Глава 2. Девочка в красном платье. (1/1)

Наскоро решив проблему собственного перегара, я "под конвоем" покинула ставшие родными апартаменты и через двадцать минут оказалась у дверей шестой исследовательской лаборатории. Только отношение ко мне напарника очень сильно изменилось. После произошедшего накануне он видел рядом не наивную глупую девочку, а настоящего командира. Лифт на короткое время замер между этажами, и рядом с нами появилась уже знакомая особа в красном платье. — Доброе утро, — улыбнулась ей я. — Эдгар, не здороваться — невежливо, скажи уже что-нибудь. — Уэ-э-эээ... — промычал разом побелевший напарник, с которого слетели остатки вчерашнего похмелья. — Полагаю, это означает, что он рад тебя видеть... — обернулась я к месту, где только что была малышка. Естественно, там ее не обнаружила. Ну вот блин, что ж это такое... — Кстати, Эдгар, не советую на меня стучать руководству. И про то, что было вчера, дословно распространяться. А то меня тогда могут убить, или забрать куда-нибудь в другое место, а для тебя это, сам понимаешь, не очень хорошо будет. — Я буду молчать, Лесли. Только... Пообещай, что обнимешь, когда снова плохо будет. — Э-э-ээ... Что? — мысленно я уже прикинула, какими словами обозвать этого долбанного альфача, но он поспешил пояснить мне еще один важный момент. — Ты разве не поняла? У тебя получается каким-то образом гасить то дерьмо, что она на нас насылает. Если бы ты меня не схватила вчера, я бы сто процентов пулю себе в голову пустил, как некоторые из ребят. А так сразу легче стало. Так, значит, помимо зрительного и слухового воздействия она еще каким-то образом запускает психическое... Собственно, до меня это еще вчера дошло. Почему же на меня это воздействие не распространяется, хотела бы я знать? Лифт снова двинулся, его двери открылись, и мы оказались в очередном коридоре. Ну они тут все как братья-близнецы, ей-богу. Нужная нам дверь находилась в самом его конце и была единственной, а это говорило о том, что размеры лаборатории были весьма и весьма внушительными. Еще бы — целый этаж занимает. — Так, я не въехала, мы что, вдвоем дежурим? — уточнила я, когда мы оказались по обе стороны от двери и напарник показал, что стоять нам, бедным и несчастным, подпирая стеночку. Тот опустил глаза к полу, сжав автомат и стиснув зубы так, что до меня донесся их скрежет. Ясно, кажется, кроме нас сторожить "проклятый коридор" больше некому. То ли попарно, то ли действительно был тот гребанный взрыв, и новых сотрудников набрать не успели. Так, ну думаю, на дисциплину тут всем насрать... — Ты это... Если кто из начальства будет идти, разбуди, окда? — попросила я напарника, после чего растянулась на голом полу. Мда, линолеум поверх бетона это вам не мягкая перина, ну да сама виновата — надо было ночью спать, а не наполеоновские планы строить. — Она же сейчас придет... — пробормотал Саэн. — Я здесь... — раздался голос рядом со мной. Потом появилась рядом странная сероватая дымка, и уже из нее словно соткалось изображение девочки. Саэн согнулся пополам, хватаясь за голову и захлебываясь криком. Вокруг сгустилось серое марево. — Эй, успокойся! Все хорошо, все в порядке, я с тобой... Метнувшись вперед, я оказалась рядом с девочкой и крепко сжала ту в объятиях. Расчет был прост — раз уж я действительно могу погасить негативную энергию, то почему бы не "накрыть" ее непосредственно на источнике, а не на рядом находящемся человеке. В первое мгновение возникло ощущение, что мои руки сейчас просто пройдут сквозь ее тело. Но вот холодные пальцы крепко схватили меня за волосы на висках и резко дернули вверх. Коридор пропал из виду, а вместо него возникло четкое изображение небольшой клетки. Девочка сидела прямо напротив меня на холодном сером полу. Периметр клетки составлял примерно два