9."Милосердие". Часть третья. (1/1)

Альфред сидел на мокрой траве и ждал пока Иван раздобудет на стройке верёвку. Ночью можно выбраться из приюта только одним способом - уйти до того, как двери запрут. Тихонько, просто залезть на дерево или спрятаться в сарайке за мётлами. Надзиратели запрут комнаты и усядутся жирными задницами перед телевизором, смотреть порнуху или тупые сериалы, что отражаются в пустых глазах людей перед синими мониторами. Ваш телевизор в холле на первом сломался месяца три назад, но никого это не волнует. Парни с четвёртого этажа спёрли где-то телек и если ты им что-нибудь полезное дашь, то тебе позволят посмотреть его часок. Полезным тут считаются сигареты, деньги или более-менее приличная одежда. Также в ходу всякие побрякушки, даже мелкое оружие. Напомнило тюрьму? А Альфред уже привык. Выбраться, оказывается, можно за пределы этого забора, правда, очень сложно. Забор вкопан на 30 сантиметров под землю, подкоп незаметно рыть не получиться, перелезть вертикальные алюминиевые прутья почти невозможно. Однако вы забыли, кого собрали в этот приют: воры, наркоманы, дети, знающие, что такое убивать, форточники, мошенники, чьи родители не считали совесть чем-то важным в жизни. А некоторые и слова "родители" не знают.Иван прибежал тяжело дыша.- Чего сел? Подрывайся, бежим! - громкие возгласы мужчины позади Ивана вполне внушительный аргумент бежать быстро, навстречу ночному ветру в темноту, преодолевая забор одним махом, и скрыться где-то в кустах. Смешно до безумия, очень хотелось смеяться и бежать дальше, но серьёзный и строгий Иван хватает за рукав.- Куда ты вечно ломишься, америкашка, тише, мы почти пришли. План помнишь?Альфред решил сказать правду и отрицательно покачал головой.- Ты дебил… Залезаешь на крышу ангара, там невысоко, на животе подползаешь к краю, где сидит сторож, – Иван понизил голос, оборачиваясь - никого ли нет рядом - произнося часть слов в пустоту, - и когда я начинаю с ним говорить, хватаешь и тащишь вверх, всё понятно?- А за что хватать?- Есть ружьё, то за ружьё, если нет, то за что дотянешься, силы у тебя, дурака, много, за шкирку от земли оторвешь. Там дедок щупленький охраняет, справишься, потом спрыгнешь с крыши и у нас минут пятнадцать есть. Теперь понял? Главное запомни и прекрати улыбаться!Всё идёт по плану, только у мужика нет ружья и до ворота куртки он еле дотянулся, так что на мгновение внимание переключается с Ивана, спрашивающего закурить, на Альфреда. Тот самый последний момент жизни пожилого мужчины, перед тем, как острая заточка в руке русского входит между рёбер точно в сердце, и старичок обвисает. Альфред отпускает ворот куртки и сторож падает в руки Ивана. Он усаживает его, подпирая плечом о косяк. Вот так, ни вскрика, ни стона - лишь кровавое пятно на свитере за расстегнутой курткой. А ведь если бы пуховик был застёгнут, то, скорее всего, Иван лишь разрезал кожу небольшой заточкой и их бы поймали. Не убили, нет, но есть места и пострашнее мира загробного, и они находятся на земле.Иван спокойно вытирает руки о тряпку и выкидывает её в сторону, убирая заточку в чехол из под очков в кармане. Альфред спрыгнул с крыши, посмотрел на друга, потом на старичка, и с пинка вынес небольшую навесную дверь на автоматическом механизме. Такая аппаратура всегда слабая и поддаётся легко, нет ничего надежнее обычных стальных петель, но они нынче не в моде.На складе темно, хоть глаз выколи. Иван светит зажигалкой.- Эй, америкашка, изобрази нам свет.