Жюли Визон и Джастин Лоу (1/2)
Сама Жюли насчет своих глаз совершенно не была уверена. У сероглазых такое часто. Солнце светит по-другому, платье другое наденешь – и цвет уже кажется другим. Как у морских волн. А для свадьбы ей хотелось выбрать как можно более русалочий образ, и она очень надеялась, что глаза станут соответственными – зелеными. Значит, платье должно быть хоть и белым, но с зеленоватым отливом. Главное, не переборщить, а то выйдет какая-то утонувшая невеста. И все украшения нужны тоже в тон.
Конечно, придется побегать, усадить за работу всех знакомых екайских (и не только) мастериц… Заказ в солидной фирме показался ненужным размахом. И так вон Мари недавно выдала такое, что чуть сестру в обморок не отправила – она на пару с Хейзелем заказала косметику в Париже! Кто бы мог подумать еще пару лет назад, что ханжа Мари, святоша Мари, для которой сестра всегда была как чемодан без ручки, не только решится ей на дорогой подарок, но и признает, что парень (!), священник (!!) может разбираться в косметике лучше нее. Сама Мари всегда была чужда благотворительности, зато екайские бабули необычайно ловко впаривали ей свои кустарные поделки. А краситься ее и подавно никто не учил. Может, они обе еще преуспеют в этом необязательном, но приятном искусстве. В конце-то концов, все-таки в глазах Мари священники лучше понимали, считай, во всем.
Правда, Жюли так и не смогла выведать у жениха секрет – как это священники умудряются с легкостью и постоянно носить длинное? Это ведь жутко неудобно! Ее платье точно будет коротким! И пусть Мари сколько угодно морщит нос и называет ее выбор то чехлом, то комбинацией.
– Зато у меня фата по праву! – всегда отвечала младшая. Нехорошо, конечно, задирать нос по этому поводу, но как удержишься. И не напомнить сестрице, что та в одной лодке с Инфинити.А что до фаты – волосы из-под нее, по задумке Жюли, должны были струиться по-русалочьи. Свободно. Никакого сестричкиного вавилона или вовсе чего-то невозможного, как у Инфинити. Хотя подругу винить сложно, ее в ранние годы неоднократно прогоняли через подобие абсолютно не нужной ей химиотерапии, так что волосы у Инфинити так и не начали расти как следует, густо. Пришлось пускать в ход цветы и заколки, работать на общий буйный, вольный, околоцыганский стиль. Получилось отлично – ярко и самобытно. В духе их компании, где прежде всего это и ценили, и еще авторские вещицы. Вписалась каждая мелочь вплоть до колокольчиков на запястьях. А ?желтые? сайты потом взахлеб писали о том, что на своей свадьбе Инфинити танцевала босиком – конечно же, с целью доказать, что ее новобрачный муж не подкаблучник.
На самом деле каждая в такой важный день просто делала и делает то, что больше всего нравится, хочется и запомнится. Жюли вот отбивалась от мелких белых цветочков в волосах, на которых настаивал Хейзель (ему еще таинство совершать, а он в стилисты лезет!) – если уж русалка, то только жемчуг и ракушки.
Приготовления кипели, все суетились и волновались – каждый на свой лад, и только Джастин хранил обычное благостное спокойствие, словно вся эта суета никак его не задевала. Аж даже обидно немножко. Мало того, что помолвка вместо года растянулась почти на два. То университет мешал, то угроза эпидемии и запрет массовых мероприятий, то сам Джастин пропадал несколько месяцев в Индии, в той стороне, куда уехали Иржи и Мирек. Опять эти загадочные тайные дела Кос Смерти! Хейзель очень туманно намекал на глобальную опасность, но и сам толком был не в курсе. Джастин потом сказал, что всё обошлось, но ушедшего времени было уже не вернуть.Конечно, и сейчас, в эти предсвадебные дни, Жюли старалась видеться со своим Жюстеном по минимуму, чтоб сильнее истосковаться, чтобы призывать в мольбах тот миг, что соединит их уже навсегда… А не то высказала бы жениху – тебе что, вообще все равно, не любишь, что ли?.. Хотя на что обижаться? Просто он такой. Может, так ему легче или просто скрывает за этим спокойствием страх перед столь серьезными переменами… Ее ведь тоже лихорадит. Как, говорят, и любую невесту.* * *Вот и наступил назначенный день. Собрались все родные и близкие. В том числе хмарный Санзо и мрачная Мари с цеплявшимися за их подолы еле ходившими близняшками. Было ясно, что до конца застолья эта семейка не останется. Дети прежде всего. Матерью Мари оказалась замечательной, как и Санзо – отцом. Но, кажется, сестрица до сих пор сожалела, что не смогла попасть совсем на другую свадьбу – в Италии. А какая могла быть Италия, с двумя малышами!
