7 (2/2)

- Я здесь, - ответил он, когда видимость значительно улучшилась.

Эпиметей направился к нему, но путь ему преградил Виктор. - Постой! -взмолился он, упершись обеими руками в широкую грудь. - Не трогай его. Я пойду с тобой. Пойду, куда хочешь. Будем вместе, - он коснулся рукой квадратной челюсти. - Только ты и я.

Мертвец презрительно фыркнул.

- Ты и я? Нас нет, пока есть он.

- И не будет, если он умрет, - твердо произнес Виктор.

Рука снова схватила его за горло. - Так сильно любишь его? - Да, - прозвучал хриплый ответ и эхом раздался в голове Игоря, за спиной которого все сильнее разгоралось пламя. - Люблю всем сердцем и больше жизни. И если ты убьешь его, тебя я полюбить не смогу никогда.

Эпиметей задумался, но потом отшвырнул Виктора в сторону и ответил: - Тебе это кажется. Когда в твоей жизни не останется никого, кроме меня, тебе больше некого будет любить.

Но Игоря уже видно не было.

- Видно, ты еще и трус! Выходи! Мертвец медленно обходил склад, заглядывал за каждый ящик, пока Виктор, потирая горло, откашливался на полу. Совсем рядом с телом бедняжки Роуз. Взгляд Франкенштейна упал на гребень в ее волосах.

Виктор тяжело опрокинулся на спину и страшно захрипел. Он хватался за горло, а тело его извивалось в судорогах. Эпиметей, заметив это, бросился к создателю.

- Что не так? - растерянно повторял здоровяк, расстегивая Виктору ворот рубашки. - Нет, ты не можешь умереть. Скажи, что делать?

Вместо ответа Виктор что было сил вогнал гребень ему в глаза. Пока он изображал конвульсии на полу, он успел незаметно выломать на нем несколько зубцов посередине. Монстр взвыл, но не от боли, а скорее от отчаяния, а потом злобно ударил кулаками по полу. Но Виктора там уже не было. Он вскочил, отбежал в сторону и замер. Мертвец был ослеплен.

Игорь улучив момент, выскочил из-за ящика, схватил деревянную доску и что было сил ударил ей по затылку Эпиметея. Доска пополам, от стен отразился смех: - Говорят, я при жизни мог головой разбить три таких во время выступления. Ты не знал? Меня Виктор тоже в цирке подобрал. Мертвец нанес удар наотмашь, и он пришелся Игорю повыше живота. Отлетев к стене, он почувствовал, как воздух покинул его грудь без остатка, а легкие будто прилипли к спине. Он смог сделать вдох сквозь боль только с третьей попытки. Но медлить было нельзя. Хотя мертвец и был ослеплен, он все еще слышал его. Тогда взгляд Игоря упал на тело Роуз, и он быстро скинул с ног ботинки, а потом почти бесшумно, как кот, отскочил в сторону как раз в тот момент, когда в эту стену с разбегу влетел Эпиметей. А потом мертвец снова заговорил: - Видимо, слабость у него к циркачам. Знаешь, а я ведь долго не мог понять, что не так. Пока не нашел в его дневнике твой портрет. И пару записей. С этими словами он поднял ящик и швырнул его туда, откуда донесся звук босых шагов. Игорь увернулся, и трухлявый ящик разлетелся на щепки о стену.

- И тогда до меня дошло. Мне не стать единственным в его жизни, пока есть ты. Хотя я все равно надеялся. А потом он трусливо сбежал. Бросил меня одного в чуждом мне мире. Но я сразу понял - он ушел к тебе. - Может, не стоило делать ему больно, если хотел его любви? - не выдержав, спросил Игорь, и мертвец тут же обернулся на звук.

- Я бываю... несдержанным, - ответил он. - Но разве не он создал меня таким? Игорь оказался почти зажат в угол. Он медленно опустился вниз, нащупал на полу что-то и бросил. Эпиметей снова обернулся на звук, но на этот раз он перехитрил Игоря. Как только он побежал, Эпиметей ловко поймал его. Сильные руки сдавили горло. Монстр наслаждался происходящим. - Ну и чем ты лучше меня?