квадратных метра, так что мы здесь едва помещались и без... Почуяв вонь, я обернулась — за моей спиной стояло пластмассовое ведро, которое использовалось в качестве туалета. Поморщившись, я проползла немного вперед и оказалась рядом с ребенком. Впервые я увидела ее лицо. Возможно, его можно было бы назвать даже красивым, если бы не мертвенная бледность и темные круги под глазами. Одеждой ребенку служило знакомое мне по... наверное, это можно назвать видениями, красное платье, которое полностью закрывало руки и тело, оставляя видимыми лишь ноги с кровоподтеками и какими-то странными ссадинами. Что-то мне подсказывает, что это следы от инъекций. Ни обуви, ни матраса, на котором можно было поспать, а из игрушек — старый погрызенный карандаш и несколько листков туалетной бумаги на полу, на которых этим самым карандашом было что-то нарисовано. — О, Господи... — прошептала я, стараясь не утонуть в чужих ощущениях страха, безысходности, паники. Я чувствовала все то же, что и она, и там не было ни одного хорошего ощущения. Единственной не отрицательной эмоцией девочки было удивление, с которым она смотрела сейчас на меня. — Страшно? — ее лицо исказилось в странной гримасе. А я почувствовала, что вот прямо сейчас надо что-то сказать. Но что именно? Что это отвратительно, мерзко и подло — держать ребенка в таком месте? Она это и так знает, словами тут ничего не изменить. Сказать, что мне жаль? А нужна ей моя жалость, ей своего дерьма в эмоциях хватает... Что я не знала о том, что ей еще хуже, чем нам? Получится, как будто я оправдываюсь перед ней за вещи, в которых нет моей вины. За то, что она не такая, как обычные дети и ее заперли в клетку. За то, что из-за ее особенностей ее ненавидят все — от медперсонала до охранников... Но в этом нет моей вины! Так почему же мне так больно при виде всего этого? Есть лишь один ответ. Потому что я — человек. — Не страшней, чем тебе, — наконец-то отвечаю я, прислоняясь спиной к холодной каменной стене. Изверги, а не люди — вот кто эти ученые из Армахема. Ладно, допустим, охранники-подопытные — это еще куда ни шло. В конце концов, есть всевозможные преступники, которых лучше, чем кормить за государственный счет, пустить на опыты. Есть просто те, кто за финансовое вознаграждение готов стать подопытной свинкой. Но ребенок... Страха не было. Было ощущение странной пустоты внутри. Впрочем, тут же это ощущение исчезло, словно его и не было и сменилось полным и окончательным осознанием: надо что-то делать. — Тебе не выбраться, пока я тебя не отпущу. — Да нет, ты не поняла... Вообще с дерьмом этим со всем что-то делать, — вздохнув, я подтянула к груди колени и, положив на них руку, уперлась виском в сгиб локтя. — Так как тебя зовут? Девочка не ответила — продолжила сидеть на полу, снова опустив голову. Я же получила возможность снова углубиться в свои мысли. О том, что из этого ебаного "Армахема" надо валить, я поняла, едва оказавшись в нынешних "апартаментах". Просто пока что это было не критично и, честно говоря, я не занималась разведкой возможных путей отхода. — Отсюда не сбежать, — процедила девочка сквозь зубы и принялась рисовать что-то на бумаге. — Тебя все равно поймают и будут долго убивать. Тыкать иголками. Тут же возникло ощущение, как будто в меня вонзилось несколько тысяч игл по всему телу. Боль была настолько сильной, что я скорчилась на полу, прикладывая все силы лишь для того, чтобы ухватить глоток спертого воздуха. — Теперь тебе страшно. Ты никогда не выберешься отсюда. Никогда не уйдешь. — Небо за спиной, ветер над землей, сердце с темнотой бьется, — неожиданно для себя прошептала я. Внутри поселилось забытое было ощущение — свободы. От всего — от этой боли, от ужаса при виде окружающей обстановки, даже от осознания того факта, что эта девочка, возможно, права. Снова