4. Тогда (1/1)

Душа охотника же осталась где-то в промежутке между миром мертвых и миром живых, и казалось, что-то здесь его настойчиво держало, не пропуская дальше. Он стоял в каком-то неосязаемом пространстве, не ощущая физической оболочки. Все его чувства, будь то запах или же восприимчивость к температуре, пропали, будто ничего такого и не было.?— Здравствуй,?— девушка оказалась за его спиной, скрестив руки на груди. На ее лице появилась самая невинная улыбка, которую можно было только представить, но глаза слезились, заплаканные в самой последней схватке. Посреди ее груди была пробита дыра от выстрела охотничьего ружья, ведь пуля из такого орудия на коротких расстояниях может давать совершенно ужасные последствия. Кровь из раны, как водопад, стекала по ее телу вниз, осторожно огибая все выступы, и создавалось ощущение, что это зацикленное на вечное повторение движение все время отматывается назад, подобно видео, а потом снова воспроизводится, и пределу такому и нет. Девушка уже смирилась с этим раскладом вещей, и поэтому это вечное страдание приносила ей меньше тревог. Осторожным движением пальцев она поправила свою прядь волос за ухо, и неловко посмотрела в глаза охотнику, как бы боясь начать разговор:—?Это будет неловкий вопрос,?— начала она, рассмеявшись, чтобы убрать напряжение, нависшее над ними. —?Почему ты не ушел на другой берег? Это довольно странно для таких живых людей, как ты,?— сразу же пояснила она. Девушка нетерпеливо надула губки, ожидая ответа, и начала загибать свои пальчики, когда проходило некоторое время. По началу это было жутко, но вскоре такое поведение закрепилось за ней и больше не вызывало никаких опасений, ведь на самом деле она полностью копировала повадки ребенка, и в таких движениях не было никаких подвохов. Даже если это и отталкивало некоторых, она вовсе не понимала такой реакции у людей, и искренне удивлялась, когда ее не воспринимали всерьез. В самом начале охотник искренне недоумевал, в растерянности пытаясь понять, что действительно имела ввиду девушка под странным словосочетанием ?другой берег?, и лишь только спустя время на него накатило полное осознание произошедшего. Постепенно он начал понимать всю безысходность ситуации, и с каждым разом это волнение накатывало снова и снова, порождая панику. На удивление это был не совсем простой испуг из разряда ?Вижу опасность?— убегаю?, наоборот, это чувство осело глубоко внутри, и если можно было бы как-то обозначить душу человека, то душа Восьмого была бы полностью пропитана смертельным страхом, постепенно отравляющим все мысли, наполняя их пустотой.—?Так почему ты не ушел? —?с присущей детям наивностью повторила девушка, внимательно оглядывая мужчину. Казалось, что она специально хочет довести его до нервного срыва, но это было далеко не так. ?Зачем ты это так хочешь знать? —?робко спросил сам себя охотник, даже не пытаясь найти ответа на свой бессмысленный вопрос. —?Чего ты хочешь от меня добиться? Я… Я не хочу, нет… Черт, нет! Прекрати?. Он робко прикусил губу, с осторожностью вглядываясь вдаль в некой попытке найти стремление идти дальше, не теряя интереса к этой полузагробной жизни, как будто подсознательно искал выхода, но, увы, ничего такого не было. Его окружала лишь абсолютная пустота без четких границ. Не было ни намека на спасение, только опустошенность и бесконечно длящееся страдание искателя, не находящего на своем тернистом пути ровное ничего. Пустота. Мужчина в глубоком опустошении опустился на корточки, но такая реакция не была вызвана какой-нибудь физической болью, в точности такой, которая преследовала его ровно перед смертью, это было нечто другое, что-то настойчиво тянущее назад, что-то убийственное, но одновременно абстрактное, несуществующее. Кажется, это чувство походило на животный страх смерти, точно такой же, такой… томный, бесконечный, зацикливающийся