Глава 25. Чёрный менестрель (1/1)

Лаихенэлен открыла глаза. Каменный свод над головой, но не камеры, а её спальни. Шёлк и прохлада простыней. Шевелиться не хотелось?— силы на были отданы без остатка. Кто-то тихо плакал рядом. —?Леди Морвен,?— произнесла она одними губами, повернув голову. Эллет взяла ее за руку. —?Лежи, госпожа,?— прошептала та, продолжая глотать молчаливые слёзы. —?Принц в порядке, Форлас круглосуточно рядом с ним. Милорд Глорфиндейл ещё в темнице. Владыка… заперся у себя,?— ответила она на невысказанный вопрос, который прочла в глазах аварэ. —?С этим пора покончить… —?Лаихенэлен дёрнулась, порываясь подняться. Эльфийка ахнула, хотела было воспрепятствовать, но с Леди бесполезно было спорить. Морвен помогла ей принять сидячее положение, подложив подушки под спину. —?Конечно, госпожа. Но сначала тебе нужно поесть. Подозреваю, пищу ты принимала в последний раз очень давно. Здесь Лаихенэлен подчинилась?— силы необходимы. И чем скорее она восстановит их, тем лучше. Покончив с едой, она, откинувшись на подушки, обвела вокруг взглядом: в покоях царил порядок, насколько его, вообще, возможно было навести после такого погрома. —?Благодарю, леди Морвен. Я знаю, как он с тобой обошёлся. Синдиэ слабо улыбнулась. Да, ей в последнее время пришлось весьма не легко. Немилость короля сказалась на её положении при дворе и отразилась на отношении к ней других эльфов. Потом передали приказ: только ей одной было позволено войти в комнаты Леди и привести их в более-или-менее приличный вид. —?Ты здесь, госпожа, и это главное. Значит, скоро всё разрешится. —?Я приложу все усилия,?— уверила её Лаихенэлен. Три дня они провели вместе, обсуждая произошедшее. Многое было сказано и, благодаря этому, встало на места. Они могли довериться друг другу! —?Он страдает, потому что любит тебя. —?Король мне не верит. И, должна признать, у него есть на то причины. —?Вчера я стала свидетелем небывалого: как он споткнулся на ступеньке! Кажется, он возвращался из темниц. Никогда не видела эльфа, охваченного таким чёрным отчаянием! И он произнёс твоё имя. —?А потом отправился в сокровищницу, —?мрачно добавила за синдиэ Леди. Та, скорбно поджав тонкие губы, только молча кивнула в подтверждение. Аварэ вздохнула: —?Я должна найти способ помочь ему. —?Бесполезно пытаться повлиять на него,?— с горечью произнесла Морвен. —?Король отдалил от себя всех, кто хоть как-то осмеливался с ним спорить. —?А Гелион? —?Хм. Этот просто смотрит Владыке в рот и слепо выполняет любые его приказы,?— лёгкое презрение сквозило в словах синдиэ. —?Особенно после… —?Побега гномов? —?Ты знаешь? —?Наслышана. Тело набралось сил. Душа?— не находила покоя. Лаихенэлен взяла гребень расчесать свои непомерно густые и тяжёлые волосы. —?Позволь мне. Прошу. Леди передала эллет гребень. А сама, под его плавное скольжение в умелых руках, стала вспоминать рассказанное ей накануне. Морвен была из народа синдар Дориата. В дни, когда пала Завеса, она была совсем юной и… влюблённой в Орофера. Ещё до убийства Тингола им пророчили свадьбу с этим величественным могучим эльфом. Однако Орофер ничего не обещал ей и не спешил назвать невестой. Морвен была для него скорее просто подругой. А потом он исчез. Надолго… Говорят, пропадал у зелёных эльфов Оссирианда. Вернулся странный, с мечтательным взглядом. После опять ушёл, и привёл жену?— дикарку с востока. Её золотисто-бронзовые кудри и необычный цвет глаз?— лиственно-зелёный?— безо всяких слов говорили всем о чужом её происхождении. Как оказалось позже, Айонель стала их владычицей и даже спасением. Они уходили навсегда из пылающего Дориата, лишившегося Завесы Мелиан, разграбленного гномами и в завершение всего не выдержавшего натиска обезумевших от собственных распрей нолдор, влекомых проклятием, обрушивших его на других. Кучка выживших синдар, сплотившихся вокруг Орофера?— они шли на восток, унося в сердце невыносимый ужас братоубийственной войны, отнявшей дом, родных. Их вела зеленоглазая эльфийка с сидевшим у неё на руках ребёнком, шествующая не позади со всеми матерями, а вровень с мужем, указывая дорогу. В больших, широко распахнутых, как и у матери глазах малыша, светло-зелёных, ярких, уже тогда отражался страх перед наугрим и нолдор. Со временем, со взрослением, под влиянием непримиримого отца то детское чувство переросло почти в ненависть. Прошли годы прежде чем они достигли нового дома?