- Свет тут отрублен, видимо, за неуплату, – мальчишка щелкает выключателем. Под ногами валяется пустая бутылка из-под вина. Склад продуктовый, неплохой улов, можно взять долгопортящиеся продукты и консервы, и ещё месяц спокойно обменивать их в приюте на сигареты или прочую поебень.Альфред поставил бутылку на скамейку в углу. На таких складах всегда хранилось машинное масло, потому что именно продуктовые машины имеют обыкновение быть перегруженными. Через три минуты то самое масло нашлось. Взял банку, достал отвертку, в банке побил отвёрткой дырку, потом ещё пару, чтобы масло лучше вытекало. Заполнил наполовину бутылку маслом, тяжёлыми тягучим от длительного хранения. Отвинтил крышку канистры с бензином, из выпотрошенного пакетика с семечками скрутил воронку, заполнил бутылку бензином. Пальцем её закупорил, хорошенько взбалтывая. Иван периодически гасил зажигалку, когда нагретый кремень обжигал палец.- Включи свет, мне нужно найти какую-нибудь посудину типа чашки, - сейчас обычно ветреный американец был сосредоточен, и каждое его действие, казалось, несёт в себе уверенность и чёткость автомата на заводе в Германии, где никто из мальчишек никогда не был. Иван щелкнул кремнием, и маленький огонёк осветил небольшое пространство склада. Шевелиться надо быстро, у них нет ночи. Альфред отлил немного жидкости в обрезанную Иваном бутылку из под колы, которая сейчас просачивалась между досками на полу. Свернув платок пару раз, дернув его в руке, обмакнул в жидкость, потом с помощью тонкой отвертки вставил его в бутылку и поднес к зажигалке. Ткань вспыхнула моментально, освещая большое пространство склада. Жидкость коптила и жутко воняла, зато у них был свет. Друзья быстро опрокидывали ящики, в мешок кидали только консервные банки с маринованными персиками и грушами, тушёнку и майонез: готовить в приюте негде и, возможно, придётся спрятать эти продукты примерно на месяц, прежде чем пустить в оборот, поэтому нельзя брать то, что мгновенно испортится и будет отвратительно вонять из-под кровати, сразу выдавая виновников убийства и ограбления. Взяв мешок вдвоём, парни побежали назад. Тяжёлая ноша тёрла руки, постоянно выпадала и мешалась под ногами. Иван спрятал мешок в одном из заброшенных карьеров, недалеко от приюта, и ближе к рассвету мальчишки уже ждали в кустах своих братьев по несчастью. На утренней пробежке, выбегая из кустов, они присоединились к толпе, как будто ничего и не было, как будто они недавно так же мирно спали, как и все остальные.Зевая, Альфред с неохотой пихал в себя гороховую кашу, пока в дверях столовой один из надзирателей ругался с полицейским, что «нет, наши мальчики все спали и они сироты, а не убийцы». Разумеется, дело тёмное, пропажи небольшие, и через месяца три его сунут в архив.Альфред сидел за школой и ел персики, руками вылавливая их из банки. Пару консерв они прихватили с собой. Сбежали после первого урока и вернулись только к ланчу.- Слушай, а если бы нас поймали? Что бы нам было?- Ничего, – Иван пил сок с банки, причмокивая липкими губами, – посадили бы в колонию для малолеток, лет в восемнадцать выпустили бы, как и тут, в принципе… ну, максимум, в двадцать один. Они же почти бессильны: мы неблагополучные дети, ты вон вообще психопат официально, хотя, по-моему, и на самом деле, – русский пихнул друга в плечо, Альфред лишь улыбнулся, – Тебе всего двенадцать лет, что они могут сделать?Вечером Альфред просто лежал на кровати и смотрел на качающуюся лампочку. На четвёртом этаже старшие ребята учинили драку, но никто не придёт их разнять, никто не поможет пострадавшим. Может, только утром ещё побьёт надзиратель. Альфред вздохнул, переворачиваясь на бок, свешиваясь с верхней полки, посмотрел вниз.- Эй, немец, будь так любезен, пихни Ваньку.

