ВТОРОЙ ПЕРЕВОРОТ (1/1)

В тот день мокрота скрутилась в горле спиралью, и это был единственный обещанный судебный поворот. Адриан сел на автобус, ухмыляясь Митнику на турникете, и поехал?— куда глаза глядят. Дорога расходилась под колесами, как зиппер на куртке, вверх-вниз, шли горки и резкие спады?— Адриан представлял: он серфер на гребне волны, Адриан жмурился: девушка со стоянки в Милуоки?— между прочим, родина Джеффри Дамера, смотрела в его травяные глаза и шутила, что в Висконсине достаточно сердцеедов. Он жеманно улыбался ей, снимал кофе с подноса и уходил стоять у двери. Она грустно вздыхала вслед. Это повторялось дважды, кажется…Те часы были долгими, и вот?— он отправился наконец в никуда. Вокруг?— ни единой вышки, нет связи, глухое пространство, тот самый срез между прошлым и будущим?— иногда Интернет представлялся (и вел себя), словно червь, ютящийся между извилин. Иные производные эволюции были ему будто бы чужды: ни пауки, ни осьминоги, никто… Слепой ленточный червь, безнадежно буривший плоть в поисках пищи для несуществующего мозга. В некоторые моменты жизни все несчастное тело Адриана подчинялось, как робот создателю, этому слепому червю. Пальцы крючились над клавиатурой (коньюктура Дюпюитрена), кончиками касались ее?— и Адриан начинал писать код.Змейка издавала неприкаянные звуки, когда ела яблоки. В мертвецкой тишине ночного межгороднего автобуса они емко и коротко жрали пространство. Импульс не имел начала и конца. К змейке прибавлялись кольца… кольца змейке Адриан скармливал сам. Свою игру он играл многократно?— единственная на стареньком Нокиа, обожаемая в начале дороге и ненавидимая под конец, она давно знала слабости Ламо и послушно ползла по велению его пальцев, секретно себя подправляя. Ей было невыгодно проигрывать, потому что она хотела забрать себе все. Присвоить экран, прикарманить и память, и мысли… Кому стало бы лучше, если бы пиксельная змейка съела свой хвост?(?Игра запустилась бы заново?,?— подсказывает кто-то из автобусного динамика. Адриан кривится и кивает?— ленточный червь будет здесь через тысяча сто шестьдесят два, тысяча сто шестьдесят три… от каждой цифры кипит в горле осадок простуды, Адриан проверяет с е к у н д о м е р на ладони)?—И в самом деле, кто выбрал время мерилом прогресса? Как бесконечные поля, тянувшиеся за окнами, вспаханные и обетованные, время было нужно детектором коррозии вещества. Детектором всходов и впитанной крови. ?Удобрила ли кровь вашу землю???— ?В Милуоки один сердцеед?. Будет побеждена коррозия?— будет побеждено и время. Но не прогресс. Информация станет новым мерилом. Примерно так думал Адриан, когда катился, вздрагивая, по равнинно-временному серпантину. От кофе глаза не слипались?— люди говорили, он моргал внутрь, и вся риторика вновь вилась о спиралях (на секундомере гаснет пять сотен и тридцать?— что что тебе нужно сделать, что ты хочешь сделать, выбирай, чем ты хочешь насладиться?—?Тишиной;—?Свободой;—?Теплым летом)Картография слепых воспоминаний лежит у него на обтянутом кожей столе.//THE DARKSIDE HACKER//: ЗАПОМНИ! У него не бывает просто предложений, не бывает просто работы, он, как Уилл Дарнелл, падет лишь жертвой чужой сумасшедшей машины, МЫ с ним ничего не способны сделать, МЫ только делаем вид, что способны, МЫ с тобой ломаем эти стены, он их строит из МЕСИВА ТЕЛА, у него нет границ, нет препятствий, НАША задача?— дергать за ниточки, чтоб не двигать массивную тушу, чтобы он знал, где болело, но НЕ БОЛЬШЕ, НЕ МЕНЬШЕ, МОЙ ДРУГ[email protected]: что мне теперь делать? моя МЭННИНГ отключена. я не могу с этим жить. после стольких лет взлома системы, после того, что мы с тобой прошли бок о бок, я рухнул. моя психика рухнула, сознание пошатнулось, я… (прости за старомодные слова). я не знаю ни где я, ни кто я. моя единственная защита с этих пор?— твердое, серьезное ?когда?.//THE DARKSIDE HACKER//: Получается, Я теряю делового партнера? Впрочем, ТЫ сам знаешь, что пути назад нет. Как печально будет, если ТЫ сгниешь в канаве сгинеш в канве сшгниё…/K3v1n M1tn1ck/: Ты жив?Adr1an Lam0: скажем так, я пока не отключен./K3v1n M1tn1ck/: Тебя не покинуло твое желание сгинуть в Даркнете? На твоем месте я бы… попробовал им управлять. :)Adr1an Lam0: я чувствую себя намного лучше. помнишь, ты сравнивал Ньюэлла с Уиллом Дарнеллом? у этого парня наметанный глаз. и пусть он настолько жирный, что не может без помощи встать со своего кресла, в деле он кажется вездесущим. в белой сети его кабинет настолько тесный, что он может тебе галстук поправлять?