накатило ощущение тревоги, отчаяния, безысходности. Ну уж нет! Черта с два я им поддамся! Я — человек! И меня не запугать так просто. — По следам легенд эхом долгих лет над тобой взойдет солнце. Стало легче дышать. Возникло ощущение парящей легкости, даже казалось, что если сейчас захочу — пролечу сквозь эти каменные стены и вырвусь! Из этих пустых коридоров, от этой жуткой камеры, от наверняка запрещенных экспериментов над людьми. Петь теперь получается в полный голос. Откуда я знаю эту песню? Где я ее могла услышать и, главное, почему она вызывает у меня эти светлые ощущения? Не знаю, но точно известно лишь одно: кошмарам я не поддамся! — И зарей времен вспыхнет горизонт, обернется сон былью. Небо за спиной, ветер над землей назовет твое имя! — встать получается в полный рост. Стены окружающей клетки исчезают, почему-то в сознании вырисовываются совсем другие картины. Мелькают какие-то красивые места, где я, возможно, когда-то была. Люди, лиц которых не разглядеть, но от каждого ко мне, как к большому клубку спутанной пряжи, тянется светлая ниточка. И неожиданно перед глазами возникла совсем другая картина, поражающая своей реалистичностью и вызывающая позабытой было оторопи. Прямо напротив меня появляется девочка в красном платье, вокруг которой обвились черные щупальца. Также, как и вокруг меня, около нее присутствует большое количество людей, но при этом от них на нее идет не свет, а одна лишь тьма. Точно такие же люди появляются вокруг меня и я почему-то снова вспоминаю какие-то плохие моменты, что имели место быть в жизни. Нет, верней даже не так... Я их не вспоминаю — я их просто чувствую. Что-то выкручивает кисть, под ребра с левой стороны словно втыкается нож, а голова раскалывается от боли. Но оглянувшись, вижу, что те, от кого идет свет, не исчезли. А значит, я могу сопротивляться и я буду противостоять во что бы то ни стало. — Ты один на один с ночью бесконечной, и с камнями небом брошенной земли. Воли стон меж руин в каждом шраме сердца и в осколках алой огненной зари... Да, у меня, как и у любого человека, есть свои страхи и свои шрамы, но слышишь, я никогда и ни за что не позволю самой себе поддаться им! Потому что я сильней, потому что я человек и потому, что мне будет просто противно смотреть на себя в зеркало, если я проиграю! Это мои эмоции, а значит — я могу ими управлять и, демоны меня подери, я буду делать это во что бы то ни стало! А ты... Ты просто маленький, напуганный ребенок. Знаешь, возможно, тебе просто не с чем сравнивать так, как мне... Я вижу, что ты боишься, и понимаю, чего именно. Верней, догадываюсь. А знаешь... Дети ведь не должны страдать за чужие ошибки, не так ли? Повинуясь моим мыслям, часть ниточек отходит от меня и тянется к девочке, опутанной черными щупальцами. — Ты не безумец, не чей-то пророк, ты смотришь за горизонт... Крикни — и неба падут зеркала. Эта свобода — твоя... Не выходит! Словно что-то препятствует мне, отражая все посланные в направлении девочки. Ах, так, значит?! Ладно, я тоже кое-что могу... Ощущение клубка ниток исчезает, возникает светящийся шар. Заставляю его сиять. Ярче! Еще сильней! Посмотрим, как это вам понравится, твари! К ощущениям свободы и парения, добавляется отчетливое понимание собственного превосходства. Да, вы — ничто! Лишь порождение уставшего от боли и страха разума, а я... Я и есть разум. Тот разум, который вам не по зубам! Ты — не друг, ты — не враг... Словно вольный ветер, ты всегда один меж небом и землей... Каждый миг, каждый шаг ты один на свете, но на битву небо встанет за тобой! На последних словах я сорвалась на крик. Когда я вижу, что поток света просто сносит то дерьмо, которым окружена малышка, возникает ощущение ликования. Я победила! Падая на холодный каменный пол, я успеваю заметить девочку, верней