— огромного леса, где одним из кланов лесных эльфов правил отец жены Орофера?— Айонар… —?Ты что-то хочешь сказать мне, леди Морвен? Та закусила губу от волнения. Лаихенэлен ждала. —?Госпожа, если однажды ты станешь королевой этого Леса, я буду служить тебе до конца. Аварэ помолчала, внимательно глядя на собеседницу. —?Почему ты так решила, Морвен? —?Потому что если ты уйдёшь сразу, Лесу, эльфийскому Лесу, конец наступит быстрее, чем это могло бы быть. Трандуил обезумеет, или тоска и одиночество убьют его. Я достаточно пережила и умею видеть определённые вещи. Рок отметил печатью наши судьбы. Я это поняла с того момента, как появилась Айонель… и до твоего приезда. Всё происходило на моих глазах. Эта история с Ожерельем Алафель, матери Орофера, что Трандуил заказал отреставрировать гномам Эребора, как отражение истории с Наугламиром. Отец Айонара, он сам, Орофер?— все остались вдовцами… Трандуил… один воспитывал Леголаса. Ты правильно сказала: пагубной цепи пора положить конец, а возможно это лишь в одном случае. —?Морвен, может случиться так, что я не смогу остаться. К тому же, многие эльфы… —?Многие эльфы слепы, госпожа. К тому же, их меньшинство. Во всяком случае, они примут волю Владыки или вольны будут уйти. —?А, если будет его воля вышвырнуть меня прочь? —?Этого не случится, если ты выберешь его,?— как-то грустно добавила управительница. Аварэ молчала. И так было понятно, какой выбор имелся в виду: Трандуил или Белый Лорд. Но, сама того не подозревая, Морвен коснулась куда более глубокого и далеко идущего смысла того самого выбора. Движимая внутренним порывом, Лаихенэлен взяла свиток, переданный ей Форласом. —?Может статься и так, что слова твои сбудутся. Ты знаешь, что это за язык? Сможешь прочесть? —?Морвен заглянула и побледнела. —?А я могу. И теперь знаю, кто написал это. —?Кто же? —взволнованно?прошептала синдиэ.

—?Мать Айонара, её звали Айони. Это её родной язык и… моей матери тоже. Управительница прикрыла рот ладонью и с минуту поражённо смотрела на аварэ. Когда первое изумление прошло: —?Я говорила, я чувствовала… —?Да, Морвен, Печать Рока, она привела меня сюда?— всё взаимосвязано! Даже чувства, что мы испытываем, влекут нас по... — ей не хотелось произносить это, всё её существо протестовало против слова ?предопределённый?,?— должному пути. Скажи, а видела ли ты когда-нибудь вот это? — она показала на изображение в конце свитка. —?Да,?— глаза синдарской леди засветились,?— такую вещь на себе носили Айонар и Айонель. Лаихенэлен на миг прикрыла глаза. Морвен проницательно смотрела на неё и молчала, чувствуя грань, за которой начиналась некая тайна, и не нужно задавать вопросов. Леди оценила это: —?Благодарю. Морвен понимающе кивнула. Аварэ снова закрыла глаза, полушёпотом напела на ах’тен: —?Я вижу Черный Ветер над лесомИ звездопад.Плачь, Айони,?— Крылатая Тьма отныне в оковах!На западе полыхает кровавый закат. Одинокая слеза выкатилась из уголка глаза, прикрытого ресницами, и сползла по щеке Лаихенэлен. Морвен не знала значения слов. Зато ей, пережившей трагедию Дориата, в полной мере были понятны глубокая и светлая печаль, скорбь памяти и невозможность утраты, пронзившие синдиэ с напевом. Эллет склонила голову. —?Однажды в Лес пришёл человек в чёрных одеждах, менестрель, он пел перед Айонаром, от его песен веяло тем же… Аварэ на миг замерла. Предвкушая, что последует за словами эллет, проглотив комок, нисколько не скрывая своего волнения, спросила: —?Как его звали? —?Дайолен… Он был слеп. Видел только глаза… Взоры обеих эльфиек сейчас смотрели в далекое прошлое, воскрешённое в памяти Морвен… Их было двое, людей, вошедших в сопровождении стражника в небольшой круглый зал деревянного, украшенного тонкой резьбой и словно пропитанного солнцем, дома правителя. Стройный невысокий юноша с тёмными волосами до плеч. Смуглое лицо с тонкими, даже острыми чертами. Чёрные одежды стянуты на талии поясом из стальных пластин. Больше всего поражали глаза?