— ты и сам знаешь, конечно, но послушай. в настоящей сети его кабинет просто огромен. мы как будто находимся в желудке кошачьей акулы, которая раздувается, когда видит опасность. или еду./K3v1n M1tn1ck/: Я смотрю, ты все еще читаешь детские энциклопедии? :) Я так рад, что некоторые вещи не меняются.Adr1an Lam0: (перемены измеряются, прежде всего, при наличии общей единицы измерения)., но я тоже рад.Adr1an Lam0: если только ты сейчас не…/K3v1n M1tn1ck/: Поговорим в следующий раз.Kevin Mitnick: Тебя не покинуло твое желание сгинуть в Даркнете? На твоем месте я бы… попробовал им управлять. :)Adrian Lamo: что ты чувствовал, когда вернулся в сеть после тюрьмы?Kevin Mitnick: Воодушевление и легкую обиду. Я был невероятно мотивирован! Я создавал себе единицы и тратил их. Я как будто собрал воедино все остатки человеческих сознаний.Adrian Lamo: ты врешь.Kevin Mitnick: Ни капли!Adrian Lamo: кто-нибудь сказал бы: ?то, что тебе действительно мешает,?— это вечная уверенность, что ты самый лучший врун?.Adrian Lamo: или: ?ты не догнал прогресс. и не догонишь теперь?.Adrian Lamo: но…Kevin Mitnick: Каково это?— быть внутри Даркнета, темной материи для нашего суперпространства, и держаться на плаву? Ты поражаешь меня, Адриан! Прошло немало времени с тех пор, как ты решил работать на Ньюэлла. Тебя вела тяга к саморазрушению, а что держит тебя в игре теперь?Adrian Lamo: есть замечательный телесериал ?вечность?. он о патологическом неудачнике относительно ?когда?.Adrian Lamo: он взял в аренду мое время.Kevin Mitnick: Ты действительно самоубийца. Прощай.КМ: Тебя не покинуло твое желание сгинуть в Даркнете? На твоем месте я бы… попробовал им управлять. :)AL: что еще?KM: Голосовые трубки старины Ньюэлла все слабеют… Если ты захочешь (всего одно маленькое усилие воли), ты сможешь стать ЕГО голосом. ЕГО условная единица?— отнюдь не пространство. У НЕГО ничего нет, кроме глаз и языка, МОЙ друг.KM: Что же ты молчишь? МЫ с НИМ прошли долгий путь. Но пора учиться жить НАСТОЯЩИМ. Всем НАМ.AL: я… подумаю.NEW! Знаешь, в чем наше отличие от всех этих безмозглых пацанов? От Цукерберга, Дурова, от тех, кто за ними стоит? —?Ньюэлл доверительно наклоняется к новичку. Его грудная клетка под комками жира раздувается, как жабья, от стариковского хохота, седая борода напоминает о Джордже Мартине. Майка Ньюэлла?— огромная, болотного цвета, простая?— отчаянно не следует стереотипам: ни пятен от пончиков, ни аммиаковых запахов пота. Гейб зловещ и опрятен в своем кабинете: ?не надо срать там, где ты ешь?. —?Мы думаем о том, как сделать реальные деньги. Ни сломанное время, ни сломанное пространство не отменяет тот факт, что людям нужны единицы измерения. Пока мир не превратился в то, что мы сегодня имеем, все знали, как эти самые условные единицы называются. Я подумал, если бы они действительно хотели сохранить его?— Цукерберг, Дуров и прочие,?— они бы думали о деньгах.—?Получается, в условном мире я буду получать еще более условные единицы? —?парень свирепо сверкает очками, и Ньюэлл довольно хмыкает?— мол, не дурак, не дурак. Адриан мнется в дверях, вспоминая свои ответы.NEW! Да. Вернее, дада. Давным-давно, когда искусство еще существовало, был человек, которого звали,?— Гейб выдерживает почти театральную паузу и сдабривает ее фирменным смешком,?— Марсель Дюшан. Вот он-то его и разрушил, назвав писсуар фонтаном. Ты увлекаешься искусством?—?Безусловно. Иначе зачем, как вы думаете, я пришел сюда?NEW! Правильный ответ. Тогда ты знаешь, что суть искусства?— это рушить и создавать,?— Адриан знает: твердые стены давят до желудочного сока грудную клетку нового солдата?—?Вы видели когда-то отрезанное яблоко? По срезуна нем проступает железо??— соковожималка, костомолка, солнцепек,?Изжаренная кожа, облупленная и облепленнаяволдырями. Твои руки текут в мясорубке,ты чувствуешь мельчайшие движениясобственного фарша. На выходе они соединятся, но (это будут уже не твои руки) спойлерить мне ни к чему??—?