даже — выражение ее лица. Глазки, оказывается, желтенькие... Ну, то бишь светло-карие. Распахнуты в таком удивлении, уй, я не могу, сейчас описаюсь от умиления, если не сдохну от боли. Губки приоткрыты, словно она что-то собиралась сказать мне, но не успела... Левая рука протянута вперед и вверх, а правая крепко сжала ткань платья на груди. Откуда-то сверху опустилась темнота, которая, впрочем, вскоре сменилась светом. Нет, не тем, что я видела в видении, а ярким, резким и неестественно холодным. Источник этого света располагался метрах в трех надо мной и представлял из себя знакомую лампу на потолке, которая вот прямо сейчас мигать не спешила. Вывод — фантома малышки рядом нет. А что есть? Черт, Саэн! — Лесли! Лесли! — возникло ощущение тряски. — Ща блевану на тебя, если будешь так трясти, — пробормотала я и с трудом сфокусировала зрение. Надо мной склонился напарник. Трясущийся, белый как мел, с судорожно скривившимся в странной гримасе лицом, но живой. — Ты как? — этот вопрос мы произнесли одновременно, после чего также в один голос ответили друг другу. — Нормально. Я усмехнулась и, отстранившись от Эдгара, села, опираясь спиной на стену коридора. — Что ты сделала? — спросил он у меня. — Хм... А что ты видел? — Стоит заметить, что если отношение Саэна ко мне после вчерашнего изменилось, то мое к нему осталось на прежнем уровне. То есть я ему не доверяю. Конечно же, здравый смысл у парня есть и себе во вред он действовать не будет, вот только и откровенничать со мной пока что не спешил. Когда даст мне больше интересующей меня информации, тогда и я, возможно, решусь на хоть какую-то откровенность, а пока что любопытство этого типа удовлетворять я не буду. — Девочка к тебе прикоснулась, ты упала. Потом что-то начала бормотать, вроде как даже песню какую-то пела. Меня сразу отпустило, но... — Ясно. — Я хотел подойти, но вокруг тебя это серое было, которое обычно вокруг нее появляется... — сбивчиво забормотал мужчина, отводя взгляд. — Все нормально, — я положила ладонь ему на плечо и с силой его сжала. — Все равно ты бы ничем помочь не смог, а вариант в стиле: "Вместо одного трупа будет два — спасаемого и спасителя" — хорош только в кино. Парень кивнул и сел рядом со мной. Мимоходом бросив взгляд на его наручные часы, я сверила время с внутренним "маятником". Забавно — по моим ощущениям разговор с малышкой и все, что за ним последовало, занял как минимум минут десять, а оказывается, что прошло только три. "Эй, мелкая, ты там вообще в порядке?" — мысленно произнесла я. Как ни крути, а вред ей я причинять не хотела. Ни физический, ни моральный. Конечно же, в обиду себя кошмарам какой-то шестилетки давать не вариант, но... Погас свет, и она возникла рядом с нами, верней — справа от меня. Сидящий слева Саэн нервно дернулся, порываясь отползти подальше. — Эдгар, а не время ли нам выпить кофе? — поняв его настроение, я решила отослать напарника на какое-то время. Тот кивнул и, чуть ли не роняя тапки, кинулся в сторону лифта. Свет было замерцал. "Слушай, ну он ведь тебе ничего не сделал, зачем издеваешься?" Ощущение прикосновения — и я вижу, как на девочку набрасываются люди в такой же форме, как моя собственная. Вытаскивают из клетки, а когда она брыкается — бьют прикладами... Видение прекращается, а я поворачиваюсь к ней лицом зная, что камеры сейчас наверняка не работают, а следовательно — можно с ней спокойно говорить. — Но его там не было, верно? И меня тоже. Наверное... — добавила я неуверенно, потому что памяти-то нет... — Тебя не было. И его тоже. Но если я не буду пугать... Кажется, счетец к Армахему у меня растет в геометрической прогрессии. Значит, они нарочно провоцируют маленького телепата, заставляя травить ни в чем не повинных людей?! Самое страшное в том, что саму малышку уже это не смущает