какой ты там получился. Каким нарисовали меня, потому что офигеть, но я представляю всех в трико, — спешит Джесси, просит так искренне, что Брайан сдаётся. Вздыхает больше для приличия, но, если отбросить эту всю пидорскую чепуху, они могли бы быть друзьями.*** Джесси — шумный игрок. Брайан не может сдержать улыбки и жмёт на джойстик в свою очередь под вскрики Уильямса. Это дико: смотреть на себя в экране и смотреть на Маркуса, который, безусловно, копия Джесси. Внешности двоятся, Брайану странно играть собой и Джесси, но игра немыслимым образом завлекает. Локации игры — проработанные, тщательно выстроенные, Брайану не верится, что не так давно вот это всё было сплошным зелёным фоном, а они просто скакали в пустом пространстве павильона, имитируя взаимодействия. — А Коннор ничего так, только больно крикливый, — делится наблюдениями Джесси на спокойном отрезке игры, собирает информацию, сканирует пространство. — Ага. Есть такое, — соглашается Брайан, потому что он помнит, как чеканил слова, отыгрывал каждую реплику по сто раз. В доме, кроме них, никого, и на весь особняк свет горит только в паре комнат и в коридоре, Брайан успевает пожалеть, что задержался допоздна, их выкрики разносятся по всему дому, эхом отражаются от стен, а игрового процесса ещё и на следующий день хватит. Время ещё детское, всего девять часов, и Брайан с опаской поглядывает на потемневшие окна и зажигающиеся фонари в саду. — Не тормози! Давай, давай, давай! — кричит Джесси, и начинается погоня с участием Коннора. В костюме андроида тот догоняет девианта, перескакивает препятствия так эпично и красиво, что захватывает дух. Естественно, если правильно нажать клавишу на джойстике. — Сначала давай. Переиграем, — говорит Джесси, когда получается отыграть не так гладко, как хотелось, и Коннор стопорится возле тачек с рассадой в теплице. Брайан не признается, но ему постепенно становится уютно. Хорошо и весело. Он расслабляется, принимает банку пива из пальцев Джесси, ест заказанную пиццу и дёргает джойстик, в попытке идеально пройти эпизод. Он ждёт от Джесси выпада, что тот скажет что-то, придвинется ближе или даже поцелует его, но Уильямс забросил попытки навязаться Брайану, ведёт себя по-дружески и открыто. Он не намекает, не говорит о чувствах, не даёт понять, что ему что-то нужно, кроме дружеских посиделок. Брайан готов разочарованно застонать, потому что он ожидал другого развития событий, и ему досадно, что его просто кинули. А сам же хотел отодвинуть гейские заигрывания Джесси и просто побыть друзьями. Какая двуличная мерзость. — Хорошо посидели, — говорит Джесси, когда часы показывают двадцать минут после одиннадцати, а часть пройденной игры достаточная, чтобы убедиться в хорошем качестве графики. Сюжет до сих пор вызывает спорные чувства, и, судя по виду Джесси, не только Брайан об этом думает. — Хорошо, — тянет с ленцой Брайан. Джойстики спрятаны, приставка погашена, а упаковка из-под пиццы перекочевала на столик. Джесси кряхтит, вставая с дивана, разминая затёкшие мышцы, а Брайан не в силах отодрать себя с насиженного места. — Амелия ждёт, наверное, — не спрашивает Джесси. — Нет, она сегодня с подругами зависает. Это надолго, — тихо отвечает Брайан, потому что без звуков из игры во всем доме царит удушающая тишина. — Может, тогда кофе? Он смотрит сверху вниз на Брайана, серьезно и ожидающе. Столько всего хочется спросить, вопросы так и рвутся из дурной башки, но стоит лишь открыть рот, Брайан сам начнет отсчёт развала их налаживающейся дружбы. Спрашивать-то сейчас хочется о разговоре в баре. — Да. — Пойдем, сварю. У Джесси своя настроенная система гостеприимства с Брайаном. Он ведёт их на кухню и зажигает верхний свет, только потом включаются лампы над рабочей поверхностью под навесными шкафчиками. Брайан медленно идёт следом, облокачивается на стойку и смотрит на широкую спину Джесси в простой футболке с длинными рукавами. Он красив, чертовски. Сколько бы Брайан ни отрицал этого. Мулат. Это так зовётся? Его же мать — шведка, а отец — афроамериканец. Джесси ему рассказывал. Будь перед ним девица, Брайан точно бы не удержался. До Амелии, естественно. Хотя, блядь, кого он обманывает? — Сахар? — Джесси прерывает размышления, только поворачивает голову в его сторону, и Брайан смотрит на точёный профиль. Попадалово. — Одна ложка, — хрипит Брайан не своим голосом. — Ты в порядке? — Кофеварка шипит, а кофе в чашке немного пенится, Брайан видит. — А ты? — Конечно, я в порядке, — недоумевает Джесси, но ясно же, он понимает, на что ему намекает Брайан. Просто сказать страшно. Показать свое неравнодушие и налепить на себя ярлык. Хотя кому ты нужен, Брайан? Сейчас все за толерантность и терпимость, за спасение даже чертовых роботов. Одушевление карандаша и автоматической ручки. Чтоб не обвинили в скотском отношении к любой расе, гендеру и вере. — Тогда… Ты помнишь?.. Это сложнее сказать, чем об