Глава 88. Верность традициям (1/1)

Однако я рано радовалась. По-видимому, вдохновившись тем, что именно она пойдет в покои Батура, Келбек устроила наиотвратнейшую сцену в гареме. Как мне оперативно донесли, эта наложница подошла к Эсме и Амине и сказала, что ради нее я была готова сделать исключение, а ради них я не посчитаю возможным даже пошевелить пальцем. Драка вспыхнула сама собой и я даже успела увидеть ее окончание. —?Да кем вы себя возомнили! —?возмутилась я. —?Правила, видать, созданы не для вас? Ничего страшного, скоро вы о них вспомните. Энгин-ага! —?позвала я. Взглянув на подошедшего евнуха, я сказала. —?Запрешь этих хатун в подвале. Что для одной это далеко не первое нарушение правил, что для вторых не первая драка. Я посмотрела на Келбек и сказала: —?Продолжишь так себя вести?— шехзаде больше никогда не увидишь. Чтобы не сбиваться с намеченной цели?— создать для Батура еще одну любимую фаворитку?— я отправила в покои сына первую пришедшую на ум наложницу. Однако она, по-видимому, оставила сына равнодушным. А на следующий день, узнав про случай в гареме, Батур подошел ко мне и спросил: —?Матушка, надолго ли наказана Келбек-хатун? —?Пока не исправится,?— обтекаемо ответила я. Я планировала, что Келбек пробудет в подвале несколько дней, если будет скандалить, может быть, даже неделю, но ради сына могла бы как-то скорректировать свое мнение. —?Матушка, как только вы распорядитесь отпустить Келбек из темницы, пожалуйста, не забудьте сразу же сказать об этом мне,?— сказал Батур. —?Говорю тебе об этом уже сейчас,?— подумав, ответила я. —?Келбек будет отпущена из темницы сегодня вечером. Так что завтра ее смогут подготовить, если ты этого хочешь. Батур, коротко поблагодарил меня и вышел в коридор. Как я позже узнала, сын сказал Энгину, что сразу же, как только Келбек будет выпущена из темницы, она должна будет появиться именно в его покоях, а не в гареме. А еще позже я узнала, что Батур сперва пожурил Келбек за то, что она снова меня довела, а потом они провели всю ночь вместе. И снова я была не совсем довольна ситуацией: то меня несколько раздражало то, что покои Батура с завидной регулярностью посещает Караса, теперь я не понимала, как это возможно: любимая наложница беременна, значит, нужно найти новую любимую наложницу и проводить уже с ней время. ?Хотя, так-то, ты вырос на мысли, что у султана далеко не одна женщина,?— подумала я. —?Сначала застал хасеки Хюррем, потом видел хасеки Гюльфем, между ними была Назенин-хатун и ее дочь Разие, до нее была Махидевран… Да и мать твоя, как ты сам видел, то была самой любимой женщиной Сулеймана, то попадала в опалу. Так откуда же тут взяться моногамии?? Решив, что все это уж точно не мое дело и пусть Батур спит с кем хочет, лишь бы в гареме был мир, а у Батура?— хотя бы один сын, я решила успокоиться. В конце концов, верность традициям была далеко не худшим вариантом. Батур не пил, не был замечен в жестокости, а тратить свои нервы из-за того, что сын не любит только одну женщину, я не планировала. Тем более, с высокой долей вероятности никто бы не пытался им управлять, как, например, Джихангиром или ранее Селимом. Я тоже не желала брать бразды правления в свои руки, оставляя это именно своему сыну. Больше совета или нескольких советов я решила на себя не брать. За всеми этим событиями я совершенно упустила из вида то, что Сулейман, похоже, тоже решил быть верным традициям и его нынешняя фаворитка?— Элиф, в прошлом?— Энрика,?— тоже беременна. И только в очередном письме я узнала, что падишах по уши влюблен в свою новую бабу, посвящает ей стихи, дарит подарки,?— в общем, ведет себя так же, как когда-то вел себя со мной. А я, будто Махидевран образца скольки-то летней давности, сейчас нахожусь в санджаке со своим дорогим и единственным сыном. ?Значит, весь гарем теперь живет надеждой, что после Элиф бабнику Сулейману захочется еще кого-нибудь новенького и этим еще кем-нибудь станет именно она, а не ее соперница,?— подумала я. —?Да уж, правду говорят: седина в бороду?— бес в ребро. Не о том ты, Сулейман, думаешь, надо не новых шехзаде строгать, а уже и о душе и о вечном подумать…? Однако я ничего изменить уже не могла. И этот возможный новый шехзаде, которого могли впоследствии объявить новым султаном, и, особенно, предполагаемая валиде-регент, могли стать наиболее серьезными соперниками моему Батуру, еще более опасными, нежели Баязет или Джихангир?— все зависело от хитрости, упертости и порядочности или непорядочности той самой наложницы.