Извини, я не могу помочь. Ты не соглашался на это, но ты пришел сюда. Ты не жертва, ты?— попаданец в капкан??—Временной. Пространственный. Спинорный.—?Ты вызывал меня.NEW! Да, Адриан, садись. С ним потом разберемся. Могу только сказать, что он крупно влип,?— разверзается жабий рот, как положено, по обе стороны и вширь?— улыбка ЧЕЛСИ (из нее ползут черви и льется утробная грязь). Адриан и глазом не ведет. Ньюэлл?— довольно хохочет. Прячет ярость. Пылит. Заметает следы. —?Творится полное дерьмо, Адриан, и мне ничего не остается, кроме как повесить это дерьмо тебе на шею и уйти в тень. Помнишь, мы обсуждали дуровский ботнет?Больше думает Адриан, чем хочет. Каждый раз, когда он думает, он рассекает узел гордиев. Его действительный страх?— переустроить нейросистему из хрупких аксонов от синапса к спорадическим пучкам?— он отсекает себя: какая-то кровь электрическая, дальше ползет, кишечник слаб и тонок, его картина?— сужающееся дуло разумного объектива: камера из старых хорроров, презрительно выражающая отношение: идентификация с человеком?— страховая необходимость. Стены состоят из морбидной липкости, где поменялись данными консистенция и суть. Концелярские вирши. Адриан ползет, светя фонариком. Кишечные язвы?— возможность наблюдать. Через биометрию, многопризменные глаза осиные, фасеточные стеммы, видны скромные фрагменты (чииррррк! Они жесткие, жесткие!) чужих жизней. Вот Марк смотрит в недра розовых шумов?— истерично кричит рядом ВАРДО, смертекорчась, тряся на коленях царапиной?— твердые полосы, грубая ткань?— вот Челси целуется на ночь с растением, на свежих лепестках стается красная помада?— вот, вот, вот… все не то. Все не то. Адриановы скулы колышутся. В кишечник?— закутаться. И греться в тепле. Умирать.Он устал, так устал, как Элли на Маковом поле. Нужное окно совсем, совсем рядом. У Сноудена очки запотели, он протирает рубашкой и смотрит: не осталось следов? А царапины? Ему снится: очки бьют?— и внутрь?— Ламо гулял в его снах. Тонкие дужки?— венки на запястиях. Рядом с ним взрастает Павел. Как из-под земли с твердющими руками, гранитный сын Геи, титан-мастодонт?— грубо мечется. Его щуплая фигурка занимает все пространство, он?— слон-офицер рядом с белым ферзем?— шаг, и съест. Кокетливые руки Эдварда гуляют по павловому животу, чуть подкачанному и раскрещенному. Полышет румянец в сером безмолвии. Эд запрокидывает голову и закатывает глаза. Из слезных канальцев льют длинные тонкие черви. С головою, поднятой к небу, он стоит пять секунд, Павла гладая. Его прекрасные кости выступают по скулам. Полокостная птица. Воздушная. Чистая?— выпорхнет всладь. Поцелуй Эда?— как поглощающий смерч, тайфун и торнадо. Воронка. Он держит в костях лицо Павла и кашляет кровью меж губ.АдрианБогом клянетсяОн здесь не за этим. Совсем.Он слушает их диалог:—?Что Марк выяснил? (/=○=)/°—?Что я не знал ни о чем, что мы друг другу не доверяем. Мы разрознены, и это твои проделки. Зачем, ЭдВАРД… ты такой пламенный?—?Я не знаю, не знаю,?— молчи. Я сделаю так?— и потом…Стоном кроет словесную карту. Архитектор горяч. Своды плавятся.—?ЭдВАРД, стой, подожди, мы обсудим все.—?Тогда будет поздно, тогда…—?Ты дал ему прайвеси. Ты рискнул, ты?— собой, ты подставился. Не заговаривай мои зубы,?— струнка лопается, надрывно, как стон,?— и не занимай свой рот. Продолжай говорить. Ты же любишь. ЭдВАРД, двигайне тамязыком. Расскажи мне словами… о похоти… пока плачут Маркнет и Даркнет. Я не знаю, зачем ты так сделал. Ты предатель, ты предал меня, об этом говорили?— я не верил.Изнутри тепел рот. Своды плавятся.Тонкая струйка крови кипящей течет Ламо за ворот.Он ждет, когда мотать время.—?Тебе не жалко наш мир и меня… —?руки Павла в медных волосах?— грубый сплав средне-вековья и антики?— гортанные стоны. Кадык взлетает и падает. Вечная глотка. —?Пожалей хоть тогда нашу церковь. Кто присмотрит за ней, когда там… прогрызут крышу крысы и свет прольется на пол, как?— подними свою голову и посмотри на меня.Мне нравится твой взгляд. Твои глаза.Но ты уже не здесь, а в Маркнете.И я тебя вырву. Спасу.Архитектор кончает. Адриан отчаянно отматывает. Мимо мелькают случайные люди: и Павел, и Сноуден, и Марк. Адриан СМЕРТЕЛЬНО БОИТСЯВИДЕТЬ ЛИШНЕЕ, но, к счастью,Память?— прокрустово ложе. ?Слава Богу, что мы?— не машины!?