— тёмно-зелёные, глубокие, пронзительные, в обрамлении длинных ресниц. Горящие странным огнём, они неподвижно смотрели в лицо правителя. По лютне за спиной, да узким с тонкими длинными пальцами ладоням, можно было догадаться о роде его занятий. Сопровождал молодого менестреля худенький светловолосый мальчишка. Тёмные настороженные глаза на белокожем румяном лице с высокими скулами также неотрывно были устремлены на владыку. Он заметно робел, но, видя, что старший держится с достоинством, успокоился, и только придвинулся ближе к другу, словно готовясь защищать его. Что удивительно, на поясе мальчика, одетого не по-здешнему, хотя и цветов леса, висел длинный кинжал, а сам менестрель был безоружен. По одежде обоих было понятно?— пара проделала длинный и нелёгкий путь. Звали их Дайолен и Андар. Говорили путники на чистейшем синдарине. И владыка Айонар принял их приветливо и гостеприимно. Предлагал им пищу и кров. Ласково и мягко звучал его голос. Дайолен спросил правителя о необычном у него для эльфов цвете глаз. У владыки они зелёные с золотыми искрами, как светлая листва, пронизанная лучами солнца. Задумавшись, эльф рассказал, что не знал, из какого рода была его мать. Он плохо помнил её… ?— ... Она тоже пришла от Заката в давние времена… вернее, ее нашли в лесу. Она была молода, совсем девочка, дикарка; все молчала и смотрела, как испуганный зверек. Одета была в обноски, ноги изранены и загрубели?— видно, долго бродила по лесам. Она была?— эльф, но непохожа на нас: волосы?— как черная бронза, а глаза зеленые звезды… Говорят, она была очень красива. Говорят, когда пела умолкали птицы, словно стыдясь своих грубых голосов. Я помню только ее руки: маленькие, тонкие, теплые… Имя у нее было странное?— Айони. Отец мой полюбил ее, и она стала его женой. Она умерла, когда мне минуло пять лет. Прилегла на траву и уснула… Так и думали, что спит. Отец тосковал по ней и через несколько лет ушел. Он говорил?— однажды, незадолго перед смертью матери, пронесся над лесом черный ветер, и она плакала, протягивала руки к небу и шептала странные слова, словно вдруг вспомнила, откуда она и кто она… Только никому не рассказала об этом, все повторяла что-то об ушедшем народе, о сбитых черных птицах и о Звезде… Одно осталось от нее?— взгляни… Менестрель подошел к правителю, и в его руку легла брошь?— кленовый листок из камня с мягко мерцающей каплей росы. Что-то дрогнуло в сердце Дайолена: —?Никто не знал, откуда приходили они?— странники в черных одеждах; но плащи летели за их плечами как крылья птиц, и глаза их сияли как звезды… Странна была их речь, печальны были их песни, знали они имена богов, но не пели о Благословенной Земле… Говорили они о звездах, но иные давали им имена… —?Ты слышал о них? Ты знаешь о них? Снова?— всевидящий темный взгляд: —?Вы храните память? —?Мы помним… Они учили нас… Кто были они? Мы не знаем имен, менестрель… Голос жесткий и ровный: —?Имен не осталось. Приказано забыть. Я спою. Никто не успел ответить: запели струны черной лютни, и ясный чистый голос взлетел под золотистые своды… Он пел, глядя куда-то поверх головы правителя, и все ниже опускал голову эльф. Человек говорил?— Учитель, не называя имени; человек именовал Людьми тех, кого знали как Эльфов Тьмы, Черных Эльфов, отступников. И плакала лютня, и высокая скорбь была в словах, и полынным серебром звенела мелодия… Долго молчал правитель, а потом тихо сказал: —?Этого не может быть… но песня не лжет…Новый голос хлестнул, как плеть: —?Прислужник Врага! Как ты смеешь… как смеешь петь такое! Эльф выступил из тени. Он был одет по-иному: в доспехах, опоясан мечом, чью рукоять стиснули сейчас пальцы, унизанные драгоценными перстнями. Взгляд менестреля остановился на лице говорившего: —?Прости, я не сразу увидел тебя, нолдо,?— с легкой усмешкой сказал человек. —?Лжец! Морготово отродье! Дайолен вздрогнул как от удара, но голос его звучал спокойно: —?Я говорю правду, и ты знаешь это. Иначе мои слова не разгневали бы тебя, нолдо. —?Я загоню их тебе обратно в глотку, смертный! —?крикнул эльф. Андар вскочил и схватился за меч, заслонив собой менестреля. И тогда заговорил правитель. Тихий голос его прозвучал властно и сурово: —?Ты, нолдо, и ты, мальчик?— вложите оружие в ножны. Умерь свой гнев, воитель: пока еще я властвую здесь, и никто не поднимет меча на моих гостей?