Глава 52. Совет хасеки (1/1)

Полдня я провела в полной апатии. Мне не хотелось есть, хотя еще в темнице я мечтала о плове или каком-нибудь мясном блюде, Нина безуспешно пыталась расшевелить меня разговорами. —?Отстань, Нина, меня все равно выгонят на хуй из дворца,?— выругалась я, когда служанка в очередной раз попыталась убедить меня съесть хотя бы яблочко. —?Все равно мне сейчас таких пиздюлей вставят, что мало не покажется. Султанской дочке по мордасам въебать… Скорее всего, Нина не поняла некоторые слова моей речи, приняв их за какие-то диалектизмы, но общий посыл был более чем понятен: госпожа переживает из-за своего неправильного поведения. —?Госпожа, все обойдется,?— попыталась меня утешить Нина. —?Все будет хорошо! —?Такое не прощают,?— ответила я. —?Для полного счастья мне надо было Сулейману морду набить, тогда бы точно веревку заслужила. —?Успокойтесь, госпожа моя, прошу вас,?— сказала Нина. —?Будем надеяться, что повелитель вас простит. Я ничего не ответила. До поздней ночи я просидела на тахте, смотря в одну точку, как вдруг дверь покоев отворилась и ко мне пришел Сулейман. Я тотчас соскочила со своего места, сперва поклонившись, а потом решив опуститься на колени. —?Довольно, вставай,?— резко ответил падишах. —?Достаточно. Я встала перед Сулейманом и опустила голову. —?Если бы я не привык к тебе, то тебя бы уже сейчас не было в этом дворце,?— сказал падишах. ?Привык? —?подумала я. —?Типа, любит, но не совсем?? —?Я готов простить тебя. В очередной раз. Я тебя постоянно наказываю, а потом прощаю. Но мое терпение тоже не вечное, как бы я ни любил тебя, в один прекрасный день я могу поступить, как того велят обычаи. ?Любит? —?с изумлением подумала я. —?Ты мне уже давно стал безразличен, а меня, значит, любит?? —?Завтра за тобой придут,?— сказал падишах. —?Оскорбления я не могу оставить безнаказанными. С этими словами Сулейман вышел. Я же растерянно посмотрела на Нину и будто спросила ее без слов, что может меня ждать. —?Госпожа, успокойтесь,?— сказала Нина. —?На все божья воля. Завтра вы будете прощены. ?Еще раз поставит к столбу?— могу и не пережить?,?— с ужасом подумала я. Всю ночь я провела практически без сна. От волнения я не могла заснуть, постоянно ворочалась с боку на бок и, ненадолго засыпая, снова просыпалась. С утра мне кусок не лез в горло. Я сидела, пыталась пить травяной чай, даже не притронулась к еде и ежесекундно поглядывала на дверь. —?Госпожа, попробуйте успокоиться,?— сказала Нина. —?Попробуйте не думать ни о чем. —?Я не могу,?— ответила я. —?Не могу, Нина, понимаешь? Пока все не закончится, я не смогу вздохнуть спокойно! Меня трясло еще сильнее, нежели в университете перед экзаменами, к которым я не была готова. Я неотрывно смотрела на дверь и надеялась, что все окончится как можно быстрее. ?Зато Михримах отпиздила?,?— подумала я и улыбнулась. Примерно через час дверь открылась и в мои покои пришел евнух. Едва увидев его, я соскочила со своего места. —?Пойдемте, госпожа,?— сказал он. Изо всех сил стараясь не выдавать свое волнение, я пошла вместе с евнухом. Мы прошли несколько поворотов коридора, вошли в какое-то помещение и я увидела фалаку. —?Госпожа, простите, это приказ повелителя,?— сказал евнух. Я растеряно посмотрела перед собой. Как бы мне не хотелось, чтобы все окончилось как можно быстрее, вот так лечь для очередного истязания я не была готова. —?За сколько золота ты готов сказать повелителю, что исполнил его указание в точности, но не исполнять его? —?спросила я. —?Прошу прощения, госпожа, я не могу рисковать,?— ответил евнух. —?Назови свою цену и я заплачу, если она будет разумной,?— сказала я. —?Простите, госпожа, не могу,?— в который раз ответил евнух. —?Это приказ повелителя. Если повелитель узнает, что я помог вам, он мне этого не простит. ?Хватит уже перепираться, не позорься?,?— подумала я и легла на пол. Мои ноги подвязали веревкой и приподняли. Больше всего я хотела, чтобы все окончилось как можно быстрее, однако мое мучение никак не заканчивалось. Наконец, мои ноги были опущены и отвязаны. Мне помогли подняться и под руки отвели обратно в покои. Кое-как добравшись до тахты, я упала на нее и, проклиная все на свете, сказала Нине: —?