на одном предмете, такой, какой был в убежище, когда они вместе с командиром и девушкой прятались от зверя. Тогда, как и сейчас, время для него останавливалось, и все мысли оказывались пустыми от нагнетаемого ужаса. Ему до жути захотелось заплакать, и это было бы естественным, но он не смог, с какой бы он силой не хотел этого. Сухие глаза были не способны ни на какие слезы. Да и в чем был смысл? А в чем есть смысл сейчас? Сейчас все обречены быть только с одной единственной формой своего воплощения, которая была присуща им перед самой смертью. Рука девушки медленно опустилась на плечо охотника, как бы в попытке успокоить, но это касание было пропитано абсолютным холодом, оно отталкивало, создавая самые неприятные ощущения обреченности и безысходности.—?Куда мне идти? —?прошептал он, опять же не ожидая никакого ответа. Девушка молчала, не в силах указать ему нужный путь. Она также была обречена на вечные скитания на этой границе времен, но, по крайней мере, для нее это было куда лучше, чем находиться в мире живых.—?Я хочу жить… —?снова прошептал охотник, но его прервали громким возгласом.—?Пусть! — искренне засмеялась она, почувствовав необычайное облегчение. —?Пусть я и не знаю, что держит тебя здесь, но и что мне с этого?—?И что же? —?безэмоционально промямлил себе под нос охотник. —?Что ты будешь делать здесь? Здесь, скорее всего, так интересно! Так и чувствую, что сейчас разорвусь от переполняющей меня радости. Конечно же, это был чистый сарказм, ничем не завуалированный, но девушка этого не заметила, и с каждым мгновением создавалось впечатление, что она вообще не имеет ни малейшего понятия в общении с остальными людьми. Для нее почему-то совершенно не существовало понятий сарказма, черного юмора, шуток… Опешив, она пыталась обдумать незнакомые сочетания слов, но в итоге отбросила эту затею, забыв. Она снова улыбнулась и присела на корточки, поравнявшись с мужчиной. Теперь взгляды находились на одном уровне.—?Что ты знаешь о моем проклятии? —?внезапно спросила она.—?Ничего,?— ответил охотник.—?Но ты же слышал про это! И врешь мне.—?Я много чего слышал…—?Ну, забудем это. Я не держу зла на тебя за это. Возможно, ты попросту не помнишь это,?— она нежно улыбнулась, и провела своей рукой по щеке мужчины. Ее прикосновение опять же было наполнено одним лишь холодом, но охотник даже не дернулся: ?Возможно, это необходимо??— без особого энтузиазма подумал он, и все его внимание было сконцентрировано только на ней.—?Я не хочу, чтобы проклятие висело и на тебе тоже,?— неожиданно она стала невероятно серьезна. —?Поэтому и объясняю. Мне правда по настоящему тяжело. Я… Когда-то я жила вместе с другими людьми, не удивляйся, я знаю насколько это прекрасно, и поэтому я также могу посочувствовать тебе. А еще в то время еще не называли ведьмой,?— девушка задумалась, будто бы припоминая что-то важное. —?Вроде бы я и не ведьма… Я вообще не понимаю, что значит это слово! Но все-таки я знаю человека, которого так называли, и, я знаю, мы совершенно не похожи друг на друга. Она резко рассердилась, но вовремя поняла, что агрессия бесполезна, и вскоре продолжила:—?У меня было много знакомых, и мое тело было совершенно другим… Я была девочкой, маленькой девочкой, и моя семья была достаточно порядочна, но почему-то, а это, знаешь ли, было очень странным, почему-то в последние дни они заметно засуетились, помню, они говорили, что к нам в деревню приехала какая-то ведьма, а откуда и зачем?— неизвестно… Она была достаточно доброй, любила меня, и я любила ее, но мои родители были против, поэтому запирали меня дома,?— ее голос слегка содрогнулся, и девушка на всякий случай прокашлялась. —?