Едва прозвучал этот вопрос, на спину ему прыгнул Виктор и вонзил в шею по самую рукоять шило, которое случайно нашлось в песке. Руки тут же разжались, Игорь упал, откашливаясь. Эпиметей сбросил Виктора с себя одним рывком как котенка. Франкенштейн ударился головой, но не отключился.

Конец стены уже подъедало пламя. Игорь посмотрел вверх. Недалеко от тюков с сеном под потолком висел крюк. Его можно было бы достать, если забраться на балку. Затем Игорь перевел взгляд на ворота, по-прежнему запертые на цепь и замок. Виктор поймал его взгляд и кивнул.

- Эй ты! - крикнул Игорь, и мертвец мгновенно обернулся на его голос. - Я здесь! Давай решим вопрос как мужчины! Эпиметей вновь глухо засмеялся: - Неужели ты думаешь, что моя слепота добавила тебе шансов?

- Поживем - увидим, - ответил Игорь и тут же добавил: - Хотя, технически, из нас двоих живу только я. Это взбесило монстра. Он бросился за ним, а Игорь - от него, к огню. Там он быстро вскочил на один ящик, затем на другой, подтянулся на балке и замер. Эпиметей остановился и прислушался. Тогда Игорь дождался подходящего момента, спрыгнул ему на плечи, и прокричал: - Виктор! Цепь!

Виктор был уже рядом и бросил один конец тяжелой цепи вверх. Его Игорь обмотал вокруг шеи Эпиметея, затем спрыгнул вниз. Вдвоем они потянули за другой конец, и мертвец упал. Виктор защелкнул замок. Эпиметей дернулся и попытался встать, но Виктор и Игорь вновь дернули за цепь, и он снова упал. Он был тяжелым, но им удалось оттащить его ближе к огню. Игорь даже спалил рукав и едва успел его потушить. Тогда он вновь взобрался на балку, опустил крюк, а Виктор закрепил на нем цепь. Эпиметей хрипел. Вряд ли он знал, что эти двое когда-то расправились с мертвецом значительно крупнее и менее болтливым.

Потом его тело подняли вверх, а крюк закрепили над огнем. Эпиметей не кричал. Только что-то хрипел. Из всего этого едва можно было различить одно лишь имя. "Виктор". Они оставались в горящем складе, пока тот не наполнился удушливым запахом сгорающей плоти, а балки под потолком не затрещали. Уходя, Игорь бросил взгляд на тело Роуз, к которому медленно подбиралось всеядное пламя. Шея Виктора покрылась свежими кровоподтеками, Игорь все еще дышал со свистом, держась за грудь. Правое плечо было обожжено. Оба стояли перед складом в глубоком молчании, пока в их глазах не заиграли языки пламени. Кто-то вдалеке закричал: "Пожар!" Тогда они развернулись и пошли прочь. До рассвета оставалась пара часов.

У дома Игоря Виктор остановился.

- Я забыл у тебя цилиндр, - сказал он. - Только заберу и больше не побеспокою тебя никогда.

Игорь молча открыл дверь и прошел первым. Но Виктор задержался ненадолго, чтобы обработать ожог на плече друга. В голове Игоря звенела странная пустота. Это было похоже на ступор, усталость, скорбь и обиду одновременно. И сквозь всю эту мешанину чувств будто издалека до его сознания доносились обрывки фраз и событий минувшей ночи. Свеча в руке, воск по пальцам, глаза с поволокой, босые ступни, черное сердце, лязг цепи, горячее пламя. Эпиметей был несомненно влюблен в Виктора странной, искаженной, извращенной любовью. В каждом его касании к Виктору Игорь видел благоговейный восторг, обожание, ревность, переходящую в гнев. Гнев, облаченный в ярость. Неожиданно, ему стало жаль мертвеца. Хотя его собственные чувства к Виктору отличались от того, что разрывало Эпиметея изнутри, он, сам того не желая, ощутил близость к нему.

Виктор положил мазь и уже аккуратно забинтовывал плечо. А Игорь не мог оторвать взгляда от его рук, вспоминая, как совсем недавно эти руки упирались в грудь мертвеца, ласково касались его лица. Неужели он действительно готов был уйти с ним, вернуться в свой самый страшный кошмар?