Что слышно на тему попытки убийства хасеки? —?Ничего, госпожа,?— ответила Нина. —?Вам принести чего-нибудь? —?Ничего не надо,?— отмахнулась я и пустилась в размышления. Путем сопоставления слов Сулеймана и фактов, я пришла к выводу, что этот старый хрен, как я его только что окрестила, меня то ли любит, то ли привык ко мне. Ведь действительно, я с ним периодически проводила время, поддерживала разговоры на любую интересующую его тему, с удовольствием играла в шахматы и без особого энтузиазма музицировала на арфе. Падишах явно не мог или не хотел спускать мне с рук нарушения правил и традиций, однако за прямое оскорбление любимейшей дочери не выгнал никуда. Кроме того, меня не отпускала мысль, что именно благодаря этой вскрытой теме с Михримах, пусть даже бездоказательно, расследование покушения на Гюльфем было свернуто, чтобы не прийти к тем выводам, которые бы не обрадовали падишаха. ?Значит, Михримах это и была,?— подумала я. —?Может быть, даже она велела некоторым свидетельницам оказаться поблизости, чтобы они и услышали эти слова. Вот же гадина! Хотела сразу избавиться и от меня, и от Гюльфем! Настоящая последовательница своей матери. От меня, как от убийцы Селима, а от Гюльфем?— просто в память о матери?. Ходить я могла только под руки, поэтому лишний раз не вставала с тахты. Этим же вечером меня решила навестить Гюльфем. —?Гизем,?— ошарашенно произнесла хасеки. —?То, о чем сплетничают в гареме?— это правда? —?Смотря о чем ты говоришь,?— ответила я. —?О том, что ты была в темнице за неуважение к падишаху и Михримах-султан,?— сказала Гюльфем. —?Слава Всевышнему, в гареме пока что не ходит другая сплетня,?— ответила я. —?О том, что произошло потом. Я жестом показала на перебинтованные ноги. —?Неужели? —?прошептала Гюльфем. —?А за что? За то же самое? —?Да, за то же самое,?— ответила я. —?Только чуть посерьезнее. За пощечину госпоже. —?Ты… Ударила Михримах-султан? —?шокированно спросила Гюльфем. —?Зачем? —?За все, что она сделала,?— ответила я. —?За твою фату и мое купание в Босфоре, за бунт в гареме, за сплетни, которые дошли до кадия, за попытку убить тебя и все свесить не меня. Я пересказала Гюльфем все то, что произошло не так давно: от допроса Рустемом до сегодняшних событий. —?Гизем… —?шокированно ответила Гюльфем. —?За такое… За такое казнят… —?Видать, не в этот раз,?— сказала я. —?Знаешь, Гюльфем, грешно такое говорить, но зажилась уже Михримах на этом свете. Не вправе я так говорить, но… Я бы повторила то, что сделала уже однажды. Вот только в этом случае Михримах и меня утянет за собой… Смерть дочери повелитель мне не простит. —?Гизем, да успокойся ты уже,?— ответила Гюльфем. —?Хотя бы на время. Хотя… Знаешь, наверное, благодаря тебе это расследование и было приостановлено. Меня тоже допрашивал Рустем, Дилару допрашивал. А потом раз?— и все допросы прекратились. И виновную так и не нашли. Видать, повелитель о чем-то подумал. Вернее, на кого-то. —?Лучше бы он не просто о чем-то подумал, а сослал кого-то куда-то,?— сказала я. —?Я вспоминаю все то, что было недавно?— голова кругом идет! Все эти выказывания неуважения, извинения, оскорбления, снова извинения… Неудивительно, что повелитель велел мне подняться, когда я в очередной раз извиняться начала. —?Гизем,?— задумчиво произнесла Гюльфем. —?Если позволишь, дам тебе один совет. От той, которая смогла подняться от матери умершего шехзаде к хасеки. Успокойся. Твое время еще придет. А пока что смиренный взгляд, максимальная покорность, попытка изобразить раскаяние, неземная благодарность повелителю за его милость. И все, никакая Дилара падишаху не будет нужна. Стихи посвящены тебе, в те дни, когда в покоях повелителя не хасеки, ему нужна только ты. Поверь мне, Гизем, на меня было за что серчать падишаху. Как бы ни был удивителен для меня совет Гюльфем, я решила принять его к сведению. Потому что я даже не могла подумать, что казнокрадка будет так быстро прощена после возвращения в Стамбул. ?Может быть, и вправду советы действенные???— подумала я.