Парень апатично поднял голову вверх, посмотрел на своего соседа с верхней полки и лишь качнул головой. Потом посидел ещё минутку, теребя манжет, и лишь потом пихнул ногой кровать Ивана, что тот что-то недовольно пробурчал и повернулся.– Чего надо?Альбинос показал пальцем вверх и снова засел за чтение книги.- Слушай, Вань, я тут подумал, тебе ведь уже пятнадцать. Это что, на следующий год тебя запихают туда, ну наверх?- Ага. Ну, как запихают, спать я теперь там буду, хотя, знаешь, не факт, у нас тут всякое бывает.За окном послышался рёв двигателя тяжелого УАЗа без глушителя. Водитель высунулся из окна, крича, чтобы принимали новеньких. Альфред спрыгнул со второй полки, подбежал к окну. Парень по имени Гилберт, что и был соседом Альфреда и спал внизу, тоже подошел, высовываясь из форточки. Ещё несколько ребят подошли к другим окнам.Из машины в руки надзирателям выпихали двоих, кажется, одна из них девочка. Детей быстро увели в дом, а машина, посигналив, уехала по ухабистой дороге.- Вань, их же к нам поселят?- А возраст примерно?- Не знаю, кажется, мои ровесники.- Возможно в другую комнату, ты не забывай, у нас их две.- Там девчонка.Иван приподнялся на кровати, потом сел и о чём-то задумался.- Точно к нам приведут. По идее, тут предусмотрена одна комната для девочек, но, как видишь, девок у нас тут всего четыре и те уже взрослые, по семнадцать лет. Не отдельную же ей комнату выделять. Нашего возраста нет девчонок.Иван немного нахмурился, смотря в сторону других ребят, которые сидели и злорадно хихикали, играя в карты. Банда местных безбашенных придурков из шести человек от одиннадцати до тринадцати лет, что жила с ним в комнате. Последнее время они даже Ваньку перестали слушаться, желая захватить лидерство в этой прослойке, и каждый раз просто отгребали от Альфреда вшестером. Иван редко лез в драки, для этого всегда был Альфред, который и дрался лучше, несмотря на то, что младше, и в целом получал кайф от вида крови. В фиолетовых глазах читалось беспокойство. Девчонка осложнит всё. Гилберт поскользнулся и упал с подоконника, ругаясь на немецком, потирая ушибленную задницу. Гилберт появился семь месяцев назад, «политическая» кличка – фашист или просто немец, двенадцать лет. Тихий, спокойный парень, которого лучше не трогать, как оказалось в дальнейшем, если хочешь досчитать зубов и рёбер. Он как-то незаметно прибыл в интернат, спокойно зашёл с книжкой подмышкой и клеткой с птичкой. Расположился молча на кровати под Альфредом, и, лишь качнув головой в знак приветствия охреневшим парням, стал кормить птицу. Бледная с розоватым оттенком тонкая кожа, где порой виднелись красные капилляры. Белый волос, отсутствие бровей и ресниц, этот парень так сильно выделялся, что просто не мог не стать центром для подколов и сарказма, но что-то в красных глазах альбиноса было пугающее, и даже Ваня шутил с ним, осторожно хлопая по плечу.- Что, немец, что русскому хорошо, то немцу смерть?Гилберт улыбался и что-то отвечал на немецком. Более-менее сносно говорить на английском он только пытался, но ребята уже привыкли к его произношению и обилию немецкого языка в речи. Лишь один раз он вышел из себя за эти семь месяцев. Когда уже упомянутая новосколоченная шайка тронула его канарейку. Альфред с Иваном оттаскивали парня вдвоём. Потом, разумеется, всех бросили в бетонное подземелье на сутки, подумать о своём поведении, но было так приятно, что ещё двое не возвращались из больничного крыла неделю.Иван ещё раз кинул взгляд на шайку и снова лёг на свою кровать.- Что-то хочешь сказать?

Альфред плечом опёрся на спинку кровати. Иван отрицательно качнул головой:– Надеюсь, она хорошенькая, – добавил Альфред и снова забрался на свою полку. Новеньких привели уже ночью, когда половина спала, а вторая половина делала вид. Как только двери закрылись и двое ребят остались стоять в полной темноте, Альфред приподнялся на локтях, наблюдая за свежим мяском. Шорох послышался с разных сторон комнаты. Кое-где приподнялись ребята, стали перешёптываться. Стая гиен, что высовывается из кустов, как только видит свежее мясо. Мальчишка жутко худой, невысокий, угловатый какой-то, волос торчит в разные стороны, больше в полутьме комнаты ничего