Я была послушной, не убегала, но в какой-то момент люди распустили про нее слух, кажется, ее должны были сжечь подобно ведьме, как в средневековых книжках! Тогда я испугалась, но нарушить запреты родителей не могла. Девушка заплакала, и снова слезы полились из ее глаз, но на этот раз это были слезы потери. Ее коленки затряслись, и, с силой обвив руками ноги, она сжалась, все еще сидя на корточках. Острый подбородок лежал на коленях, и голова была слегка наклонена, поэтому слезы, скатывающиеся по ее щекам, сразу же впитывались благодаря волосам, закрывающих половину лица. Это ее совершенно не волновало.—?Меня прокляли! —?она резко встала, и начала нарезать круги вокруг охотника. —?Меня прокляли, за что? Меня! В истерике она не знала себе места, все не останавливаясь, и кричала, повторяя одни и те же слова, с каждым разом все повышая и повышая голос. Наконец, хрипло выдохнув, ее фраза оборвалась, и голос сорвался, как и сорвалась вся ее уверенность и в себе, и в правильности своих действий. На мгновение охотник задумался о том, зачем ему это рассказывают, но после опять же без какого-либо восторга или же отвращения продолжил слушать. По крайней мере, он совершенно не знал, что ожидает его впереди, поэтому времени было предостаточно. ?Да и есть вообще что-то впереди???— задумался он, но ему по прежнему было безразлично.—?Только потом я поняла, что ее заставили наложить на меня проклятие,?— снова терпеливо начала объяснять девушка. —?И только потом мне пришло осознание, что меня прокляли как единственную наследницу моего законного богатства. Она явилась мне во снах, я помню это отчетливо, только жаль, что в этом мире она больше не сможет сопровождать меня,?— девушка была полностью занята своей скорбью. ?А вдруг,?— робко подумал мужчина. —?Этот рассказ и не для меня? Вдруг я и есть тот немой зритель, созданный только ради того, чтобы ему выговорился какой-то несчастный?..?—?Затем… —?через некоторое время она продолжила свою историю. —?Затем я сама постепенно поняла, что, находясь привязанной к столбу посреди незажженого костра, та старушка-ведьма была на исповеди перед священником, но все это было наглым прикрытием для пыток. Позднее она узнала, что один состоятельный человек, которому чем-то еще в молодости по своей глупости помешал мой отец, подкупил святого, а после этого, как глубоко набожный человек, тот богач проклял меня и очистился от своих грехов на исповеди за те же деньги,?— девушка ненадолго перевела свое дыхание. —?Этот жадный человек не стоит никаких исповедей! Проклятие преследует меня почти всю жизнь, и это никак не исправить. Этот монстр?— прямое воплощение души той ведьмы, которая прокляла меня, но именно она и была моим другом… Теперь оно, то есть этот зверь, так будет правильнее выразиться, преследует меня, и я все время разрываюсь между тем, чтобы убить его или же оставить в живых. Каждый раз, каждый, черт возьми, раз, оно оберегает меня от людей, не дает мне выйти из этой клетки! Ее глаза забегали в разные стороны, будто девушка все время ожидала какого-то подвоха, потому что люди всегда считали все произошедшее с ней какой-то выдумкой, говорили, что она помешанная и что она в бреду.—?Ты веришь мне? —?девушка наклонила свою голову в вопросе.—?А у меня есть основания не верить? —?вопрос на вопрос ответил охотник.—?А у тебя есть основания верить? —?повторила она. Охотник утвердительно кивнул.—?Таким образом… —?снова повторила она. —?Прости, моя речь слишком обрывиста. Одну ведьму заставили проклясть меня, и это проклятие породило этого монстра, поэтому я не могу никак быть с людьми. Сейчас, должно быть, монстр исчез, потому что я перенесла свое проклятие с собой. Думаю, оно будет преследовать меня повсюду, и именно поэтому я здесь. Ее рассказ окончился, но охотник не проронил ни слова, задумавшись. Тишина продолжалась, и они потеряли счет времени. Охотник и девушка так и стояли на этой границе миров, будто забытые призраки, истекая кровью с последней битвы. Теперь их окружало только одиночество.