Охра (1/1)
Дни текли долго, плавно перетекая в другие. Я чувствовала полную отрешенность, будто находилась в прострации. Ловила себя на мысли, что это все же лучше, чем биться в агонии из-за переполняющих чувств вины, обиды и еще чего-то такого, что и словами не описать. Финн старался со мной не пересекаться, да и я не была в восторге от такой перспективы. Большую часть времени он просиживал в комнате: не выходил гулять, играть на гитаре в центре Калгари, да и репетиции все отменил. Никто из ?коллег?, как говорил Мальком, не были у нас уже пару дней.Ели мы с Вулфардом порознь. Он приходил на кухню, когда я была в своей комнате или вовсе куда-то уходила. Или не ел.Однажды, когда я пришла из продуктового, парень был на кухне, и я заглянула в его комнату: хотела увидеть, чем он занимался все эти несколько дней. Мои руки похолодели, спину пробрала дрожь, когда я заметила, что все стены с пола до середины, обходя мебель, были расписаны черной ручкой или маркером. Я находилась слишком далеко, чтобы разобрать что там написано, но была уверена, что это что-то связанное с его особенностью, с синестезией. Или, возможно, он писал песни, но слова были разбросаны хаотично, криво, несвязно.Как-то я хотела с ним поговорить, повелась, думая, что это поможет избавиться от едкой пустоты внутри. Когда я зашла, постучавшись к нему, Финн лежал на кровати, смотря куда-то сквозь стену. Увидев меня, он встрепенулся, дернулся, садясь и спуская ноги на пол. Кудри выглядели еще более запутанными, точно дешевый афропарик для школьных постановок, а лицо каким-то осунувшимся.—?Что такое?—?Давай поговорим. —?скорее умоляюще, чем вымогательно пробормотала я. Такой удар по гордости я не испытывала никогда.—?Я этого не хочу, ты, похоже, тоже. По тебе видно. Ты не хочешь говорить, я и подавно.—?Ты разве не хочешь что-то разъяснить или изменить?—?А в этом есть смысл? Все предельно ясно. Я ничего не хочу и ни на что не претендую, твоя личная жизнь?— твое дело.Я совсем поникла, а потом разозлилась, ужасно вскипела. Я посмотрела на него, стиснув зубы, сжала кулаки, подавляя желание избить все, до чего достанут мои руки, а потом истерически разрыдаться. Нет, такого не будет.—?Я… —?голос варьировал между отчаяньем и яростью. —?Я тебя ненавижу.Быстрым шагом я дошла до своей комнаты, пиная и избивая все, что попадало на руку. Мне хотелось кричать?— громко, истошно, утробно, но я молчала. Похоже, подавлять желания у меня выходит на ура.Ура.Хлопаю тумбочками, таскаю в бешеном ритме туда-сюда вещи, собираясь.Тащусь, попутно цепляясь за все, к выходу со своим убогим портфелем и обмотанной вокруг пояса кофтой, кидая во весь голос:—?Надеюсь, больше не увидимся!Пыталась подумать о том, куда ехать?— домой или еще дальше, скача вниз по лестнице, но мысли разлетались, превращались в неразберимые сгустки. В висках стучало, вокруг все расплывалось. Плевать.Вышла из трущобы и облокотилась спиной о кирпичную кладку здания. Сделала пару попыток вытащить сигарету из пачки дрожащими руками, но из-за того, что та была практически полной, это было крайне проблематично. Плевать.Закурив, я немного успокоилась, но сердце все колотилось в бешеном ритме. Плевать.Я рассматривала свои дрожащие руки, удивляясь, и утирала выступившие против воли слезы.Мне так не плевать, о господи!—?Агата!Я дернулась и уронила сигарету.Обернувшись, я истерически засмеялась, увидев Финна. Как во второсортном подростковом кино, ей богу, только вот персонажей выбрали совсем неподходящих. Я еще раз хохотнула, представив, какой бы фильм вышел, будь мы главными героямм.—?Не-а, нет, не подходи.Вулфард медленно шел ко мне на встречу.—?Я сказала нет! —?внутри разливалось маленькое море из эмоций в широченном спектре.—?