этом думать, — делится своим самым сокровенным Брайан, но не спрашивает напрямую. Нет. Он не будет. Хоть уже чувствует прямо физически, как у него растут сиськи от таких хождений вокруг да около. Он вообще хочет Джесси? Так как Амелию. Физически. — Помню всё, — не юлит Уильямс, ставит перед Брайаном чашку и садится напротив. Слишком близко. Приходится отшатнуться, улавливая насмешливый взгляд Джесси. — Я вызову себе такси, — тушуется Брайан и хватает пальцами обжигающую чашку. Резко, неловко, глупо. Темная жидкость хлюпает на руку, на рубашку и джинсы. Брайан цедит ругательство сквозь зубы, а Джесси уже тянет его за кисть к раковине и сует обожженную руку под холодную воду. Печет везде и всюду. На бедре через ткань и на груди, на указательном и среднем пальце, перекрывая холод из крана. — Болван, какой болван, — пытается рассмеяться Брайан, но дыхание обрывается, таится в грудине и жжет в лёгких из-за близкого нахождения Джесси, из-за его проницательного взгляда. — Снимай рубашку, — советует Уильямс, и Брайан точно краснеет ушами. Ему стыдно и неловко одновременно, не так же сразу. Или так? Джесси дышит через нос, сопит шумно, а Брайан ловит аромат кофе и мыла, едва уловимый запах пота и кожи — он ещё не подпускал к себе Уильямса так близко. Ему кажется, что через миг, тот его поцелует, грязно ворвется в рот языком и прижмёт губами губы, без стеснения завладеет им, хоть разум давно перекочевал на сторону Джесси. От этих мыслей, от руки на руке под холодной струёй воды из крана, от расстояния в дюйм у Брайана неожиданно, но так предсказуемо встаёт. Плавно и мягко, заполняя свободное пространство в белье под джинсами. ?Ты сделаешь шаг первый. Целуй же, ну поцелуй?. Брайан и хочет всё это сказать, но не смеет, молчит под плеск воды и не шевелит онемевшими пальцами. Он не должен о таком думать, ему должно быть сейчас неуютно и противно, он должен вывернуться из захвата, оттолкнуть Джесси и свалить, дожидаясь такси на улице. Рубашку он не снимает тоже, сверлит Джесси взглядом — глаза в глаза, чувствуя, как гудит в ушах беспокойная кровь. Тяжелее всего определиться с желаниями и решиться на шаг. Одного хватило бы. Джесси не выдерживает первым. Качается вперёд, сминая свободной рукой ширинку Брайана, словно проверяет. Пароль-отзыв, игра стара, как мир. Ты хочешь? Ну это же очевидно. Брайан стонет и тонет, льнет пульсирующим пахом в грубую ладонь, тянет свои губы за поцелуем, зажмуриваясь сильно, вминая ресницы в веки. Но Джесси не целует его, лишь прижимается носом к виску, щекочет дыханием волоски, дразнит воздухом ушную раковину и вжимается губами в шею за ухом. Ладонь у него властная и бесстыжая, мнет вставший член через ткань, ласкает пальцами яйца, и у Брайана нет ни единого шанса. Они выльют весь Ниагарский водопад ему на обожженную руку, они просто застыли во времени, где вода течет по кругу. Сейчас у него самые острые ощущения за последние десять лет. Брайан хватает руку Джесси, орудующую у него в паху, ловит кисть в кольцо пальцев и чувствует, как в подушечку указательного бьётся мелкая венка. Он не останавливает, но меняет правила игры по-своему и подталкивает Джесси, направляет, руководит, водит по своему члену сцепкой рук вверх-вниз. Это делает не он, и слова не его. Во всем виноват красавчик Джесси, и роль доктора в ?Анатомии Грэй? его по праву. — Сильнее, прошу, сильнее, — на выдохе просит Брайан, скалит зубы от обострившихся ощущений и не узнает свой голос. Помыслы грязные, а желания — преступные. Ткань скрадывает движения, тормозит, молния грубо вжимается в линию члена, но Джесси не останавливается. Брайану стыдно, сладко и до одури приятно. Он дёргает бедрами, — раз-два, — и кончает себе в трусы, когда Джесси прикусывает мочку его уха. Оргазм оглушающий и выбивает весь дух, Брайан вот-вот хлопнется на вымытую плитку пола, растянется морской звездой и позабудет своё имя. Это точно происходит не с ним. Джесси отпускает его, шагает назад, отдергивая руки и от паха, и от поврежденной ладони под струёй воды. И Брайан всерьез еле восстанавливает равновесие. — Я… Я… Сейчас принесу полотенце, — бормочет Джесси низким голосом, от которого сладкая послеоргазменная волна накрывает по новой. Брайану видно, как Джесси хочет. Ширинка натянута, зрачки наркомански расширены, и дыхание как у спринтера после стометровки. — Да забей ты на полотенце, — приказывает Брайан, тянется к Джесси, но тот не даётся. — Не надо. — Иди ко мне. — Я вернусь сейчас. Голос Джесси не крепнет, но Брайан не смеет нарушить твердое ?нет?. Или как там у женщин? Нет — это да? Уильямс же не баба. Кухня пустеет, а когда Джесси возвращается с полотенцем, сменными футболкой и джинсами, он опять делает вид, что всё прекрасно и ему не нужно Брайана больше, чем тот присутствует в его жизни. Охуеть теперь. Остывающая сперма в трусах ни капли не убеждает Брайана, что ему это только что приснилось.etc