Мальчик с терновым шипом за ненавистью прячется (1/1)

idealis Идеал?— высшая ценность, наилучшее, завершённое состояние того или иного явления?— образец личных качеств, способностей; Я никогда не была идеалом. Никогда и ни в чем. Я не была идеальной дочкой, ученицей, другом, как, впрочем, и девушкой. Никогда не попадала под стандарты красоты и общепринятые рамки. Никаких 90-60-90, длинных светлых волос и пухлых губ. Порой мне это жутко досаждало, особенно в средней школе, когда ушел отец и начались экономические проблемы в семье. Тогда начались и проблемы в школе в смысле социума, а тогда для неокрепшей детской психики это был большой шок и удар. Удар ниже пояса я бы даже сказала. И это сделало свое, точно сразу под хирургический нож ложись, право. Я долго ненавидела себя, что, впрочем, продолжается и сейчас, только теперь я это делаю редко, скрытно, латентно. Если не хочешь быть жертвой, не веди себя, как жертва. Все очень просто и доходчиво, а главное?— действенно. Идеал?— высшая ценность, наилучшее, завершённое состояние того или иного явления?— образец личных качеств, способностей; Я отложила словарь в сторону на потертый читательный стол библиотеки и выдохнула. Мне надо было выписать еще немало терминов по истории, но я листала словарь и читала о слишком банальных терминах, которые, как мне показалось, имели очень большой подтекст. Ну, или это мой посттравматический синдром дает о себе знать. Что ж. После, наверное, десятого термина, последний из которых был об этнической сепарации, мою голову озарила гениальная, как мне тогда показалось, идея. Я запрягла пожилую библиотекаршу?— Вивьен?— с ссохшимися морщинистыми руками перебрать архивы в поиске слова ?синестезия?. Спустя какое-то время, она внесла толстую книгу в серой обложке с слишком сложным для меня названием?— ?A statistical study of pseudo-chromesthesia and mental-forms?. На одной из первых страниц говорилось:Синестезия?— нейрологический феномен, при котором раздражение в одной сенсорной или когнитивной системе ведёт к автоматическому, непроизвольному отклику в другой сенсорной системе. Человек, который переживает подобный опыт?— синесте?т. Может ли мое предположение о том, что Финн?— синестет, быть правдивым? Это ли конкретно меня в нем интересовало? Существуют две общие формы синестезии: проекционная и ассоциативная синестезии. Люди, которые проецируют, видят реальные цвета и формы именно в момент действия раздражителя, как это обычно принято считать для синестезии; ассоциаторы будут чувствовать очень сильную и непроизвольную связь между стимулом и ощущением, которое оно вызывает. Не совсем понимаю, как это работает, должно быть, это странно, когда ты смотришь на дерево и видишь плавающий возле него квадрат, и, к примеру, розовый цвет.*** На следующий день в столовую я шла деланно-уверенным шагом. Я решила поговорить с Финном, чтобы тот подтвердил или же, наоборот, опровергнул мою теорию. Почему-то, мне казалось, что я просто не могу ошибиться. Не могу и все. После его громкого негодования на уроке литературы, где он защищал Бодлера и синестезию, это не может оказаться лишь моей фантазией, или жаждой выдать желаемое за действительное. А ведь я и в самом деле хочу, чтобы это оказалось правдой. Это могло бы оправдать мое увлечение этим человеком. Загадочность притягивает, вот и все. Расследование закрыто! Расходимся! Крепко сжав поднос с едой, я подходила к одному из крайних столиков, где сидел Финн, и в какой-то момент в мою голову стрельнула такая фраза: ?Это очердная твоя дурацкая выдумка. Нет у него никакой синестезии, только разве что не все дома. Остановись, пока еще есть возможность. А вдруг он маньяк? Обычно во всех документальных фильмах, что на выходных смотрит мама по телику, все маньяки?— молчуны. Вот же дерьмо!? Я даже удивилась, как близко, оказывается, находятся эти крайние столики. —?Привет,?— выдаю банальщину я, пялясь его нерасчесанные кудри, только чтобы не смотреть в глаза. Финн сначала едва заметно хмурится, осматривая меня, снимает новую модель наушников Porta Pro, а я в это время вспоминаю, что не слушаю музыку уже больше недели, так как не хочу тратить деньги на батарейки для плеера. Зато на сигареты, пф, сигареты… Потом он в легком замешательстве тычет в себя пальцем, мол, ты вообще ко мне обращаешься? Я киваю, садясь за столик, и только потом спрашиваю:?— Не против, если я сяду? Он молчит, и я принимаю это как своеобразное согласие. С его наушников, которые лежат на столе все еще слышно музыку, и до меня долетают фразы: The boy with the thorn in his sideМальчик с терновым шипом в боку?—Behind the hatred there liesЗа ненавистью прячетсяA murderous desire for loveУбийственная жажда любви.* —?Что тебе нужно? —?растерянно вопрошает Финн. Я колеблюсь: выдать все свои предположения сходу, или начать издалека? —?Я знаю, что ты синестет,?— говорю уверенно, чтобы он поверил и не стал ничего опровергать. —?Ну, и? —?явно пытаясь скрыть удивление, говорит Вулфард. —?Медсестра сказала? Кусаю внутреннюю сторону щеки, думая над ответом. Чувствую какое-то торжество, ведь оказалась права. —?Догадалась, скажем так. —?Понятно. Это все, что ты хотела сказать, Агата? —?он зачем-то сделал слишком большой акцент на мое имя, что меня аж передернуло. Потом потянулся обратно к плееру с наушниками, но в моих планах не было заканчивать разговор так быстро. Я хотела знать больше, но боялась слишком сильно надавить, или показаться липучей. —?Классная песня,?— выдаю я. Финн снова хмурится. —?Ну, ?Мальчик с терновым шипом в боку?— За ненавистью прячется…? —?Любишь The Smiths? —?Хотела их послушать, но это надо кассету покупать и батарейки для плеера,?— пожимаю плечами. —?Так в чем проблема? Не в деньгах же? —?он смотрит прямо мне в глаза, и я понимаю, что слишком надолго задержала дыхание. Нервно сглатываю. —?В деньгах? Ты же травку продаешь, я видел. —?Ну, не от хорошей же жизни это делаю,?— потом решаю резко сменить тему, так как не хочу обговаривать свой соцальный статус. —?Я не хочу быть навязчивой, но ты можешь рассказать о синестезии? Что ты чувствуешь, и как это работает? О разных словах на запястьях… —?Я не думаю… —?А ты подумай, пожалуйста, я очень хочу знать. Я беру поднос и ухожу к другому столику, чтобы окончательно не досаждать, надеясь, что он все-таки изменит свое решение. Хочу знать все. Хочу разгадать его, и понять в чем причина моей заинтересованности.