Пустой колодец (1/1)

...И после рудничной каторги, после мытарств на плантациях я пустился в скитания, надеясь, что смогу хоть куда-нибудь приткнуться, пусть даже на время, чтобы успели изгладиться из памяти тяжелые своды лазов, грозящие, того и гляди, схлопнуться надо мной, перемолоть меня, как сухарь, пока я не задохнусь в тесной клетке завала, чтобы я перестал дрожать всем телом и прятать лицо в сгибе локтя, лишь бы не видеть, как солнце неотвратимо закатывается за горизонт, заливая все вокруг алым соком, как выжатый красный апельсин, и по дороге старался прибиваться к ватагам таких же безместных работников, чтобы не так страшно было одному, но надо было держаться все-таки поодаль от них, боясь нарваться на очередной оклик, вроде: "Эй, полторы ноги" или "восьмипалый", и на ночевках около костра я радовался, что хоть не гонят от тепла, не впуская, правда, меня в свой круг поближе к огню, хотя и я помогал всегда собирать сухие ветки и траву на розжиг, все-таки "за своего" я нигде и никогда не был, и хватался за любую, даже самую грязную и неприятную работу, от которой остальные отплевывались, и посмеивались надо мной, потому что я стеснялся брать даже то, что мне полагалось за труд, и однажды на подворье, где я подрядился чистить заиленный колодец, кто-то шутки ради задвинул крышку над его каменной кладкой, и я остался на ночь в темноте, сырости и тяжелой, удушливой вони, от которой перед глазами плавали лиловые пятна, и ощупью нашарил какой-то каменный выступ, и просидел так, закоченев, боясь шелохнуться, чтобы не упасть лицом в жадно чавкающий черный ил и не захлебнуться, и слепо глядел на осклизлые стены, облепленные слабо светящейся плесенью, пока на рассвете меня кто-то, видимо, не хватился и не спустил в колодец тяжелую, обомшелую изнутри и снаружи, обитую заржавленными обручами, бадью, и я впервые за все годы обрадовался солнцу...