разобрать нельзя. Девчушка с длинным распущенным волосом прижала подушку, с которой зашла, к себе. Оба уже были в приютской одежде. Гилберт - единственный, кто поднялся с койки и подошёл к новеньким, он как обычно молчал, лишь показывая новым постояльцам на пустые кровати рукой. Девчушку даже под локоть довёл до кровати, останавливая возле пустой нижней полки недалеко от его места. Альфред опустился на подушку, видимо ничего интересного не произойдёт. Мальчишка с всклокоченным волосом залез на вторую полку и чуть не упал с неё от неожиданности, потому что кровати стояли вплотную и он практически нос к носу столкнулся с Альфредом.- Не бойся, залазь, – Альфред повернул голову в сторону новенького. Свет из окна осветил лицо паренька, испуганный, заплаканный мальчишка с широкими светлыми бровями и зелёными глазами, такими мудрыми и статными, как у взрослого. Джонс опешил, чувствуя себя не в своей тарелке от такого взгляда. Мальчик молча залез, рассматривая одеяла с явным пренебрежением.- Ничего, привыкаешь, – ухмыльнулся Альфред, ложась на спину. Ему было как-то нехорошо от такого близкого и странного соседа. Интересно, кем он был, когда тут не жил, вором или мошенником?…Утром на пробежке Альфред, как всегда, бежал рядом с Иваном, новенький плёлся позади.- И ты разрешил этому парню спать рядом с тобой?- А что?- Да ничего, просто дистанцию надо держать и иметь уважение.- К кому уважение, Иван? Ко мне? А я кто такой? Такой же беспризорник, как и он.- А он, кстати, дохляк ещё тот, – Иван повернул голову, выискивая взглядом новенького в толпе. Споткнулся за корень древа, единственного дерева на пути, кстати, и чуть не упал, если бы не впереди бегущий парень, об спину которого он и ударился. Парень развернулся, схватил русского за грудки и вмазал как следует по морде, что тот упал. Драчун побежал дальше, а Иван лишь вытер кровь с губы, садясь на землю. Альфред остановился, подавая другу руку.- Вот видишь, у меня уже есть повод ненавидеть этого англичанина.- Думаешь, он англичанин? Ай, блять! - Альфред подпрыгнул от того, что ему прилетело прутом по спине от одного надзирателя, - да бежим мы, бежим, не видите - упал человек, губу о корень разбил.- Быстро жопу в горсть и вперед, сучьи дети! – гаркнул тучный мужчина, что, к слову сказать, с ними не бегал и лишь ходил и подпинывал отстающих. Теперь новый английский дружок был впереди. Спина у парня худая, каждый позвонок видно, лопатки выпирают, волосы у него светлые, растрёпанные, ещё не острижены грубой машинкой накриво. Первое, что хотел сделать Альфред, когда выйдет из этого места, так это отрастить волос. Он помнит, что у него ужасно торчит пара прядей, которые всегда прилизывала мать и предлагал выщипать Саймон, зло ухмыляясь, нависая над братом. У него-то идеально прямой, послушный чёрный волос. Саймон прилично оброс щетиной к шестнадцати годам, что бриться приходилось каждый день и мечтал сделать наколку, но мать сразу сказала, что вырежет ему этот кусочек кожи, если он посмеет. Мальчик потряс головой: совсем не хотелось вспоминать, когда ты видел брата последний раз. Ты уже три года в приюте, а он так и не появился больше. Поначалу он приходил каждый день, не всегда трезв, устраивал драки, требовал отдать ему брата или хотя бы увидеться, порой просто плакал, махая мальчишке, который прилип к окну носом и тоже не хотел отходить до последнего, крича чтобы его выпустили к старшему. Один раз Саймон пришёл поздним вечером, кинул пару камешков в окно, чтобы Альфред выглянул. Он показал брату большую коробку, демонстративно потряс её, улыбнулся, помахал рукой и, отдав честь, как это делают солдаты, развернулся и ушёл. Коробка простояла там до утра, но Альфред её так и не увидел, её забрали надзиратели и за все вопросы он получал подзатыльник. Тогда Альфред видел брата в последний раз. Интересно, какой он сейчас и где? Саймону сейчас должно быть двадцать один и что-то подсказывает мелкому, что у него всё зашибись.Брагинский всё же узнал, что было в той коробке и куда она делась. За банку кофе ему выложили все старшие шныровые кошки. Там был самый обычный подарок Альфреду на день рождения. Целая коробка шоколадных конфет, которых он никогда не увидел.