Глава 75. В Стамбул (1/1)

Как бы не раздражала меня Келбек, но в ней было одна очень хорошая черта характера: она твердо стояла на своем. Пусть даже это была неправота, но эта наложница не меняла своего решения, даже если ей что-либо грозило. Решив, что все, возможно, не так плохо, как кажется на первый взгляд, я решила пока что не предпринимать никаких шагов. Ирмак же постепенно становилась действительно любимой фавориткой Батура. Она все чаще стала появляться в покоях сына и я с некоторым облегчением подумала: ?Так и внуки скоро появятся?. Мысль о том, что у тридцатичетырехлетней женщины могут быть внуки, меня смешила. Однако если бы у Батура появилась действительно любимая и ненавязчивая наложница, я бы только порадовалась. Все текло своим чередом. Из столицы мне пришло еще одно письмо от хасеки. Гюльфем писала, что шах Тахмасп, у которого укрылся шехзаде Баязет, согласился выдать его отцу за немалую сумму золотых, Сулейман собрал эти деньги, велел доставить шехзаде Баязета в столицу, где в очередной раз простил своего сына. По-видимому, казнить Баязета и помиловать Батура Сулейман посчитал несправедливым. Баязет получил самое последнее предупреждение и был отправлен в Амасью. По-видимому, Сулейман решил, что пока войско дойдет из Амасьи, если оно действительно куда-то пойдет, он успеет собрать свое войско, которое бы выступило навстречу людям Баязета. Батура же, наоборот, не стоило отпускать слишком далеко, чтобы он был на глазах Сулеймана. Сказать по правде, я надеялась, что за подобный финт ушами Баязет будет казнен. Однако Сулейман решил иначе, чем не мог меня не огорчить. У моего Батура до сих пор оставалось два соперника: Баязет и Джихангир. Примерно через два месяца моего отсутствия в Стамбуле мне пришло еще одно письмо. Гонец вручил мне его лично в руки и дождался, пока я прочту послание в его присутствии. От мысли, что Сулейман что-то решил мне написать, я была в полном шоке. ?Что тебе еще надо? —?подумала я. —?Что ты от меня хочешь? Рушишь мою спокойную жизнь…? Дрожащими руками я открыла тубус. ?Моя неразгаданная тайна, скучаю без тебя, будто птица без воли?,?— начала я чтение и подумала. —??Неужели ты по мне соскучился?? Следующие слова только подтверждали мою догадку: Сулейман писал, что скучает без меня, прощает меня за все и хочет видеть только рядом с собой и больше нигде. ?Да ты совсем в маразм впал! —?подумала я. —?То выгнал меня из дворца, то возвращаешь обратно, говоря, что простил. А за что, спрашивается, ты меня простил? Что я тебе плохого сделала?? Однако ничего изменить было нельзя. Я сказала Нине, что мы едем в Стамбул, попрощалась с сыном, взяла с него обещание, что он будет руководствоваться только своим умом и больше ничьим, и уже на следующий день отправилась в дорогу. Жизнь в Стамбуле, конечно, была более бурной, нежели в санджаке. Это касалось и гарема, и города. Но если в городе я все равно практически не бывала, то спокойствие в гареме мне было достаточно важно. Я с легкой тоской вспоминала даже Келбек, которая два раза испортила мне настроение, и с грустью вздохнула от того, что здесь, в Топкапы, мне явно завидуют. Встреча с Сулейманом прошла на удивление тепло. Не видя за собой никакой вины, я даже не думала извиняться, однако это явно было лишним. Сулейман был искренне рад меня видеть и я провела несколько вечеров в его покоях за разговорами и распроклятой игрой на арфе. ?У тебя целый гарем, ты имеешь полное право хоть каждый вечер вызывать к себе девушек-музыкантов, которые сочтут за счастье играть перед тобой,?— подумала я, вспоминая, как в Бурсе всего один раз захотела послушать музыку и посмотреть на танцы, а потом, минут через десять, мне это надоело и я из вежливости смотрела и слушала еще какое-то время, пока не отпустила девушек обратно в гарем. —?Да любая из рабынь будет просто счастлива засветиться перед тобой, пусть даже понимая, что никогда не попадет в твою постель!? Время для откровенного разговора с Гюльфем у меня появилось далеко не сразу. Однако едва только у меня появилось много свободного времени, я сразу же пошла в покои хасеки. —?Гюльфем,?— сказала я, выслушав, как рада хасеки меня видеть. —?Ты зачем спровоцировала этот бунт? Зачем втянула туда моего сына? —?Гизем,?— удивилась Гюльфем. —?Ты что такое говоришь? —?Ты отправляла деньги Махидевран,?— ответила я. —?Допустим, отправляла, и что с того? —?спросила Гюльфем. —?Махидевран дала твои деньги Батуру для того, чтобы он мог присоединиться к Баязету,?— сказала я. —?Так Махидевран же дала,?— ответила Гюльфем. —?Но ведь ты ей послала эти деньги! —?возмутилась я. —?Да, Гизем, я посылала деньги Махидевран,?— сказала Гюльфем. —?И буду посылать их дальше. Потому что пусть лучше они будут у Махидевран, нежели пылиться у нашего падишаха. А куда их тратит Махидевран, это уже не мое дело, Гизем. —?Я, Гюльфем, и с Ниной беседовала,?— ответила я. —?Просила подсчитать размер недостачи. Так вот, Гюльфем, далеко не все деньги уходили Махидевран. —?И ты считаешь, что я, рискуя своей жизнью, не могла оставлять хоть что-то себе? —?изумленно спросила Гюльфем. —?Могла, конечно,?— честно сказала я, однако в глубине души чувствовала, что что-то здесь не так. Мы поговорили с Гюльфем еще немало времени, после чего я вернулась в свои покои. Я хотела успокоиться, но не могла: мысль о золоте волновала мне снова и снова. ?А если нас с Ниной сделают крайними? —?подумала я. —?Что тогда делать? Как доказать свою невиновность?? Не сумев успокоиться, я так и уснула, буквально предчувствуя беду.