Часть 1 (1/1)
...Резвые колеса,Прочные постройки,Новые декреты,Братские могилы...*** Леголас натягивает тетиву, и она привычным давлением, по-родному впивается в кончики пальцев. Оперение мягко касается правой ладони, а другая — крепко обхватывает древко лука, чувствуя знакомые эльфийские узоры. Он прикрывает глаза и, почти не целясь, выпускает стрелу. Под закрытыми веками видит, как она разрезает потоки горячего воздуха, свет белого камня и, наконец, пронзает сладкое яблоко, высоко-высоко летящее в небе. Яблоко разлетается сочными брызгами, отсвечивая лучи солнца и, прошпиленное, падает на землю. — Это последнее! — кричит добрый друг Гимли, сын Глоина. — Больше не осталось. Леголас неторопливо опускает лук и подходит ближе, присаживаясь рядом с гномом на лавку.
Свет белых стен Гондора, зацикливаясь во внутреннем дворике, слепит эльфийский взор, и он вновь прикрывает глаза. Ни дуновения ветра, ни шелеста листвы, ни упругой вязкой земли под ногами — лишь гондорский белый камень. — Слишком просто для тебя, не так ли, эльф? Леголас капельку самодовольно ему улыбается, но не отвечает. Яблоки стрелять — не орков. Неделя прошла с коронации Арагорна, отзвучали прощальные песни, оплаканы были все друзья и союзники, погибшие в бою, и даже смрад сожженных орочьих тел почти выветрился, уносимый редкими ветрами далеко-далеко на восток. Воссоединенному Королевству, как и его королю, теперь предстоял долгий, извилистый и тернистый пусть к возрождению былого величия. ?Отправляйся на запад, в Дунадайн, найди сына Араторна. На пустошах его зовут Следопытом, но ты должен будешь узнать его настоящее имя. Возможно, он станет великим человеком...? И он стал, думалось Леголасу, вспоминавшему слова, впервые поведавшие ему о великом короле смертных. Рядом сидящий гном с шумом выпускает едкий дым табака, и Леголас диву дается, как можно поджаривать себя изнутри, когда и снаружи пекло, будто над костром варишься. — Отчего так тяжек твой вздох, мой друг? — спрашивает эльф у него. — Что тебя печалит? — Бездействие, — коротко отвечает тот и вновь закуривает. — Будто я жду чего-то, а чего — непонятно, зря трачу время. Вам, бессмертным, это, верно, мало знакомо. Леголас крепко стискивает его плечо, сквозь рубаху покрытое жарким потом полудня, и поднимается. Чуткий слух улавливает направляющийся к ним стук чьих-то шагов на верхней галерее.
— За твоими землями есть, кому приглядеть, Гимли, а наш враг все еще многочисленен, хоть и повержен. Королю в любой момент может понадобиться помощь верных друзей. Гимли добродушно смеется, все еще не привыкший называть Странника Королем, но затягивается табаком из трубки уже с большим наслаждением, отпуская печаль и волнения вместе с дымом. — Хотел бы я однажды навестить наших друзей-полуросликов в этом их Шире... — говорит Гимли. — Ты помнишь, эльф, о, как они описыватли красоты этого места и еду, что там водится? Ответить Леголас не успевает, лишь на миг окунаясь в воспоминания о маленьком спасителе Средиземья и его друзьях, как прерывают его шаги, оказавшиеся уже за углом. Из-за стены, кланяясь, выходит мальчишка в одеждах пажа — совсем еще юный и тощий настолько, что туника болтается на нем бесформенной тряпкой. — Милорды, — опускает он взгляд. — Король приглашает вас в малую залу на Совет. — На Совет... — задумчиво тянет гном, он гасит трубку и, убирая ее в карман, понимается. — Тогда веди, раз Король приглашает.
Они следую высокими крутыми и широкими длинными лестницами, открытыми колонадами и величественными коридорами Белого замка, лишь внутри спасаясь от жары полуденного летнего солнца. У дверей малой залы мальчишка просит обождать и входит внутрь, и прежде чем дверь приветственно распахивается, Леголас и Гимли перекидываются взглядами. ?Король... Я видел, как он во сне всего и пару недель назад рукой в лошадиное дерьмо вляпался?, — говорит взгляд Гимли. А Леголас лишь просит его не паясничать. Ведь корона на голове — титул и ответственность. Человек не меняется. Впрочем короны на голове Арагорна не оказывается. Он приветствует вошедших короткими медвежьими объятиями и жестом приглашает присесть за стол переговоров. Леголас уважительным кивком здоровается с Владыкой Элрондом и принцессой Арвин, касается руки Гэндальфа; Гимли, пожимая руку Фарамира, презрительно кривится эльфам, не понимая, что этим-то тут понадобилось. Когда все уже расселись по местам, а пажи наполнили бокалы прохладной лимонной водой, Гэндальф взял слово. — Наши опасения подтвердились, — сказал он. — В лесах за Морем Рун полчища орков — голодных и озлобленных. — Волшебник указывает пальцем на карту и ведем им, указывая направления. — Они разрознены, без командиров и предводителей, но уже сбиваются в стаи. И боюсь, что им есть куда пойти: Железное нагорье на севере или через горы Мордора к Южному Гондору. — Юг совсем не укреплен, — говорит Фарамир, качая головой, — да и... нет у нас воинов, чтобы защитить его. Не после всех потерь. Арагорн хмурится. — Почему, ты думаешь, они не двинутся на запад, В Лихолесье? — Чтобы