- Виктор, - тихо позвал Игорь. - Можешь ничего не говорить. Я скоро уйду. Вряд ли ты сможешь, но... прости меня за все. За боль, что причинил, за мое молчание, за Роуз. Все должно было закончиться не так. Но то, что я этого не предвидел, на моей совести. Видно, есть такие люди, которые несут с собой только хаос и неопределенность. Я всегда мечтал создавать жизнь, но в итоге жизни я только ломаю. Я не знаю, кто и за что благословил меня тобой, но я благодарен любым силам, пусть то был бы сам дьявол. Я... - Виктор. - Да? - Франкенштейн только теперь осмелился поднять взгляд на Игоря, надежно закрепив бинт. - О каком потрете он говорил? - Ты сам нарисовал его, не помнишь? Ты хотел по автопортрету выявить форму своего черепа, но потом он пропал. - Ты стащил его? - Я, - горько улыбнулся Виктор. - Наверное, уже тогда чувствовал, что однажды этот клочок бумаги станет всем, что останется мне от тебя. Было опрометчиво с моей стороны хранить его в своем дневнике. Эпиметей быстро учился, но его общество душило меня. Однажды спьяну я написал в дневнике... Всякий романтичный бред, в общем. И с того дня моя жизнь превратилась в кошмар... У меня был мышонок. Обычный, белый, подопытный. Но что-то не позволило мне убить его очередным опытом. Наверное, я размяк. Эпиметей заметил, что мышонок нравится мне. Оторвал ему голову. Можешь себе представить, в какую ярость он пришел, прочитав мой дневник и найдя твой портрет. Кричал, что убьет тебя. Я понял, что теряю над ним контроль, когда он впервые чуть не задушил меня. Когда я очнулся, он держал меня на руках, перебирая пальцами мои волосы. Тогда-то, лежа у него на руках я впервые трусливо помыслил о побеге. Но я боялся не только за себя. Мне не следовало тогда приходить к тебе. Клянусь, с самого начала я планировал держать тебя как можно дальше от всего этого.

Игорь молча слушал Виктора. В этот раз его речь была неспешной, тихой. Едва ли он мог припомнить другой случай, когда его голос звучал вот так вкрадчиво, виновато, напоминал протянутую руку нищего, стыдящегося своих лохмотьев и грязного лица.

- Но Роуз... - ... не должна была погибнуть, знаю,- мягко перебил Виктор. - Я затем и вернулся в Лондон, выиграть время, найти девушку и оживить для него. Она должна была научить его любить. Не исступленно предаваться одержимости, а любить. Я знал о рисках, но если бы это гарантировало твою безопасность, я бы оживлял этих невинных девиц снова и снова, отдал бы ему каждую. Можешь ненавидеть меня еще сильнее, но я бы воскресил их целую армию и выстроил шеренгами между тобой и им, - на последних словах его голос дрогнул. - Может, и я одержим... - Потанцуй со мной. - Что? - переспросил Виктор, словно решил, что ослышался. - Ты обещал нам вечером танец. "Наверное, мы оба одержимы", - думал Игорь, плавно двигаясь с Виктором под музыку. Их лица были перепачканы сажей, покрыты ссадинами. В бледном свете одинокой лампы белел чистый бинт на плече и алым горели следы на шее. Игорь не забыл Роуз, но и Виктора забыть не мог тоже. Все, чего ему сейчас хотелось - это чтобы время вокруг остановилось, унесло его мысли далеко-далеко, чтобы осталось лишь чувство тепла рядом.

"Всем сердцем и больше жизни". - Скажи, ты тогда говорил... правду? Виктор сразу понял, о чем речь. - Пусть я и недоговаривал, но никогда не лгал тебе.

- Тогда оставайся. Никаких больше мертвецов. Только ты и я. Виктор остановился в изумлении. - Ты действительно хочешь этого? - "Всем сердцем", - повторил Игорь. Глаза Виктора вновь заблестели. - О, Игорь, - прошептал он. - Разве не плакал Господь, создавая твою прекрасную душу?______________________________________Маленький факт, не вошедший в фанфик: Игорь назвал воскрешенную девушку Роуз, потому что вспомнил строчку из "Ромео и Джульетты" У.Шекспира, в которой говорится "Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет". Этим он хотел сказать, что мертвец есть мертвец, как его не назови. Впоследствии он изменил свое мнение.