Глава 46. Письмо Сулеймана (1/1)

Прошло около месяца моей ссылки. За это время я успела себя почувствовать полноценной валиде, разве что не в Стамбуле. Мое состояние наконец-то пришло в норму и уже ничего не напоминало мне о недавних событиях, кроме кошмаров. Чуть ли не каждый день мне снилось, как стража выводит нас во дворик, и я снова и снова переживала в глубине души те минуты позора. Иногда мне даже не хотелось ложиться спать, чтобы снова не видеть в кошмарах то, что произошло не так давно в Стамбуле. У меня получилось убедить Батура в том, что нам есть смысл съездить на море, это очень интересно. Поездка получилась длительная, на целый день. Мы сидели в палатке, слушали шум прибоя, а потом, не привлекая к себе внимания, я решила искупаться. В столь жаркий денек это было просто необходимым и, пусть море было не слишком теплое, я вдоволь насладилась этим купанием. ?Вот бы пожить здесь, пусть даже в палатке, а не возвращаться обратно в Бурсу?,?— с явным сожалением подумала я. После возвращения во дворец я долго не могла забыть этот чудесный день поездки и теперь именно он начал мне сниться по ночам. Да, эти сны были тоже болезненными?— я понимала, что поехать на море сейчас, в шестнадцатом веке, дело непростое, однако они хотя бы не так пугали меня, как сны о позоре в Стамбуле. В один из дней я сидела на балконе и любовалась горами. От скуки я решила попробовать вышивать гладью и, пусть мечтала вышить большое полотно с горами, решила для начала попробовать что-нибудь попроще. Перебрав в голове с десяток разных вариантов: от птичек до сакуры, я остановилась на каком-то достаточно простом цветочке. На моем полотне уже был нарисован эскиз: цветочек, который будет красным, и несколько лепесточков, которые будут зелеными. От мережки я решила отказаться: подобное я не видела у османов, техника была совершенно забыта, а наизусть я не помнила, как такое делать. Да и вообще, последний раз я вышивала в своей прошлой жизни в пять лет, причем совершенно безуспешно: цветочек, состоящий всего лишь из двух тонов: розового и зеленого, до сих пор оставался не вышитым. Конечно, я понимала, что подобное занятие не особенно популярно для той, кто вправе называться госпожой, однако, насколько я помнила, в сериале даже Хатидже, сестра султана, вышивала, значит, мне уж тем более можно этим заняться. —?Госпожа,?— прервала мои размышления Амина. —?К вам гонец из столицы. ?Да неужели!??— подумала я. Мой пульс, наверное, подскочил вдвое и я, отложив вышивку, быстро набросила на голову платок, вошла в комнату и села на тахту. После драки и ночи в подвале Амина стала практически тенью, предпочитавшей верно служить, не отсвечивать и мгновенно и точно выполнять все указания. Складывалась какая-то странная ситуация: Амина была фавориткой шехзаде, пусть и не самой любимой, жила не в ташлыке, а на этаже фавориток, однако прислуживала мне. Догадываясь, что это все потому, что я до сих пор не сказала, что Амину можно заменить на какую-нибудь другую девушку, я не спешила отдавать такое указание: чем дальше Амина была бы от остальных фавориток, тем меньше было вероятности очередной стычки. Становиться мегерой и снова отправлять кого-то на фалаку или в подвал я не хотела, однако понимала, что в своих действиях стоит быть последовательной. Кроме того, мне нравилось, как прислуживает Амина: быстро и четко. Тем временем, в мои покои вошел гонец. —?Госпожа,?— сказал он. —?Повелитель велел передать вам письмо и пособие за прошедший месяц и следующий. Кроме того, повелитель просил передать вам, что вам не велено покидать дворец шехзаде. В ином случае повелитель будет расценивать это как неуважение. —?Передай повелителю, что я поняла его слова,?— ответила я. Когда мужчина ушел, я с раздражением бросила на тахту платок и решила пересчитать деньги, которые мне были положены. Конечно, я не могла похвастаться тем, что хорошо разбиралась в ценах, однако этих денег хватало бы только на хлеб и рис. —?Да я лучше эти деньги на благотворительность отдам, больше толку будет! —?выругалась я и сказала Амине. —?Позови сюда Ясмин-калфу! Девушка тотчас скрылась в коридоре, а я открыла письмо от Сулеймана. ?Гизем, моя неразгаданная тайна. Твоя вина слишком велика, чтобы ты смела просить меня о милости. Длительное покаяние пойдет тебе только на пользу. Ты можешь помогать своему сыну поддерживать порядок в гареме. Напоминаю, что тебе не велено покидать дворец шехзаде Батура. Иначе я восприму это как неуважение?. —?Нашелся мне обиженка,?— прошептала я и бросила письмо в камин. Вскоре в покои пришла Ясмин. —?Подготовь мне карету, поедем в церковь,?— сказала я. Ясмин с изумлением выполнила мое указание. С нескрываемым раздражением на падишаха я пожертвовала на храм все присланные из столицы деньги, некоторое количество своих денег, а потом, на обратном пути, решила заехать к Гюльфем. —?Ну что, казнокрадка, тоже получила свои гроши? —?спросила я. —?Да,?— ответила Гюльфем. —?Так что нам здесь придется прожить еще минимум месяц. —?Судя по письму?— не месяц, дольше,?— сказала я, пересказав то, что мне написал Сулейман. —?А что тебе написал наш дорогой повелитель? —?То же самое,?— ответила Гюльфем. —?Мне велено смотреть на Махидевран и не допускать ее ошибок. Я провела с Гюльфем какое-то время, после чего снова вернулась во дворец Батура. Вспомнив то, как мы с Гюльфем затеяли обман в столице, я сказала Ясмин: —?Давай проверим учетные книги. Нужно убедиться, что с финансами все в порядке.