Тени прошлого (1/1)
[1]Гаюс смотрит на Артура, на королевскую осанку, на корону наследного принца на гордо поднятой голове, на гордость в глазах Утера.Гаюс привык молчать, когда нужно, прятать руки в широкие рукава одежды, изгибать бровь в немом возражении. Утер знает — Гаюс помнит его другим.Он помнит, как Утер доставал меч из ножен уже холодного Пендрагона. Он помнит, что младшего сына никто не готовил быть королем Камелота. Он помнит, как и Утер Пендрагон, через что они прошли вместе.Утер смотрит на Мерлина, на притворный идиотизм, на подозрительно частые оплошности,
на то, как Гаюс при нем c молчаливой мольбой смотрит в глаза.Он помнит, как Гаюс показывал ему книги, как мог обратить воду в вино, как они пьяно смеялись и как Гаюс слушал приказ о запрете колдовства, с таким же лицом, как смотрел на погребальный костер Пендрагона.Он помнит, как и Гаюс, но пока он король Камелота — все, что он может сделать для старого лекаря — это на некоторые вещи закрывать глаза.Это огромная услуга, и Гаюс не просит большего. Но когда он видит Артура и Мерлина рядом, главное — не смотреть на короля.[2]— Рана неглубокая, — сообщил Гаюс, накладывая повязку на предплечье и стыдясь, что его пальцы то и дело соскальзывают на обнаженный торс короля. То ли это волнение после битвы, которая предвещала смерть, то ли старческий тремор, то ли эхо ненужных воспоминаний, столь ярких, ведь последний раз, когда он видел своего господина полунагим, вспотевшим, тяжело дышащим и умиротворенным… Стоп, хватит. Опомнись. — Скоро затянется, — откашлявшись, закончил он. — Вам повезло, сир.— Повезло, — с несвойственной ему легкостью согласился Утер, — с тобой, — и перехватил запястье лекаря, прижав к своей груди. — Ты терпишь меня столько лет. Это нелегко, я знаю. Спасибо, Гаюс.
Сердце короля билось быстро и ровно.[3]Он король, но не всё в его власти.Камелот не знал времени страшней той осени, пока новорожденный наследник посапывал в колыбельке, а по разгромленным покоям разносились сухие, бесслезные рыдания и дым от костров. Те несколько ночей, когда Утер, отчаянно нуждаясь в ком-то, меньше всего напоминавшим ему о возлюбленной жене, делил с лекарем свое ложе и свою скорбь — это еще одна тайна, которую Гаюс унесет с собой в могилу. Скоро, уже скоро: Гаюс чувствует, как их с Утером время утекает сквозь пальцы. Но пока Пендрагон-старший еще на троне, в его осанке — величие, в глазах — пепел.Он король, он несет своё бремя.