КРУГ ВТОРОЙ (СНОУДЕН): Лифт (1/1)

За спиной Марка закрываются золотые двери. На них нет ни ручек, ни замков: они открываются, когда хотят, и закрываются, когда попросят. Пепел все еще бьется в ноздри?— крылья бабочек у ночника. Грязное небо завороженно падает вниз. Рваная материя. Свернувшиеся в раковину улитки под ногами?— мир замер, мир ждет конца. Марк касается камня, и вороны садятся на мхом обросшие перила. Время не собирается возвращаться в это богом забытое место?— быть может, его здесь и не было, как не было станции. Поезд… Шумит паровоз. Его смог. Угли топят механику сердца.—?Апокалипсис?— вот он. Грядет. —?от колес инвалидной коляски хрустят камни. Эд давит стебли цветов. Желтые тюльпаны, красные розы?— их нанесло из полей. Линдси танцует?— ей не жалко цветы, ее ноги?— здоровы?— ей не жалко и чайные листья. На руках у Сноудена фарфоровая чашечка. В ней зеленый чай с молоком. Эд предлагает. Зовет. Его бледные руки сжимают весь мир. —?Наш кошмар и не начался. Смог приходит и уходит, мы остаемся. Зачем? Ты не спросил себя?Трескают стены. Меж стен летит прах. Перед замком развешены нити?— на них мясо гниет и туман. Марк зарывается в руки. Его свитер не пахнет. Гниет. Море грешников бьется об скалы. Их шторм… где-то озеро Коцит. Их лед.—?То, что мы здесь,?— лишь расплата. За равнодушие к близким. И преданность к целям. Мы предатели, Марк, и мы предали всех,?— будто ангел трубит гудок поезда. Шум колесный и тягостный звон. В спицы Сноудена бьются лучи. По ресницам Линдси катится, плача, рассвет. —?Ты идешь, Марк? Ведь поезд уедет.—?Я уйду, Эдвард. Дай посмотреть. На востоке здесь солнце, а там?..—?Там пустое пространство. И хмель. И дурман. Он растет там, и Павел просит… скрыть его с глаз моих. Пчелы носят пыльцу?— я не знаю, я жив или нет. Он просит меня говорить?— и я кладу палец к губам. Он просит здесь ходить, я сижу здесь. Видно, замок его?— Нотр-Дам. Видно, я для него Шанидар. Возьми ручку. Печатай. Ботнет. Дальше Линдси. Процессор. И смерть. Скажи это им, там, на станции. Поезжай наверх. Близко город. И (серая) смерть. Снова стены трясутся…Маркнет…Марк уходит, закутавшись в плед. Чернильные кляксы расплываются на горизонте. Цветы на венах больше не растут?— стебли их тянут кровь, чтобы жить. По прожилкам она затекает в бутоны. Набухают бутоны. И листьями шепчут?— пора. Под ногами трава, гравий, сплавы ограды?— коль железо касается кожи, оно жжется?— Марк помнит, что боль…Боли нет здесь. Тоска есть, и слякотный вечер молчит, словно Вардо свою пластинку запустил и играет на скрипке?— он умеет? Марк помнит? Зачем… Ядовитые травы колосятся. Наперстянки у кромки дорог. Их рты чавкают, часы показывают девятнадцать?— скоро поезд прибудет. Вода. Течет ручей слов у обочины. И канава. И гравий. Маркнет?..?Мы возвращаемся. Эдвард… Ты прости меня, Эдвард, прости?. Дышать легче и замок оставлен был. Шире дорога, к югу от границы, на запад от солнечной Линдси. Ее руки гладки, и на кончиках пальцев?— луна. ?Поднимался Марк вверх. Шагал в гору?. Сбилось стружкой дыхание. Смрад… Где же рельсы? Надежда не ждет. Шахта лифта грохочет, сквозь слепленные веки Марк видит сосудистый шквал, перепонка сосудов дрожит, ресницы вздымаются вверх?— Сноуден-боты и бледные люди, тьма за стенкой, и тихо, как в спальне, ностальгия заела?— карман!Номер в кармане. СавЕрин. Черно-белая сепия. Мим. Он молчит, буква выделена?— лучше вЕрь, Марк, а лучше?— провЕрь?— страх соленый, как ветер морской?— снова в кошмар?Он мог бы помочь…—?Подожди,?— его глас так спокоен и сер. Глаза теплые, карие, как мягкий плед. Он не просит помочь и стоит. Инвалидной коляски как нет. Его запах?— лимонный щербет, свежий хлеб и шальная корица, а рубашка так выглажена, что крест распятия встал кривее, чем складки на ней. —?Не покидай нас всех, Марк. И я не уйду. Мне незачем. Случившееся нуждается в обсуждении, и если Павел не узнает сегодня, он узнает завтра. А завтра он точно узнает.—?Ты болтливый! —?Марк слышит свой голос. —?