Прости меня, пожалуйста, я мудак, хорошо? —?Финн тушевался и кусал пунцовые губы.—?Ничего хорошего! —?мне хотелось дать ему сильную пощечину, а еще… поцеловать. Но чувство собственного достоинства не позволяло. —?Я уезжаю, не хочу тебя больше видеть! —?быстрым шагом я попыталась удалится, и как можно скорее.—?Hand in gloveСолнце светит из-за наших спин.?— прокричал Вулфард, пытаясь петь, но очень заметно нервничал, и делал это в слишком большой спешке.Я обернулась, возмущаясь:—?Ты не можешь вот так взять и начать петь песни the smiths, понятно?—?No, it's not like any other loveОна другая?— просто потому, что она наша.Я шла вперед, заливаясь слезами.—?Я сказала нет! Замолчи! Замолчи! Хватит!—?Hand in gloveМы можем пойти вместе куда угодно,And everything depends uponКак близко ты стоишь ко мне.Я хрипло рассмеялась, все еще не поворачиваясь и продолжая идти:—?Как в тупом детском мюзикле.—?В мюзикле ты бы подхватила, и мы бы пели вместе, а потом начали танцевать в такт.—?Как ты мог сказать, что тебе все равно, а потом петь слащавую песню о любви? Как ты мог, а? —?я остановилась, но поворачиваться не спешила. Единственное, что меня останавливало?— желание услышать ответ. —?Я тебя не понимаю.—?Прости, я только и умею, что песни петь. Я испугался.Я обернулась.—?Я ревновал, но знал, что не заслуживаю тебя, поэтому решил защищаться, включить пофигизм. Так проще.Я вытерла размазанные сопли и слезы тыльной стороной руки.—?Я думала, ты умный.Потом села на землю и закрыла лицо руками, делая упражнение на восстановление дыхания, как показывал школьный психолог.—?Я поехала в Калгари ради тебя, читала литературу про гребаную синестезию и всякие ламповые цитатники, когда ты подложил мне записку про радугу. —?Я вспомнила про вырванный лист из книги, который нагло сперла из городской библиотеки в Ванкувере, и зашуршала в портфеле. —?Вот. —?я протянула парню смятый листок, на котором обвела цитату: ?Свою радугу каждый рисует сам, поэтому цветовая последовательность может отличаться от общепринятой.?—?Моя и впрямь отличается от общепринятой. У меня сплошная охра, от начала радуги до ее конца.Я нахмурилась, как было свойственно Финну, но ничего не сказала.—?Охра у меня ассоциируется с тобой, Агата. И я эту охру сплю и вижу еще со школы, когда писал тебе записку.Сердце приятно заныло, а внутренности враз перевернулись. Парень закатал рукава своего свитера, протягивая запястья. Я осторожно дотронулась к тощей руке и рассмотрела там слова: ?охра.охра.охра?. Меня обдало жаром, когда я подняла голову и заметила как близко ко мне лицо Финна. В этот момент я вспомнила какое у меня, наверное, безобразное лицо: красное, опухшее, с заплакаными глазами, мешками и прилипшими волосами к мокрому от слез лицу. Поднимаю глаза на парня, его лицо тоже не лучших видов: бледное, осунувшееся, волосы походят больше на мочалку, чем на то, чем являются на самом деле. Но есть в этом что-то зачаровуещее, он выглядел, как произведение искусства, и не важно какого направления, как олицетворение всего исскувства в целом, по крайней мере, так мне тогда показалось. Было в нем тогда что-то по-идеальному неидеальное. Пошло нахрен это идеализирование, да?Финн был так близко, что в какой-то момент мне показалось, что я чувствую тепло его тела, даже не касаясь, но, похоже, меня саму бросило в жар. Я чувствовала, как горят мои щеки, представляя, какими пунцовыми они могут стать. Меня немного трясло, но сжала кулаки и стиснула зубы, пытаясь побороть себя, тихо говоря:—?Будем дальше путать друг друга, или ты меня поцелуешь?И он поцеловал.So, hand in glove I stake my claimЯ буду биться до последнего вздоха.For the Good Life is out there somewhere…Так не отпускай мою руку, маленький чаровник.