Часть 8 (2/2)

— Может, потому, что он мой родич?

— Возможно… так что ты решила?

— Я остаюсь.

— Почему?

Эллет растерянно пожала плечами. Похоже, аданет задалась целью загнать ее в тупик странными вопросами.

— Я… — она помолчала, подбирая слова. — Мне кажется… меня слишком сильно потянуло… туда. Это слишком неосторожно для меня. Все так… зыбко — город этот, неизвестно, где, плата за силу… мне совершенно не хочется лишаться руки и глаза. Но всего пару минут назад это казалось мне совершенно естественным и оправданным. Словно… вместо меня думал кто-то другой, — внезапно эллет сильно побледнела. — Это же не…

— Нет, здесь не было никого, кроме нас, — рассеянно отозвалась жрица. — То, что повлияло на тебя, несло лишь тень чужой воли… ты ведь не приносила никаких клятв?

— Нет. Я не хотела, чтоб меня зацепило так, как дядю Феанаро.

— Повезло. Клятва могла усугубить… у меня есть сильное подозрение, что дело в проклятии Мандоса. Бездна… а я-то думала взять с тебя клятву верности.

— Я не понимаю.

— Сейчас объясню. Судьбы людей сравнивают с полотном — это, конечно же, крайне упрощенное представление. Есть гномье слово — механика, и вот это слово можно приложить к чему угодно. Механика вещей — вон часы на стене, чистый пример. Механика небесных сфер. Механика природы, душ и судеб. Нас интересует последняя, — женщина выбралась из кресла, прошла по комнате, как наставница в лектории — хотя, кажется, она тоже носила звание наставницы Храма… — Корень ее лежит в свойствах тел, свойства же определяют судьбу, иначе говоря — брошенное летит, лежащее лежит. Твердое, угодив в цель, может поставить синяк или даже пришибить, на мягком полежать неплохо. Соответственно, круглое покатится, а тяжелое утонет. Души в некотором смысле те же предметы — иного положи, — она коснулась тяжелой золотой чернильницы на столе, — Он и будет лежать, иного же ветром сдует, как легкий осенний лист, иной покатится, как круглая бусина, — она бросила на стол гранатовый шарик, покатившийся прямо к эллет. — А Мандос не зря зовется Властителем Судеб. Пусть он и твердит, что его напутствие нолдор было всего лишь пророчеством, но он — вольно или невольно — изменил их судьбы. Изменил механику их душ, понимаешь? Брось в воду камень, и он утонет, брось в воду лист, и он поплывет, а Проклятию надо, чтоб все, кого оно коснулось, потонули. Потому Клятва Феанаро и утянула с собой помимо его детей еще многих, пошедших за ними: не в одной только клятве дело, иначе не прихлопнуло бы весь народ.

— Ты уверена?

— Я многих из них своими глазами видела. Словом… ты тоже нолдэ, и в некотором смысле подпала под условия Проклятия — ушла не просто мир посмотреть, а свободы искать и против Валар бороться. А теперь ты узнала, что у твоего пути есть цель, как те сильмариллы для Феанаро. Вот тебя зацепило и пытается сделать, говоря проще, круглой и тяжелой — чтоб ты покатилась к своей цели и к нужным условиям, и получила свою меру ?слез и горя?. А после — бултых, и на дно, в Мандос.

— При чем же тут клятва?

— Дополнительный груз. То, что способно усугубить такие бесконтрольные состояния, как то, что ты мне описала.

— Но я клялась в храме…

— Лишь по долгу моей ученицы, — отмахнулась аданет. — Это больше формальность, да и составлена эта клятва так, что обойти ее проще, чем придорожный камень. Иное дело, если ты вздумаешь клясться ради своей цели или просто ради того, что затронет твою душу.

— Но ты говорила, что я приносила клятву — там, в будущем.

— Да, это проблема, — жрица замолчала почти на минуту, пересыпая из ладони в ладонь бусины порванных четок. — Но это случится нескоро… Даннафэль. Послушай и поверь — ты нужна мне в здравом уме. Я должна яснее понять, как это действует, ты сама должна до самой малой мелочи знать, ради чего клянешься, и что из этого выйдет. А до той поры — не давай клятв никому и ни при каких обстоятельствах. Даже мне. Обещаешь?

— Обещаю, — шепнула эллет, немного напуганная напором жрицы.

— Отлично! А теперь, раз мы покончили с будущим, давай обсудим настоящее. Что будем делать с мальчишкой?