…За завтраком мальчишка сел подальше от всех и всё равно занял чьё-то место, за что его молча выкинули за шкирку. Свободной чашки не осталось, но, скорее всего, её спрятали или кто-то другой съел. Джонс никогда не понимал, как можно есть такую бурду, но ещё больше он удивился когда повариха, большая грузная тётка в засаленном переднике, вынесла ещё одну металлическую миску, отдавая её парню. Альфред толкнул Ваню в бок, показывая на это зрелище.- Хочешь сказать мне, что его как стукача подставили? – Иван выплюнул кусок гальки, что попался ему в каше, потрогал пальцем зуб и продолжил быстро есть. – Нет, скорее всего, он просто сын кого-то очень знаменитого и богатого в определённых кругах.- Но сюда же попадают сироты.- Сюда можно попасть, когда твои родители сдохли, а родственники за плату просто сбагрили. Или же твои родители сами тебя отдадут сюда и заплатят кучу денег. Ты посмотри на его руки, он в жизни ничего в них не держал, кроме шёлковых сорочек.- Наверное, ты прав, но сейчас они просто сделали парню самую ужасную репутацию для этого места. Ведь тут нет дела ни до кого, а до него почему есть?Иван лишь пожал плечами, запивая всё дерьмо, что съел, остывшим чаем.- Пошли? – он смотрит на Альфреда, который почти не притронулся к каше.- Ты иди, я не поел.Альфред так и не притронулся к каше, он неотрывно наблюдал за своим новым соседом, что присел за краешек стола, и все когда выходили, считали нужным его толкнуть. Парень не жаловался, даже глаза не поднимал. Поковырялся в бурде, размазанной по тарелке, понюхал чай и уже хотел уйти, как его окликнул Альфред.- Тут всегда такое дают и лучше не будет, так что ешь.- Не могу, меня вырвет.- Я тоже так думал, – Альфред улыбнулся как можно дружелюбнее. Иван был сюрреалистичен, и порой нагло использовал парня или поручал ему просто невозможные задания как например, поднять старичка сторожа. Парню надоело постоянно слушаться его и тусоваться только с одним человеком, но ведь кроме него тут больше не с кем общаться. И тут появляется этот парень с зелёными глазами полными взрослого спокойствия, апатичности и страха. Он никогда не видел таких красивых глаз.- Меня Артур зовут, – тихо произнёс парень.- А меня Альфред. Сколько тебе?- Одиннадцать, – мальчик встал из-за стола и пошёл к выходу, Альфред побрел за ним. В холле стояла кучка ребят и что-то обсуждала. У Альфреда заныло под ложечкой, чутье ему подсказывало, что пахнет жаренным.- Эй, ты, бровастый, стой! – окликнул новенького один из парней по имени Дик, кличка "бритва", - чего это тебе тут такие почести, стукач типа.- Уважаемые, я не пойму о чём вы говорите. Кажется, они обязаны кормить всех членов пансионата одинаково, не так ли? - парень держался болезненно прямо, достойно и чопорно. Точно англичанин!- Нет, ты смотри, эта сопля ещё и издевается, – оскалился Дик, наступая на Артура. Мальчишка лишь непонимающе молчал и стоял как вкопанный. Альфред наблюдал в стороне.- Я не издеваюсь, молодой человек, я констатирую факт, - сейчас этот одиннадцатилетний пацан с идеальными манерами и тоном держаться нарывается на хорошую взбучку от тупого быдла, которое не отличает издёвки от вежливого обращения.Друзья Дика заржали, тоже готовясь принять участие в драке, точнее, избиении беззащитного. Но парнишка умница, без страха и смятения смотрел на этих переростков без мозгов. Возможно, конечно, у него просто что-то с головой, потому что в такой ситуации лучше просто бежать. С его телосложением надо научиться быстро бегать. Дик не стал больше медлить и ударил мальчика по лицу, Артур упал на пол хватаясь за щёку, немного по девчачьи вздрагивая.Альфред подошел, вмешиваясь в драку, вставая между Артуром и Диком с компанией.- Уйди малолетка! – рычит Дик.- Давно ли ты повзрослел и перестал летать от пинков Стюарта? Отстань от него, он просто ещё не адаптировался и это вежливое обращение, тупоголовый, а не оскорбление.