История третья (1/1)
Жюли Визон прекрасно понимала: кто другой на её месте радовался бы и вовсю пользовался ситуацией. Она, конечно, тоже пыталась. Спокойно закончила университет, объездила то с друзьями, то со своим молодым человеком чуть не полмира. Не вскидывалась по ночам, прислушиваясь, дышит ли мелкое существо в кроватке. Не ходила, как сестра, с огромными кругами под глазами и не переживала по пустякам. И могла спокойно терять голову ночами любви.И всё-таки грызло её, глодало. Конечно, они с Годжо уже согласились, и давно, что всегда могут принять в семью какое-нибудь осиротевшее дитя. Жюли часто бывала в приютах, это же часть её работы и образа жизни, и приглядывалась, осторожно, чтобы никому не внушить ложных надежд. Ждала сама не знала чего. И поговорить со своим парнем об этом тоже было сложно, не котёнка же хотят завести.Но всё-таки однажды она эту тему подняла:
– Знаешь, я просто боюсь идти туда с тобой вдвоём.– Почему?– Это будет нехорошо по отношению ко всем этим детям. Как будто мы уже кого-то выбираем, а остальные остаются. Я не знаю, готовы ли мы, я не знаю, когда мы будем готовы… и вообще в каком-то смысле всё это отдаёт невольничьим рынком.– Может, ещё мы никому не понравимся.– Да, очень может быть. Причём и к самым маленьким тоже относится.– К ним особенно.– В общем что, думаешь, надо подождать, пока желания всех троих не совпадут? А до того ходить и смотреть?– Думаю, стоит попробовать.…Она всегда была уверена, что вообще ничего не боится. Но сейчас боялась ужасно. А вдруг она кого-то разочарует. Всякое ведь может быть, и правда.
И сначала всё шло как всегда. Просто пришли волонтёры, просто помогают и играют.А потом на Жюли посмотрели из угла два глаза. Странных, белых. Ещё более странных на фоне коричневой кожи. Гладких, как лунные камни. Без зрачков. Но смотрели очень пристально, хотя… ведь по всему похоже было, что обладатель глаз ничего и не видит. Или… видит не как все.– Смотри, – Жюли обернулась к Годжо и заговорила очень тихо, хотя, наверно, мальчонка всё равно услышит, наверняка обострённый слух.– Ага, – он тоже шептал. Видимо, впечатлился.– Его, наверно, вообще никто не любит. Думают, что слишком много знает.– Наверно.– Несчастный мальчишка. Это не аутизм, хотя и похоже, это какая-то особая ?другая? восприимчивость.И они пошли расспрашивать. Мальчику было три, мать отказалась от него сразу как родила и на него глянула. Да, с такими глазами он и родился. Ничего не видит, абсолютно, но реагирует на свет – и на людей. На их эмоции, настроения. Говорит мало, но всегда в точку, исходя из того, что увидит. Его откровений многие пугаются. В общем, странная история. Даже среди ёкаев такое доселе не встречалось.– А зовут-то его как? – спросила Жюли.– У него нездешнее имя, хотя и для Японии необычное. Секай – значит мир. Как Вселенная.– Ух ты… А можно поближе познакомиться? – и тут же спохватилась, перевела взгляд на Годжо. А вдруг он против?Но он вроде тоже был только за.
Они подошли поближе к мальчику. Жюли присела на корточки и протянула руки. Мальчик почти дотронулся до них своими и чётко сказал:– Я вас ждал.– Ну тогда привет.– И тебе, – мальчик протянул руку уже Годжо, и тоже безошибочно. – Вы же меня возьмёте?Они переглянулись.– Ну вот, а ты говорила – выбирать.– Я сказала – трое должны сойтись в одной точке. Но да, я это сказала не сразу, а после того, как с тобой посоветовалась.* * *И началось оформление, не самое быстрое дело, а порой их и отговорить пытались. Но что уж теперь-то. Путь – он вот такой, он тебя сам находит, и лёгким он быть не обязан. Хотя бы весь ближний круг их понимал, каждый в меру своих возможностей.Жить собирались у Жюли, там всё и оборудовали для маленького подарка судьбы. Но пока, конечно, и у Годжо бывали, состояние переезда тоже имеет свойство затягиваться. Так оно, может, даже и удобнее.