— таков закон гостеприимства. Не заставляй меня жалеть о том, что тебе позволили оставить при себе меч. Нолдо резко развернулся и вышел из зала. Правитель проводил его долгим взглядом. —?Странны песни смертных… Верно, слово ранит больнее клинка… Горько слушать тебя, менестрель… и все же?— пой. Я хочу слышать, хочу знать. Пой, я прошу тебя. И снова запел Дайолен?— о том, чего не мог видеть, о том, что услышал в биении Звезды. И правитель сидел, впившись в виски пальцами, а потом еле слышно прошептал: —?Не надо… Не надо больше… Больно… Звенящая тишина повисла в маленьком зале. Правитель беспомощно смотрел в глаза менестрелю, и голос его прошелестел как осенняя листва: —?Мне нечем одарить тебя… да, кажется, ты и не взял бы дара, ибо песни твои выше всех даров… Прими хотя бы это… Бесшумно подошел к менестрелю слуга и, поклонившись, подал ему резной деревянный кубок, оправленный в серебро: —?Правитель посылает тебе эту чашу, менестрель. Дайолен поднял глаза на эльфа и протянул руку. Рука замерла в воздухе?— как-то беспомощно. —?Что же ты? —?начал было правитель. И вдруг осекся. —?Ты… ты не видишь? Горькая улыбка тронула губы Дайолена: —?Я слеп от рождения, правитель. —?Но как же… —?Глаза?— я вижу. Больше ничего. Андар осторожно принял у эльфа кубок и положил на него руку Дайолена. Менестрель поднялся: —?Пью за тебя, правитель!.. ?— Менестрель… —?Да, правитель? —?Прости, если мои слова причинят тебе боль… Я все пытаюсь понять… Я могу представить, как это?— не видеть… Но ты… Ведь ты всегда смотришь в глаза… —?Я понял тебя. Так и было?— я увидел глаза. Его глаза… —?Дайолен замолчал, стиснув руки. Потом продолжил: —?Глаза Учителя. Вот с тех пор… А он говорил, что ничем не сможет помочь… а я вижу… и Звезду… вижу… —?Скажи, менестрель, как его имя? Дайолен поднял на правителя взгляд, и тот вдруг тихо вскрикнул: —?Не надо, молчи! Мне кажется, я догадался… я понял… —?Та вещь, что ты давал мне, сделана им. Давно. —?Так значит, моя мать была… —?Да. Последняя из них. Правитель осторожно коснулся руки менестреля. Его пальцы дрожали. —?Я… я не забуду тебя. И твоих песен. Если хочешь?— останься. —?Нет, правитель. Благодарю. Он сказал?— иди к людям. Мне пора в дорогу. Прощай. Он набросил черный плащ, взял лютню?— ту лютню, что узнал бы на ощупь из тысяч, как узнал и брошь?— творение рук Учителя. Он поклонился правителю, развернулся и пошел вперед, не оглядываясь; а рядом шагал Андар?— как юный паж при королевиче.И глядя им вослед, правитель тихо сказал, не зная, что повторяет столетия назад произнесенные слова эльфа Тьмы, Мастера Гэлеона: —?Мне кажется, я понял… Если бы не было Тьмы, мы никогда не увидели бы звезд…?

В показанном Морвен воспоминании Леди узрела ещё общение менестреля с эльфом по имении Даэрон, но не это поглотило всё внимание аварэ, пронзив до самых глубин души. —?Ты была тогда в зале? Значит, ты знаешь о… них… Эллери-Ахе... и других —?Мне было трудно… смириться… —?А Трандуил… Леди не успела спросить, что хотела?— вибрация прошла сквозь неё. Знак! Морвен почувствовала тоже. Замерла, не шевелясь, наблюдала, как Леди встала и прошла в спальню. Пальцы легли на шкатулку. Она медлила, взвешивая. Лаихенэлен не вмешивалась и не торопила события, позволив им течь и развиваться своим ходом. Итак, она близка, близка к очередной цели! Она трепетала?— теперь Рэнемир сам настойчиво требовал её к себе. Чувствовал собрата?.. Нет. Она не прибегнет к его силе. Терпение. Трандуил должен понять. Поймёт ли, как жестоко ошибается на её счёт?! Он уже шёл за ней. Леди так и не открыла крышку. Вместо этой взяла другую шкатулку, в которой лежала бумага, содержащая одну из целей её приезда в Эрин Гален. Предупреждение. Она написала его ещё после первой ссоры с королём, намереваясь оставить у Леголаса или Халлорна. Вернулась в гостиную и обратилась к синдиэ: —?Эта шкатулка пока будет храниться в мой спальне. Только ты знаешь о ней и где её искать. Если получится так, что мне придётся в ближайшее время покинуть Лес, передай её принцу или… королю. Морвен выслушала с горечью. —?Неужели ты полагаешь, что… —?Честно признаться, я не знаю, чем закончится моя встреча с Владыкой. Обе смотрели на дверь, когда та откроется. Долго ждать не пришлось.