Если бы тут был Брагинский, он бы назвал Джонса тупым америкашкой, которому, видимо, нравится боль. Альфред схлопотал коленом под дых, от чего согнулся пополам. Удар в челюсть и парень упал рядом с Артуром. Альфред тут же вскочил на ноги, и, каким бы это самоубийством не выглядело, врезал Дику под солнечное сплетение. Парень зажмурился и начал ртом искать кислород. В следующую же секунду на Артура и Альфреда обрушилась вся компания, впинывая мальчишек. И если Альфред успевал давать сдачи, то Артур просто стонал от боли и сворачивался от каждого удара. Дик к тому времени очухался, намереваясь отомстить Джонсу за свой позор. За спиной Альфреда послышался крик русского.- Нож! Осторожно! – американец в последний момент успел пригнуться и избежать смертельного удара. Такие вещи в стенах пансионата уже давно не удивляли никого, хотя за убийство по-прежнему могли сдать полиции и суду. Альфред открыл глаза и понял, что это не он отклонился от удара, это Ванька отвел руку Дика. На шум прибежали надзиратели. Толстуха Пегги и поджарый Бил.- А ну в сторону, сукины дети! У кого тут нож?!Дик поспешно убрал нож, отходя от мальчишек.- Опять вы! Опять в драку полезли?! - Пегги подняла Альфреда за ухо с пола. Мальчик кричал и вырвался, пытаясь освободиться, постанывая от боли во всём теле, а теперь ещё и в ухе. Артур по-прежнему лежал на полу и лишь часто дышал, жалобно поскуливая.Бил же, подпинывая компанию подростков, увёл их в подвал для того чтобы запереть.- Я сейчас этих в медпункт и туда же пойдут. Чётвёртая драка за месяц! И это те, в которых мы вас застукали! Брагинский и Джонс, вы самые отъявленные хулиганы! - Пегги была не такой уже и плохой, но нозящей, её любимое занятие было зажать воспитанника в тёмном углу и читать ему нотации о поведении - зудить и пилить, одним словом. Артур плёлся впереди, вытирая слезы рукавом.

В медпункте они сели на кушетку. Иван молчал, лишь ждал своей очереди. Дик всё же задел ему руку ножом и теперь с его ладони на белый пол кабинета капала алая солёная кровь. Альфред сидел, уже перебинтованный и намазанный вонючкой, рядом с другом.- Брагинский, ты знаешь, что только что спас мне жизнь?- Знаю.- И что теперь будем делать?- Поблагодари меня и не смей больше подходить к этому англичанину.- Спасибо тебе огромное, я в долгу перед тобой, но я буду общаться с этим бровастым. Он тебе понравится, он совершенно не знает английского, говорит с жутким акцентом, – Альфред улыбнулся.Брагинский засандалил подзатыльник заштопанному.- Вот ты точно американец. Это и есть английский, – смеялся Иван, – он же англичанин, это вы его родной язык исковеркали, представляю, как ему противно слушать твои речи, мудак.Парней всех втроем бросили в одну из комнат в подземелье со словами «вот вам ведро, вдруг захочет кто на парашу. Посидите сутки без еды, может, послушнее станете»В тёмных казематах с тонкой полоской света и окном шириной в пять сантиметров было очень холодно. Стены кирпичные, в некоторых местах покрыты цементом. На полу было сыро от подземных вод, и кое где встречались трещины от разведывательных работ, что велись недалеко на карьерах. Артур сел в угол, мебели в таких комнатах не было. Там вообще ничего не было, кроме крыс.- Воды нам тоже не дадут? – спросил англичанин.- Нет, – в голос ответили друзья.- Сутки мы тут предоставлены сами себе. Карты? – предложил Иван, доставая колоду из-под носка. После знакомства с Джонсом, он стал попадать сюда намного чаще, почти каждую неделю, так что уже прекрасно знал куда лучше спрятать карты и полиэтиленовые пакеты.- Нет, спасибо, Ванька, дай поспать, а то ночка тоже выдалась бессонной.- Ну, как хотите, – пожал плечами русский, с недовольством посматривая то на Альфреда, то на неудачника-новенького.Джонс достал жёлтые пакеты из заднего кармана здоровых ему джинс, засовывая в них руки и укладываясь поудобнее на холодном голом полу.- Извини, а зачем пакеты? – робко спросил Артур.- Видишь, вон, крысы в углу копошатся? Так у них любимое занятие - кусать за руки, могут даже обглодать палец, если крепко заснёшь, так что чтобы не кусались, так спокойнее.- А они же могут за нос…- Нет, не могут, – раздражённо прервал Иван, – они же тебе не людоеды, как в фильмах. – Парню явно не нравился этот новенький.- Всё, тихо вам, я сплю, у меня, может, душевная травма.- Какая же? – саркастично спросил русский, поворачиваясь к другу через плечо.- У него глаза, как у моей матери, – Альфред указал рукой в пакете на Артура и, положив хрустящий пакет под голову, постарался заснуть.