бракованный (1/1)

Смертельно холодный воздух из легких теряется в декабрьской темноте, а пальцы на ногах поджимаются как-то сами по себе. Просто холод чувствуется снаружи, совсем неуловимо и легко, не оставляя после себя неприятных, больно колющих ощущений, и он сжимает тонкие пальцы на ножках по привычке, когда только-только начинает чувствовать это. А вот другие люди, тенями мелькающие мимо никому ненужному мальчика, своим режущим зрачки черным – черными силуэтами, мрачной черной одеждой, словно с похорон – застилают глаза и прямо в двух метрах останавливаются и обнимают себя за плечи. Им было безумно больно, даже их бедным костям холодно, а ему хоть бы хны. Он просто сидит у заледеневшей стены, прислонив пугающую в этой темноте, отталкивающую взгляд ярко-белоснежную макушку, и выдыхает. Он безумно любит этот холод, кажется, он хочет его – до безумства, до впивающихся ногтей в ладони. Беспомощно кусая губы, которые уже покрылись мертвой ледяной коркой в самом уголке, он жмурит глаза и пытается впитать в себя новые яркие ощущения от сильного мороза вокруг. Ему так нравится делать это – сначала неловко кашлять в сильно сжавшийся кулак у подбородка, а потом отсиживать свой зад у кирпичной стены, которая всегда неизменно находилась сзади. Иногда он думал, что причина вечного здесь мороза кроется глубоко в нем; когда он здесь – снег обязательно будет падать на его щеки, волосы, вымазывая и так уже белые прядки еще более бледными на оттенок снежинками, когда его нет – тут тепло (?).

В конце концов, его просто выбросили из лаборатории на улицу. Сначала на свалку, а перед уходом что-то прокричали про то, что он бракованный. Бракованное гибридное дитя – какая ирония. И ведь он даже не знает своего имени – ему его просто не успели дать, да и не слишком старались придумать его. Хозяина у него точно уже не будет – да кому он нужен такой: с босыми ногами и заледеневшим телом? Оно такое бледное и худое, что ему даже жалко иногда самого себя – наверное, смотрится со стороны ужасно. Он как труп – только не воняет, и мухи вокруг не летают нигде.Осторожно двигая бедрами вверх и выражая все свои глубочайшие чувства и самые сокровенные мысли к такому соблазнительному и притягательному холоду, он вытягивает пальцы вперед и кладет их на свои бедра, осторожно сжимая и поднимаясь по грубой твидовой ткани кончиками пальцев вверх. Он чокнутый. Он думает о мороженом в заднице и сжимает себя внизу через ткань.Внезапный грохот где-то в двух метрах от него заставляет содрогнуться и отдернуть только что собиравшуюся сотворить нечто грязное и грешное руку. Он поднимает свои стеклянные, как будто заледеневшие, как и все его тело глаза, и тупо уставляется в темноту перед ним. Там какая-то женщина в дорогой пушистой шубе (сразу видно, что аристократка) уронила тяжелые бумажные пакеты прямо на асфальт и задумчиво остановилась. Она, через несколько долгих молчаливых, как эти снежные хлопья вокруг, секунд, все-таки берет их в свои руки и тяжело вздыхает. И когда она обращает свой живой, немного растерянный взгляд на неподвижного мальчика, то он думает, что холодных выдохов-вдохов в холодную зиму на сегодня слишком много.Когда она удивленно открывает глаза и начинает подходить, он сжимается всем телом и пытается хоть как-то закрыться, убежать от ее настойчивого взгляда. Эта женщина уже совсем близко – ей можно руку протянуть и она бы смогла дотронуться до этого удивительного мальчика, но она только вымученно покашливает и спрашивает тихим голосом, чтобы не спугнуть:- Почему ты тут сидишь? Потерялся?Он боялся этого больше всего.

Боялся.

Боялся, что его спросят об этом и попытаются заговорить с ним.

- Выбросили, - бубнит он и наклоняет свою голову, осторожно поправляя ворот белоснежной рубашки, ткань которой уже немного блестела от многочисленных снежинок на хлопковой поверхности.Женщина, кажется, все понимает и приветливо улыбается. Она протягивает ему свою тощую костлявую руку, очертания которой можно было рассмотреть даже под меховой шубой – предлагает пойти вместе с ней. Он смотрит неживым взглядом на маленькую ладонь, обтянутую в перчатку, тянет свою и неуверенно пожимает женщине руку. Тепло человеческого тела чувствуется даже через грубую ткань перчатки, и ему становится так невыносимо хорошо, что хочется пойти за этой женщиной и получить еще больше этого тепла. Но не того тепла, который можно определить по градусу, а именно человеческого. Холоду в его душе и теле он останется верен бесконечно.Женщина заставляет остановиться его в нескольких метрах от большого особняка. Он только равнодушно хлопал глазами и переминался с ноги на ногу, совсем не задумываясь над тем, что может ожидать его дальше. Впрочем, ему было все равно до тех людей, с которыми ему предстояло познакомиться, ему было все равно куда его поведут – разум совершенно не противостоял этому, мозги как будто застыли и перестали функционировать. Голова думать и вдаваться в подробности отказывалась. Поэтому хоть на продажу, как шлюху, хоть на разборку частей тела – все равно куда.

Отдав какой-то женщине на входе свою тяжелую меховую шубу, та тетка отвела послушного, на ее взгляд, мальчика на второй этаж, попросив не беспокоить ее остальных людей в этом доме, которые попадались ей на пути. А он просто ступал босыми ногами по всей этой роскоши, которая находилась даже под его ногами, изредка смотрел по сторонам и иногда неловко передергивал плечами, стараясь скинуть с себя словно прилипшие руки женщины.

Когда она привела его в какую-то небольшую комнату, то усадила на кровать и с опаской посмотрела в глаза мальчика. Она немного беспокоилась за его состояние – ну и что, что это не человек, но эти прилипшие к щекам снежинки явно в ближайшее время оттаивать не собирались, и это пугало. Женщина осторожно берет в свои ладони его щеки и пристально смотрит в глаза "необыкновенной куклы". И в который раз ей хочется боязливо схватиться за сердце – глаза были слишком, слишком неживые, даже для гибридного ребенка.- А почему тебя выбросили? - осторожно убирает свои руки женщина.- Я получился бракованным, - холодно отвечает мальчик и понуро опускает голову.Женщина тяжело вздыхает и встает с кровати:- Ладно, разберемся. Меня, кстати, зовут Минчжу, а тебя как? - улыбается женщина и внимательно смотрит на мальчика.- Я не знаю, - тихо проговаривает он и переводит на нее свой холодный взгляд.- Ладно, разберемся. А теперь послушай меня внимательно: вы же, куклы, созданы для своих хозяев? Так вот, у моего сына завтра день рождения. Я обошла, наверное, половину Пекина, но никакого достойного подарка не нашла. А потом увидела тебя, разве это не прекрасно?Мальчик молчит и непонимающе сводит брови. Он думал, что будет хуже. А его, оказывается, выбрали в качестве подарка для избалованного сына богатеньких родителей.- В общем, оставайся пока что в этой комнате. Завтра утром тебя разбудят слуги, оденут, - женщина замолкает и задумчиво смотрит на мальчика.- И?- Тебя официально подарят от имени нашей семьи Луханю – моему сыну. - Минчжу становится слишком странной, она делает паузу и загадочным голосом добавляет, - Для тебя – твоему будущему хозяину.