Глава 106. Изменница (1/1)

Я посмотрела на Батура и спросила: —?И что же именно тебя интересует? —?Прелюбодеяние,?— ответил Батур. —?И то, как на него реагировать. ?Вот бесстыдник, с матерью как разговаривает?,?— подумала я, но вслух сказала иначе. —?Что именно тебя так взволновало? ?То, что вы переспали с Мехмедом-агой?,?— приготовилась услышать я, однако Батур ответил иначе. —?Я о Гюлай-хатун. ?Слава тебе, Господи, что о Гюлай-хатун,?— подумала я. Вдруг меня что-то будто обожгло. —?Гюлай! Прелюбодеяние! И то же произошло?? —?И что же произошло? —?спросила я сына. —?Матушка,?— грустно ответил Батур. —?Мне сообщили, что Гюлай-хатун неверна мне. Что она встречается тайком с каким-то мужчиной в саду. Я узнал, что сегодня они должны встретиться и увидел их, обнимающихся под деревом. Изменники теперь в темнице. —?Нужно спросить у Гюлай-хатун, что произошло,?— сказала я. —?Если хочешь, мы можем спуститься вместе. Я поговорю, ты все услышишь. —?Хорошо, матушка,?— ответил Батур. С гулко бьющимся сердцем я спустилась в темницу. Лично для меня все было более чем понятно: бывший возлюбленный Гюлай приехал к ней в санджак и они попались кому-то, о чем и узнал Батур. Однако нужно было получить подтверждение этих слов от Гюлай. Едва я подошла к камере Гюлай, наложница, услышав шаги, испуганно отошла в дальнюю часть камеры. Стражник открыл дверь и я, войдя внутрь, увидела синяк на лице девушки. —?Это кто тебя так? —?спросила я. —?Простите, госпожа, ударилась,?— ответила Гюлай. —?Я не для того пришла, чтобы ты обманывала меня,?— ответила я. —?Кто тебя так ударил? —?Стражник,?— сказала Гюлай. —?Он ударил меня и сказал, что у меня только одно будущее?— смерть. —?Решение все равно за шехазде,?— ответила я, отметив для себя, что со стражнику нужно будет высказать за рукоприкладство. —?Кто этот мужчина? Почему ты была с ним? —?Госпожа, пожалуйста, поймите меня,?— заплакала Гюлай. —?Я должна была выйти замуж за Эдгара, дело уже шло к венчанию, но тут родителям предложили за меня гораздо больше, нежели был готов дать Эдгар. И они приняли решение продать меня в гарем шехзаде. Эдгар приехал сюда, нашел меня, должен был организовать мой побег, но ему это не удалось. —?Что-то еще хочешь сказать? —?спросила я. —?Нет, госпожа,?— ответила Гюлай. —?Не хочу. Я вышла из камеры и пошла наверх. Батур поднялся вместе со мной и, уже в своих покоях, я сказала сыну: —?Что говорят традиции, знаешь и без меня. Я же считаю, что нельзя рушить счастье других. Гюлай нужно даровать свободу и пусть она выйдет замуж за своего жениха. ?Может быть, она надеялась на этот побег, догадывалась обо всем заранее, знала, что жених ее будет спасать,?— подумала я. —?Может быть, потому она и вела себя прилично, чтобы не выделяться из толпы, может быть, и задержалась в покоях Батура случайно. Может быть, предохранялась, а жениху вообще скажет, что до сих пор девочкой осталась. Да не мое это уже дело, в конце концов! Даже если она, попав в гарем, намеренно соблазняла Батура, за это ее осуждать нельзя?. —?Гарему можно будет объявить, что изменница и мужчина были казнены,?— добавила я. Батур ничего не ответил и вышел из моих покоев, по-видимому, пытаясь осмыслить информацию. Однако вскоре я узнала, что Батур подготовил вольную для Гюлай и выделил некоторое количество денег на дорогу до Варны. ?Это хорошо,?— подумала я. —?Кто знает, как сложится жизнь Гюлай дальше, но она, хотя бы, попробует познать свое счастье с мужем, а не здесь, в этих стенах?. Гарему объявили, что бывшая фаворитка шехзаде была замечена с мужчиной и их обоих казнили в этот же день. Однако все пошло не так, как можно было догадываться, вместо ожидаемого затишья гарем разделился на две части: одна просто молчала, осмысливая произошедшее, а вторая устроила бунт. Сперва цели у бунтовщиц не было, они просто хотели пошуметь. Однако впоследствии образовалась некоторая группка обиженных жизнью наложниц, в которую вошла Айше, Зейнаб, некоторые бывшие фаворитки Батура и, из достаточно мирного протеста все перешло в настоящие беспорядки. Пока в гарем стекалась стража, евнухи не могли справляться с напором девушек и они, решив получить еще одну союзницу, оттеснив стражу, открыли покои Карасы, которая с радостью присоединилась к бунтовщицам. Недолго думая, недовольные пошли в сторону покоев Батура. Стража начала оттеснять девушек, началась давка и паника. Четыре наложницы, среди которых была, казалось бы, приличная Эсма, которая не должна была участвовать в таком беспределе, и Караса, для которой это было неудивительно, получили травмы, несовместимые с жизнью, и умерли. Амина и еще несколько девушек, которые, наоборот, помогали страже, тоже пострадали и вскоре скончались. Кто-то просто получил травмы, у Айше начался выкидыш и, понимая всю бесперспективность своего положения, наложница решила отравиться. Разбираясь с произошедшим, Батур принял, как мне казалось, наиболее верное решение: всех, кто был причастен к бунту, продали на невольничьем рынке. Я поддержала это решение сына: оставлять бунтовщиц во дворце было бы слишком страшно. Однако у этого бунта был и другой, более печальный итог. Среди всех фавориток сына, особенно, беременных, оставалась только одна девушка: Келбек. Остальные как быстро пришли, так быстро и ушли. Вздохнув, я сказала сама себе: —?В этих стенах нельзя быть ни в чем уверенным…