2. Врач. (1/1)
Your smile would make me sneezeWhen we were Siamese.Amazing grace in here,I’d pay to have you near.Lay me down,The lie will unfurl.Lay me down
To crawl…- Значит, опять этот сон… – полувопросительно произнес герр Молко, наш психоаналитик, и задумчиво погрыз остро заточенный желтый карандаш.
- Да, и он мне нравится. В нем мне не нужно учиться жить в обществе после двадцати лет, проведенных в специализированной клинике. Но, что важнее всего - в нем я чувствую себя ближе к брату. Вы ведь знаете, как я хочу его увидеть.Смотрит на меня, но не говорит уже больше о том, что мои эти сны могут длиться два, а то и три дня. И обрастать новыми подробностями. Которые, кстати, постепенно проникают в реальность – я почти полностью уверен, что у нас с тобой раньше не было настолько черных волос, как сейчас. Согласно кивает. Его резковатое, но до ужаса привлекательное лицо выражает искреннее сочувствие. Да, он меня понимает. Насколько человек, родившийся единственным ребенком, может понимать бывшего сиамского близнеца. У него этого никогда не было, у меня уже не будет. Он даже… Я бы сказал, слишком сильно мне сопереживает. Вижу это по тому, как он нервно покусывает верхнюю четко очерченную губу. Эротично.
- Доктор, почему вы заставили его уехать? Почему не говорите, где он? Я ведь все равно его найду.И в конце последней фразы не может быть ничего, кроме уверенной точки. Я найду тебя. Даже если ничего сейчас не добьюсь от нашего врача, то рано или поздно просто почувствую, где нужно искать. В этом до боли светлом кабинете я до сих пор ощущаю твое присутствие. Здесь мы были вместе в последний раз перед операцией. Каждый удар твоего сердца, каждый вдох и выдох говорили: ?Не бойся, я никогда не оставлю тебя одного?. Твоих глаз я тогда по-прежнему не мог видеть, но знал, что они сказали бы мне то же самое. Я до сих пор не могу поверить, что больше никогда не почувствую по слегка меняющемуся ритму сердца, как ты засыпаешь, не буду больше делать шаги назад, чтобы ты мог вести нас обоих вперед…
- Понимаете, Билл, вам обоим нужно время, чтобы осознать… - перебивает он мои мысли своим довольно неприятным голосом.- Да не нужно нам ничего!!! – вскакиваю с дивана и сильно ударяю ладонями по столу врача. Больно, и, кажется, пластиковое покрытие кое-где треснуло.- Хорошо, - он все так же спокоен, смотрит на меня серо-голубыми глазами, и мне видится в них что-то… немного пугающее, но приятное… горячее… Несмотря на то, что, и серый, и голубой ведь холодные цвета? - Я скажу Вам, где Ваш брат. Но с двумя условиями. Должен заметить, что от их выполнения, вы оба только выиграете.Его слова звучат не совсем логично. Если бы он сейчас начал меня успокаивать или просто попросил покинуть его кабинет и не нарушать порядок – это было бы нормально. Но вместо этого он только что согласился на мою просьбу, которую отвергал целый месяц. Согласился сказать, где ты, и, откинувшись на спинку кресла, продолжает смотреть на меня своим вечно-изучающим взглядом. Медленно, как-то даже осторожно касается моих упирающихся в крышку стола ладоней, поворачивает голову в сторону открывшейся двери и одним движением полуприкрытых век просит заглянувшую медсестру удалиться. Его собранные в хвост длинные черные волосы скользят по жесткому воротнику халата… Вздрогнув и очнувшись от своего странного транса-удивления, я говорю:- Я согласен на все.- Вот так сразу?- Да.
И я действительно готов на что угодно, только бы увидеть тебя. И пусть одним целым нам уже не быть. Но хотя бы рядом…Врач поднимается из-за стола, подходит к двери и запирает ее на ключ. Я слышу, как шуршит его крахмальный халат, когда он закрывает белые жалюзи на окнах. А потом его удивительно ласковые руки касаются моей спины там, где еще не совсем затянулся послеоперационный шов, и дыхание горячо согревает шею.
- Только как можно тише, - шепчет он мне на ухо, проводя пальцами по губам с намеком на то, что не издавать громких звуков он мне, если будет нужно, поможет.
Хочу развернуться. Я все понял про первое условие, и мне… даже интересно. Противоположный пол меня никогда особо не интересовал, а о возможности кого-то любить я не задумывался – постоянная физическая привязанность к одному человеку не дает много простора для мечтаний. Его сильные ладони надавливают мне на плечи, не позволяя оборачиваться, наклоняют вперед. Знаю: лимит нежности между нами строго ограничен.
***Я смотрю, как он курит. Жалею, что не умею этого сам. Как в моем сне – сигарета и напряженная публика, только микрофона не хватает. И зритель здесь только один – я. Зритель для одного актера – герра Брайана Молко, кандидата психологических наук, – именно так написано на небольшой прозрачной табличке, стоящей на его столе. Распавшееся на атомы в крови вожделение, еще не выровнявшееся дыхание и легкая боль растянутых мышц – лишь последствия его таланта.
Пока я полулежу на кушетке в поисках сил подняться, Брайан подходит, склоняется ко мне, зачем-то вытряхивает из пачки все сигареты прямо на пол, и, подбирая две, подносит к моим глазам. Так близко, что очертания двух белых палочек расплываются, заставляя меня смотреть куда-то в едва видную между ними щель…Двойной вдох: мой, следом – твой. Еще. Так душно. Слишком близко. Прямо внутри. Не останавливайся. Том…- Тише-тише, все уже прошло, дыши глубже, - он обнимает меня, стоя рядом, прижимая к своей груди. Рубашка застегнута на все пуговицы, одна из которых ощутимо впивается в щеку. Но это даже хорошо. Так реально, как воздух, который снова позволяет собой дышать. Легко. Как после тяжелой болезни.- Что это было?- Снова небольшой приступ. Не волнуйся. Это было не опасно.Так мы некоторое время и стоим. Он – возле кушетки, обнимая меня за плечи. Я – на коленях, на этой самой кушетке, прижимаясь к нему как испуганный ребенок.
- Ну вот, - говорит он, заправляя за ухо слегка вьющуюся выбившуюся из хвоста прядь волос. - Я же говорил, что выгодно это для вас обоих.Мне хочется спросить: причем тут мы оба, если сексом он сейчас занимался только со мной. Но в вопросе сквозит такая фальшь, как будто я знаю ответ, и потому – молчу.