Впрочем, пока малыши не родились, тоже ни о какой Италии и речи не шло. Мари до сих пор еле терпела Инфинити, но не могла не признать: та без звука отложила день своего торжества, день постановки своих печатей на монсеньора Монтанелли до того момента, как он станет крестным Сандера и Лоры Кинзан. С крестниками отец Лоренцо поладил почти сразу, никогда не отказывался подержать на руках, развлечь, да и их любимым занятием в последние месяцы, кажется, было самозабвенно лазить по крестному.
Вот и сейчас – пока церемония не началась, все родителям легче. Монтанелли просто излучал любовь и нежность. Наверстывал с ее, Жюли, племянниками хоть часть тех минут, которых у него не случилось с ней самой. Инфинити стояла рядом и поглядывала на мелких с некоторой опаской. Лишь иногда несмело поглаживала то одного, то другую по щечке, по светлым волосам, давала подержаться за палец – и отходила. Казалось, ее что-то пугало – то ли дети, то ли собственные мысли о том, что сотворить вот такого же – и страшно, и здоровье вряд ли позволит, и вообще, стоит ли идти на такие жертвы ради новоявленного мужа?
И это еще Инфинити обожает Монтанелли, просто дыхание у нее перехватывает, стоит на него посмотреть. Правда, и он ее обожает не меньше и никогда не позволит, чтобы она зазря рисковала собой. Но… Сейчас Жюли впервые задумалась: а ведь они с отцом Жюстеном никогда и не загадывали так далеко. Она даже не знает, хочет ли он детей. Она-то хочет, но не вот так сразу, а, наверно, ближе к окончанию учебы… И явно не ради того, чтобы дать Монтанелли возможность умиляться на внуков. Хотя, надо признать – он все же не худший человек на земле. Но пусть уж это Мари будет той, кто его радует, пусть хоть в чем-то будет первой и лучшей. А то ж потом начнется – кровь не водица, мой номер шестнадцатый…
А у Жюли будет Джастин. Ее Жюстен, ее принц в сутане. Совсем скоро и навсегда. Надо будет обсудить с ним аспекты семейной жизни… Потом. Утром, наверное. Они и так за все это время слишком много разговаривали.
* * *Сама свадьба длилась недолго. После венчания даже пировать и танцевать особо было некому, да и сами молодожены поторопились ускользнуть едва ли не раньше Мари и Санзо с их выводком. Благо, уже смеркалось.
И вот наконец их спальня. Хейзель не покинул храм, не перебрался к своему полукровке, хоть они и до сих пор еще радостно встречались. Но эту комнату ?цветочный священник? покинул уже довольно давно, еще и помогал переделывать под супружескую спальню. И ему это, похоже, было в радость. Ни ревности, ни сожалений. Жюли оставалось только радоваться, что все сложилось именно так.
…Полумрак и они вдвоем, и можно все! Конечно, Джастин, как всегда, не спешил с инициативой, ну и ладно. У Жюли были кое-какие наметки для собственного плана. Пока новоиспеченный родной муж присел на край кровати – такой повседневно обыденный, без всяких украшательств, все как всегда – Жюли отошла в угол комнаты, тот, что потемнее, торопливо стягивая все из-под платья. Чтобы так же быстро метнуться к нему, сесть на колени, гибко прижаться и обвить руками. Они уже играли в эту игру, даже не раз, но никогда не доходили до конца.
Поцеловала, расстегивая его строгий воротник, и чувствуя, как его руки уже легли ей на плечи, а там, на плечах, были лишь тонкие бретельки без всяких застежек. Не разрывая поцелуя, уже по-новому властного, даже самую малость прикусывая губы Джастина, Жюли направила его руки. Тоже совсем чуть-чуть. Платье точно удалось на славу, как она и рассчитывала, его заказывая. Достаточно пары движений – и ее ничем не стянутая грудь уже была в ладонях Джастина, а он… О, он уже знал, что делать, за это время в ласках стал искусен настолько, что Жюли прежде и не требовалось большего – выгибалась от наслаждения в его руках и падала со стоном, забываясь, прямо на него… Так было раньше. Но сейчас спешить точно некуда. Не одной ей сегодня радоваться, да и ей не только так.
Оторвалась от его губ, погладила по щеке:– Глянь на меня.