ни капли. Впрочем, у кого ей было учиться хоть каким-то моральным нормам, если вокруг либо просто звери, либо люди, которым насрать. — Та-аак... То есть, если мы до конца смены не будем в таком состоянии, как Саэн вчера, то тебе прилетит? А нас к медикам куда-нибудь потащат, или будут оценивать физическое состояние через камеры? Во втором случае достаточно будет просто вести себя так, как будто нас очень сильно напугали. В первом нужно будет придумать, как изменить хотя бы частоту пульса и артериальное давление. Ну и притвориться до жути напуганной, естественно. Меня-то ей не запугать, а если я не буду выглядеть так, как подобает, то запросто могу стать объектом для более пристального изучения, а в мои планы это не входит. Пока я раздумывала, девочка исчезла. Вот блин! Ну что это такое? Только я соберусь с мыслями, чтобы сказать что-то важное или задать интересующий вопрос, как она исчезает! За последующие два часа ровным счетом ничего не произошло. То есть, пришел Эдгар, принес кофе, с облегчением заметил, что рядом больше никого нет и... и собственно, все. Кофе на меня подействовал примерно также, как и спирт вчера, то бишь никак. Именно поэтому два часа я просто дрыхла. Поднял напарник. Поднять-то поднял, но разбудить, традиционно, забыл. Окончательно я проснулась только тогда, когда рядом с нами оказались прошедшие по коридору два охранника, держащие на прицеле автомата девочку в красном платье. На этот раз настоящую, а не фантом. Саэн предусмотрительно отодвинулся от дверей, я же осталась стоять на месте. — Эй, если она к тебе прикоснется, точно в психушке окажешься, — предупредил меня один из охранников. С места я не двинулась чисто из принципа. Я пока не видела ничего, что можно было бояться в этом ребенке. За нее, пожалуй, страшно. Когда они проходят мимо, время на мгновение словно останавливается, а девочка хватает меня за руку. Ее ладонь такая же холодная и липкая, как в видении. Также, как после его окончания, она поднимает на меня голову и я вижу в ее взгляде самое настоящее изумление. Собираюсь было опуститься на корточки, чтобы мы оказались примерно на одной высоте, но она качает головой и разжимает руку. "Я долго это делать не могу", — произносит она. Так, ну тут все понятно — не хватает концентрации, опыта и так далее по списку. Рука девочки отпускает мою, а сама она вместе с ничего не заметившими охранниками скрывается за дверью лаборатории. Сама дверка-то защищенная: мало того, что цифровой код надо ввести, так еще и идентификационной карточкой провести по специальному разъему. Если доступа нет, к примеру, как у нас с Саэном, то хрен зайдешь. Думаю, что и остальные помещения в этих зданиях наверняка защищены, и больше всего — как раз те, которые меня интересуют. Информационные хранилища, комната безопасности, арсенал и так далее. Троица скрывается за дверью, но я чувствую, что установленная между мною и девочкой связь никуда не делась, поэтому задаю интересующий меня вопрос: "А говорить вот так вот мы сможем? И чем это для тебя обернется? И последний вопрос — что именно ты сможешь сделать паранормального без вреда для себя?" Очень важные для меня вопросы, да. Сбежать отсюда хотелось с каждой минутой все сильней. Ах, да, я и забыла... "Да, еще вопрос по теме — ты не хочешь свалить отсюда?" "Из Армахем..." "Не сбежать, да, я это уже где-то слышала", — перебила ее я. — "По одиночке, возможно, ничего не выйдет, но если объединим усилия, то может, что-то из этого получится. В общем, не знаю, как ты, но я отсюда собираюсь сваливать. А если меня убьют, то, по крайней мере, в ад отправлюсь не одна, а постараюсь прихватить с собой как можно больше этих ублюдков." Связь снова прервалась. Ладно, если что — она знает, где именно меня найти. А чем я займусь? Ну, для начала, сяду на пол, потому