Ты болтливый, а с кем говоришь? Он не слышит тебя! Павел спятил!—?Ты о чем, Марк?—?Он спятил! Ботнет!—?Что… еще?—?Линдси Миллс! Ее смерть.Воцаряется молчание. Ты открываешь глаза. Сноуден жив. Его кожа блестит. Глаза выкачены, словно Маркнет… где-то рядом. И ищет. 《 МОЛЧИ 》—?Кто тебе сказал о ней?—?Линдси Миллс. Ты… и Павел.—?Когда? Вы с ним виделись? Вы не друзья.—?Это глупый вопрос. Ваш ботнет. Он стоит на сердцах. Я это видел, когда…—?…ты провалился, но Миллс… я не знал ее.—?Врешь.—?Замолчи. Я не знаю ее, но она…—?Ты любил ее, Эдвард. Любил! Как ты можешь не помнить? Скажи любому боту это имя. Глянь, что будет.—?Им необходима программа самоуничтожения, Марк. Это просто случайное имя… Может, прошлое Павла?— не знаю, но тебя только доставили привязанным к креслу, с выкаченными глазами и потным лбом. Сходи в туалет и умойся, жаль, что здесь нет свежего воздуха. Мы высоко. Приведи себя в порядок, Марк. Нет никакой Линдси Миллс,?— руки Сноудена трезво ровны.—?Истерика…—?Марк, бывает… Что-то случилось. Один бот умер, и все… ты знаешь, что в сети может произойти все. К сожалению, никто из нас до конца не знает, как работает то, что мы сами делаем… успокойся, Марк. Выпей воды. Отпустите его…—?Он лягается!—?Скажи мне, ты тоже бот?—?Сноуден.—?Это Сноуден. Обычный. Но тсс…—?Линдси Миллс, Линдси Миллс!—?Не молчи! Эй, Марк, скажи, что с тобой? —?работяги простые. Их мысли пусты.—?Я молчал?—?Говорил. 《 ЛИНДСИ МИЛЛС 》 Это имя,?— его губы двигаются, как на картинках в мониторах сноуботов. Семирамиды сады?— его руки, как лозы, в ногтях?— винный привкус. Белое игристое?— он играет, ничто не поймешь,?— это имя ни о чем не говорит. Но звучит так красиво, Марк, будь оно женское?— я бы влюбился.—?Вот, ты веришь… Ура. Но… я не добрался до станции. И там был ответ на вопрос.—?Марк, не было станции, был только лифт, и эти парни скрутили тебя в нижнем офисе и доставили вот сюда.—?Им не плохо? Кессонка…—?Нет-нет, Паша сделал все здорово…—?Где телефон?—?Кому ты хочешь звонить? Отдышись, Марк. Вардо может испугаться.—?Мне к Ассанжу…—?Зачем?—?Вардо говорил, что ты много перебиваешь. —?ремни ослабляются. Марк встает, разминается. Садится назад. Утыкается в ногти. Ему стыдно. Он глуп и сердит. Сноуден двигает воду к нему. За окнами клубятся облака. —?Это выше, чем мой небоскреб?—?Намного больше под землей,?— Сноуден смеется блаженно. Его зубы искрят. Марк любуется. Он теплый, изящный?— и жив. —?Так зачем тебе Ассанж, мой друг?Сноуден снова смеется. Дрожит. Истерично, красиво. Сбоит. Хорошая голограмма. Прекрасная.—?Я сам не знаю, почему его вспомнил. Это какой-то рандом?— я редко до этого бывал в дипвебе, и каждое путешествие для меня,?— Марк издает такой неловкий хохоток, что дрожит вода в его стакане,?— как ребро, отделенное от Адама. Создается прекрасное…—?Думаешь?—?Я уверен! Ведь познание?— суть. Даже если приходится чувствовать боль. Я уважаю катарсис. Даже боги спускаются на землю. Напомни об этом Павлу…—?Опять этот сон? —?《 МАРК ПРОСНИСЬ 》—?Если б мог, я проснулся. —?жалобно стул лебезит под ногами, и лампа?— новая свежая лампа жужит над головой. Марку тоскливо. Если б это был сон…—?Марк, мне пишут, что Павел пришел. Мы идем? —?Сноуден мается с пуговицей на рубашке, его ловкие руки вдевают ее то туда, то обратно, Марк завидует?——?Можно последний странный вопрос?—?Да, конечно,?— Эд кладет перед собой учебник по психиатрии. Ярко-желтым подчеркнута строчка: ?Поддакивать бреду. И не молчать?. Марк трясет головой. Книги множатся.—?Ты точно живой?—?Я живейший. Ты можешь потрогать.Сноуден протягивает руку. Цукерберг облокачивается об нее и с кресла встает. ?Да, живой?. Ноги немощны. Мышцы ослаблены. На подкорке?— тревожная музыка. Закрываются двери им вслед, Марк забывает на столе стакан воды и какие-то бумажки, Сноуден выше на две головы. Они идут по коридору, и оба здороваются. Кондиционер работает лопастями, обдувая вспотевшую спину… и цветы на руках?..《 (?>ваш сон не закончился<?) 》