В то утро они как раз и завтракали в маленьком домике, и вдруг Жюли как-то резко почувствовала, что не может съесть ни кусочка. Даже от запаха кофе замутило. Вроде бы и не с чего… Давление, наверно, упало. Только вот что-то долго на место не становилось.– Ребят, извините, не буду я есть.– Всё в порядке? – обернулись к ней оба.– Да, думаю, пройдёт. Может, яблоко бы сгрызла, чтоб кислое аж вырви глаз.– Сейчас что-нибудь найдём.Годжо и правда скоро вернулся с яблоками, и Жюли было решительно всё равно, в чьём саду он их нарвал. Вгрызлась в кислющую мякоть, как в последнюю надежду, впитывая каждую каплю сока. И даже удивляться было некогда. Ну вот захотелось, затребовал организм чего-то, бывает. Главное, тошнить перестало. Даже аппетит снова зашевелился.– Ребят, а булки с кремом остались?– Должны быть.И сначала она сделала, а потом поняла, что именно. Намазала сладкое тесто горчицей.Годжо удивлённо сморгнул:– Я чего-то не знаю о твоих вкусах или…– Ну, я никогда так не пробовала, даже в голову не приходило, но вкусно.– Вот знаешь, по слухам это обычно значит одно.– Необязательно, друг мой, – мягко вклинился Хаккай, – может быть просто гормональный сбой или анемия.– Да так и есть, – вздохнула Жюли, – всё остальное в нашем с тобой случае невозможно. И если бы я стала искать обходной путь… ты бы об этом знал.– Я знаю.Оба с надеждой воззрились на Хаккая, он-то поймёт раньше, чем девушка дойдёт до поликлиники или хотя бы до аптеки.– Думаешь, это лучше? Если просто сбой в организме? – он только улыбнулся. – Садись-ка поудобнее…– Не лучше, но хотя бы реально, – а расслабиться оказалось легко, как и всегда с ним. И она только вздрогнула, когда Хаккай закончил, обследуя, водить руками вдоль её тела и сказал:– Я не знаю, как, но, кажется, вас можно поздравить.– Офигеть! – это Жюли. – Мы в разгаре усыновления, и тут вот такое!– Но разве ж это плохо! – это Годжо.– Это очень хорошо, если ты рад, что теперь нас будет целых четверо!– Ну уж как-нибудь справимся.И Жюли, и Хаккай догадывались, что Годжо, конечно, страшно от такой разом свалившейся ответственности. Но с детьми он всегда ладил. Так что и правда – справятся.– Должны, – заверила полукровку его подруга. – Раз уж невозможное возможно, до сих пор так считал ровно один человек из тех, кого я знаю, но у него в принципе мифическое мышление. Ладно, не будем гадать и просто порадуемся. Так, меня подмывает позвонить или сестре, или, так сказать, мачехе, но я пока вообще никому говорить не хочу, страшно. И дебильных вопросов не оберёшься…– Это уж как захочешь.* * *– Полин, а как бы ты назвала ребёнка? – Кэт спросила и потом только подумала, что, наверно, это не очень тактично. Но новая подруга только грустно улыбнулась:– Если мальчик был бы – то не знаю. А если девочка – то Стеша. Стефания.– Тогда, может, и мальчик был бы Стефан?– Ну или Степан, да, наверно.– Кстати, есть шанс, что так и будет, отца Жюли звали Этьен, это одно и то же имя, и дочка папу обожала. Хотя, между нами, по крови он ей отцом не был, но это уже детали. Чужие семейные тайны.