что в ногах правды нет. Потом кивком головы предложу Саэну оказаться как можно ближе и начну задавать вопросы. Важные вопросы, на которые напарнику лучше ответить. Как ни крути, а он у меня в долгу, а долг, как известно, платежом красен. — Итак, теперь я жду честного и максимально подробного рассказа. — О чем? — тот, нахмурившись, посмотрел на меня. Я с рыком притянула мужчину к себе за шиворот. — Ты знаешь, о чем. Заканчивай врать про "напарников", начинай петь про реальность. — Мы с тобой работаем в "Армахем" уже... — Я же сказала — говори правду, а то тебе же хуже будет. Мужчина чуть отшатнулся от меня при этих словах, но тут же взял себя в руки. Было видно, что он меня если не боится, то, по крайней мере, опасается. — Кончай мне угрожать, — Эдгар устало вздохнул и опустил голову на руки. — Я рассказываю то, что сам у тебя узнал чуть больше месяца назад. Если ты чувствуешь, что это ложь, значит, возможен вариант, что ты врала мне тогда. Но это уже не мои проблемы, верно? И кончай руки распускать. — Большинство из здешних охранников — обученные профессионалы, которые реально занимаются вопросами обеспечения безопасности комплекса. Но есть и меньшая часть — обычные люди, которые числятся сотрудниками, но при этом выполняют роли лабораторных крыс. Как я оказался в таком положении — рассказывать не буду, но в штат СБ я был в добровольно-принудительном порядке зачислен полгода назад. Ты появилась пару недель спустя. Девушка без документов, без личных вещей и без малейшего понимания о том, как тебя зовут. Ничего не напоминает? — Амнезия, что ли? Блин, неужели это у меня становится привычкой... — Ты слушать будешь, или перебивать меня по поводу или без? — Прости, да... Я внимательно слушаю, — в доказательство своих слов я даже дышать старалась через раз. Напарник продолжил рассказ, излагая четко и без лишних подробностей, но по его поведению было заметно, что он взволнован. Была у него такая привычка — прижимал ладони друг к другу на уровне груди, переплетал пальцы и начинал говорить монотонным голосом, глядя прямо перед собой словно в пустоту. — С тобой мы сразу поладили, хотя ты поначалу и сообщала мне о своем желании кое-что мне отрезать. Да, это на меня очень похоже! Видимо, напарник попытался оказать мне всякие знаки внимания, ну а поскольку парень он простой, а простых знаков внимания (хлопков по заднице и всего прочего) я никогда не понимала, исход таких заигрываний со мной был вполне предсказуем. — Полгода мы занимались тем, что жрали, спали, смотрели телик и нихрена не делали. Ну, периодически приходили эти в белых халатах, что-то замеряли, что-то записывали. Раз по пять-шесть мы успевали побывать под наркозом, иногда нам приказывали есть какие-то таблетки без маркировки, но в целом — ничего особо страшного не было. Днем на полигоне или на процедурах, ночью вообще можно было делать практически что хочешь — всем наплевать. А потом нас поставили сюда, к дверям лаборатории. Всю группу сразу. Десять человек. Очень умно... Хотя, если брать во внимание, что мы нужны были не для охраны, а для того, чтобы посмотреть, какое воздействие фокусы девочки могут оказать на людей разного пола и возраста, подобная тактика становится понятной. — Уже было начали драться за место старшего, как впервые появилась эта... девочка. Три дня спустя она начала появляться не только здесь, в коридоре, но и в наших комнатах. Всем было плохо... — А мне? — А уж не знаю, что насчет тебя! Орала ты вместе со всеми — это я точно могу сказать. И помогать никому не спешила. — Вот только не надо предъявлять мне обвинения, ладно? — я поморщилась. — Сам что, образец добродетелей? Нет? Вот и молчи. Вполне логично, что я опасалась стукачества. — А сейчас ты уже не опасаешься? — А сейчас я знаю, что ты здесь, рядышком всегда. И