Часть 4 (2/2)
Ее величество ослепительно прекрасна в своем белом платье и с цветками флердоранжа в волосах и улыбается такой ослепительной улыбкой, поднимая взгляд на своего принца, который оставит ее молодой еще вдовой. Сердце, не желающее покоя сердце, рвется из груди.— Альберт. Согласен ли ты взять эту женщину в законные жены, дабы жить с ней по Божьему установлению в священном браке? — гудит торжественный голос архиепископа Кентерберийского. — Согласен ли ты любить ее, утешать и почитать ее, в болезни и здравии, покуда смерть не разлучит вас?— Согласен, — голос механического принца чуть дрожит. А ведь он и правда ее любит, думает лорд Мельбурн, сдерживая вздох, крепче сжимая меч.— Виктория…
Слова обряда тонут в грохоте его сердца. Сейчас она скажет ?согласна?, и всё будет кончено. Он уедет в Брокет и будет бродить призраком среди призраков, вспоминая тридцать лет, которых не было. Королева поворачивает к нему голову, словно за последним благословением, и он слабо улыбается сквозь боль и легонько кивает. Прощайте, мэм. Прощай… Он не замечает, как его губы безмолвно складывают ее имя. Виктория.
— Ваше величество?Она молчит. Она молчит, и по лицу ее пробегает странная тень. Она хмурится. Она отступает на шаг. Руки ее дрожат.
— Виктория?Она с болью смотрит на Альберта, переводит растерянный, но будто выжидающий взгляд на него. И он не может отвести от нее глаз, хотя знает, что взоры всех присутствующих обращены на них. Она открывает рот и шевелит беззвучно губами. Он чуть подается вперед и слышит:— Лорд М… Вы ведь тоже помните?Невозможный, чудовищный цветок надежды прорастает в его сердце, раздирая шипами грудь.
***— Как же так, сэр? — спросил стройный чернокожий мужчина в черном сюртуке, на котором недоставало одной серебряной пуговицы. — Почему она всё помнит? Неужто так сильна их любовь?Невидимый никому, кроме своего столь же невидимого спутника, джентльмен с волосами, похожими на пух чертополоха, захихикал и глянул на него с нежностью.— Ах, Стивен, как же ты наивен, как чист душой. Я ведь сделал похожее предложение королеве — разумеется, ценой для нее были годы жизни ее возлюбленного. И разумеется, она так же протестовала потом, требуя забрать эти годы у нее самой. Дорогой мой Стивен, не вздумай влюбляться — такими глупцами люди делаются…В глазах молодого человека сверкнули молнии.— Годы жизни? Вы, вероятно, забыли рассказать мне об этой мелочи! Я отворил холм, под которым вы остались погребены, я поднял камни с вашего тела, позволил магии срастить его воедино, и вы обещали мне, что не станете более губить людей, что будете помогать им…
— Стивен, ах, Стивен, разумеется, ты столь же благороден, сколь красив, — беспечно махнув рукой, сказал джентльмен, — но это было так бессердечно с твоей стороны — оживить меня, чтобы заставить довольствоваться короткой жизнью обычного человека…— Только в том случае, если вы пожелали бы являться в мир людей! Это потому, что магические силы вкупе с бессмертием лишь развратили вас, — молодой человек всплеснул руками. — И теперь, дабы продлить себе жизнь, вы обманом лишили этих несчастных стольких лет!Джентльмен помрачнел.***17 октября 1839 годаИз-за стенки слышались рыдания юной королевы, запершейся в своей опочивальне. Он хмыкнул и пожал плечами, собираясь исчезнуть, но замер, почувствовав вдруг чье-то не ощущавшееся прежде присутствие. В кресле у камина сидела, щуря на него пристальный взгляд, женщина средних лет. Черты лица ее и весь облик казались зыбкими: моргни, отвернись — и не вспомнишь.
— Не кажется ли вам, что нехорошо пользоваться чувствами юной девушки и отчаявшегося мужчины? Присядьте-ка, сударь.
Он оскалился и щелкнул пальцами. Ничего не произошло. Лишь какая-то непреодолимая сила повлекла его к камину и швырнула в кресло напротив странной женщины.
— Не отказывайте даме в просьбе, — кокетливо улыбнулась она, однако в голосе ее прорезалась сталь. — Вы ведь любите играть? Сыграйте теперь и со мной.
Он смотрел, как на столике между ними тасуется сама по себе колода карт, рябя узором на рубашках, осознавая, что не может произнести ни слова.
— Мне не нравятся ваши манеры, и я решила посидеть в тишине, — кивнула дама и склонила голову набок, словно прислушиваясь. — Да, я знаю, что вернуть отнятые годы их владельцам невозможно. Возможно, однако, подарить их другим людям. Какая удача, что вы столь же алчны, сколь красивы!Он готов был взреветь от ярости. А впрочем, соблазн был велик. Он ведь может и выиграть?— Эмма, это вы? — донесся из королевской опочивальни осипший от слез голос.Дама приложила к губам палец и заговорщически ему подмигнула.— Приступим? — шепотом сказала она.***10 февраля 1840 года— Стало быть, королева проживет все полагавшиеся ей годы, и лорд Мельбурн…— Долго еще будет досаждать всяческим тори, — проворчал джентльмен. — То-то они оба посмеются надо мной, когда перестанут рыдать и просить друг у друга прощения и всё поймут.— Что же теперь будет, сэр? —сказал молодой человек, озабоченно всматриваясь в сцену у алтаря. У растерянно оглядывающегося жениха, облаченного в алый мундир, дрожали усы. Лорд Мельбурн, давно опустивший церемониальный меч и не заметивший этого, с растерянной же улыбкой не отрываясь смотрел на смеющуюся сквозь слезы невесту. Шепот и ропот гостей становился всё громче, но для них двоих мир словно перестал существовать.— Ах, Стивен, ты льстишь мне. Никому не дано видеть будущее, — хмыкнул джентльмен с серебристыми волосами, похожими на пух чертополоха, и быстро затолкал внутрь выглядывавший из кармашка для часов гладкий белый шнурок. — Одно я знаю наверняка: это будет совершенно другая история.