если что-то вдруг всплывет, я буду знать, кому свернуть шейку. И ты это понимаешь, не так ли? — я почувствовала, как губы растягиваются в паскудную ухмылочку. — Дальше что было? — Дальше было три трупа за неделю. Самоубийства. Потом тот долбанный день, когда ты отправила меня за кофе, а сама выжила единственная из всех, кто был у дверей лаборатории. — Говоришь, ты у лифта меня нашел? — хмыкнула я, прикидывая расстояние до этого самого лифта. Метров тридцать, не меньше. Можно ли пролететь тридцать метров под воздействием ударной волны? Запросто. Ничего при этом себе не сломать, учитывая, что на нас из защиты только форма и тонкие бронежилеты? Сомневаюсь. — Да. Впрочем, разглядеть особо ничего не дали — за тебя взялись медики, а меня уволокли в кабинет к главному, на девятый этаж. Приказали, чтобы никому ни слова о произошедшем, особенно — тебе. Пока ты лежала в отключке, они подкорректировали твою внешность немного, а сейчас ты снова здесь. Подкорректировали внешность... И стерли память, судя по всему. Вот только не надо мне "ля-ля" о том, что в 1986 году это просто невозможно: психотропные вещества начали активно разрабатываться еще во времена Первой мировой войны, и я уверена, Армахем или ее прародители принимали непосредственное участие в такого рода делишках с самого начала, так что у них подобные препараты наверняка имеются. Другой вопрос — зачем им это? Изменить внешность, память... — Нет памяти — нет и личности, а нет личности — нет и морали, — раздался голос рядом с нами. К чести Саэна — на этот раз при появлении девочки он только вздрогнул. Свет замигал и погас, отлючились, соответственно, и камеры. — Это кто же такой умный тут выискался? — Харлан Уэйд, он здесь главный, — на этот раз девочка была куда более разговорчивой. — Они подозревают, что ты другая. Не такая, как обычные люди. — Пока только подозревают, или у них есть реальные доказательства? — нахмурилась я. Две руки уже привычно были протянуты ко мне... А, хотя нет — одной рукой девочка схватила меня, а другой — напарника, который снова вздрогнул. Коридор исчез, впрочем — тут же возник перед нами. Девочка держала меня и Саэна за руки, а чуть поодаль от нас находились шесть человек в униформе "Армахем". Двое — рядом с дверью, еще трое — напротив, а парочка, силуэты которой показались мне смутно знакомыми, сидела чуть в стороне на полу. — Это же... — Заткнись и смотри, раз показывают, — процедила напарнику я и уставилась на разворачивающуюся сцену. — Саэн, сходи за кофе, пожалуйста, — неожиданно произнесла единственная женщина в компании, повернувшись к сидящему рядом мужчине. Про то, что это женщина, я догадалась, когда заметила перекинутую через плечо светлую косу, доходящую ей до пояса. В какой-то момент картинка вдруг приобрела поразительную четкость и я увидела, что эта женщина — я. — Ладно, — мужчина, не прекословя, встал на ноги и отправился в сторону лифта. Какое-то время компания сидела тихо, пятеро остальных участников будущей драмы переговаривались между собой. Тишину нарушила я, встав со своего места и обращаясь к ним. — Если вы хотите жить — советую прямо сейчас отойти от дверей как можно дальше. — О, пошли пророчества. Такого еще не было, обычно все как-то предпочитают на шнурках давиться, — заводила заржал, остальные мужчины последовали его примеру. Я улыбнулась и, качнув головой, пошла по коридору в сторону лифта. Пол под ногами задрожал, со стен посыпались куски штукатурки, а следом раздался звук взрыва. Обернувшись, я словно в замедленной съемке вижу вылетающую дверь, горящие тела напарников и слышу их крики о помощи. — Почему люди никогда не поумнеют? В мою сторону движется волна покореженного бетона, каменной крошки и даже непонятно откуда взявшихся металлических обломков. Я закрываю глаза. Свет в коридоре гаснет.