добраться до Лихолесья им придется пересечь Рованион — Дикие земли. Там нет ничего, да и к тому же... Гэндальф замолкает, поглаживая бороду, и Леголас продолжает за него: — Окраины Лихолесья кишат гигантскими пауками Шелоб. Даже когда власть Саурона была ослаблена, гадкие твари никуда не уходили. Лесные эльфы многие тысячелетия ведут с ними войну. — Ты полагаешь, орки туда не сунутся? — задумчиво спрашивает Арагорн. — Если и сунутся, дойдут не многие. — Митрандир, — обращается к Гэндальфу Арвен, сидящая по левую руку от Арагорна, — птицы Северных пустошей приходят ко мне во снах — не добрый знак. — Боюсь, что так, принцесса, — почтенно кланяется старый маг, поднимаясь с места и отходя к высоким окнам. — Боюсь, что так... Орки разрознены, но надолго ли это?.. Как много у нас времени? Несколько минут все молчали, думая каждый о своем и тяжело вздыхая, устав от, казалось бы, бесконечной войны. Арагорн прервал тишину: — Соберем армию, пошлем гонцов — призовем сплотиться для последней битвы с Врагом. Владыка Элронд, Ривенделл поможет нам? Эльф нахмурил брови и величественно сложил руки на груди. — Сила кольца Вилье, скрывавшая Ривенделл от посторонних глаз, пропала с уничтожением Единого кольца, Арагорн. Многие из моего народа приняли решение уплыть за Великое море в поисках нового дома. — Отец, — воскликнула Арвен, — но и многие вернутся, стоит им узнать, что в Средиземье вновь безопасно. — Быть может, — согласился Владыка, — а быть может, и нет. Внезапно со своего места вскочил Гимли, привлекая внимание, и указал на север карты. — Не нужно долго думать, мои друзья, призовем гномов Железного нагорья — они славные воины! — Гномы могут укрыться в своих пещерах на долгие годы, все их города и даже деревни спрятаны глубоко в горах и хорошо укреплены, — сказал Фарамир. — Ты назвал гномов трусами?! — мгновенно взвился Гимли, и Леголас, успевший придержать его за руку, с силой усадил гнома на место. — Успокойся, Гимли, — сказал Арагорн, кладя ладонь на его плечо. — Никто не оскорбляет гномий народ, но Фарамир прав — жителям Железного нагорья просто нет смысла ввязываться в эту битву. — Но... — Достаточно! — прервал всех громкий голос Гэндальфа. — Железное нагорье, Лихолесье, Лориэн и Гондор — в опасности все земли, и никому не укрыться, надеясь, что с орками расправятся другие! — Мы пошлем воронов, — сказал Арагорн. — Гэндальф прав — пусть многие не пришли к нам на помощь в битве за Гондор, но сейчас, когда основная угроза миновала, мы должны защитить наши земли. И они еще долго обсуждали, ссорясь и тут же мирясь, как то бывает среди друзей. Составляли письма для королей и наместников, призывая между строк к совести и защите дома. Уже поздним вечером, когда важных вопросов оставалось все так же много, а разум едва справлялся с речью и мыслями, было принято решение на сегодня закончить, и все начали потихоньку расходиться в свои покои. — Леголас, — окликнул Гэндальф, — на пару слов, друг мой. Леголас хлопает по плечу Гимли, и тот уходит на ужин не дожидаясь эльфа, и подходит к Волшебнику, все так же неподвижно стоящему у окна и вглядывающемуся в сумерки уходящего дня. Когда малая зала пустеет, у широких подоконников осталось трое высоких фигур. Арагорн устало вздохнул: — Что такого ты не мог сказать при всех, Гэндальф? — А то, мой дорогой Арагорн, что как бы яро мы тут не спорили, закончится все одним. — О чем ты говоришь, Митрандир? — спросил Леголас, понижая голос и ступая ближе, будто кто-то мог их подслушать. — Будем смотреть правде в глаза, гномы согласятся присоединиться, только если говорить будет один из них, и я собираюсь поручить это нашему другу Гимли, но сейчас... боюсь, мы должны просить помощи у Короля Лесных эльфов. — Это тщетно! — воскликнул Леголас. — Он не согласится, а предложить нечего. — Не все в этом мире так безнадежно, — сказал волшебник и улыбнулся. Его эльфийский был почти так же идеален, как у самих эльфов, вот только произносимые слова шли вразрез с их мыслями. — Я многое слышал о Короле Лихолесья, — глядя в окно произнес Арагорн. Солнце давно спрятало свои лучи за малую гряду Мглистых гор, и теперь лишь звезды освещали Гондор, подмигивая холодным светом. Совсем скоро праздник Врат Лета — летнее солнцестояние — самый длинный день, а после — ночь гуляний, ночь эльфийских песен и танцев у костра, сладкого вина и терпкого эля, купаний в водах Великой реки Андуин. Эльфийская вечная память предательски подкидывает воспоминания о празднике в Лихолесье, когда Владыка спускался к подданным и всю ночь был рядом со своим народом. Рядом со своим Лесом.
Как долго Леголас пытался забыть это... — Полагаю, не самое хорошее, — прохладно говорит он Арагорну. — Лишь только то, что он так же скверен характером, как и красив, а красив, словно все звезды на ночном небосводе, — засмеялся Арагорн, дружеским жестом сжимая плечо Леголаса. Гэндальф весело усмехнулся его словам, но заметив возмущенный взгляд эльфа скрыл улыбку в бороде и наигранно строго посмотрел на Арагорна. — Владыка Трандуил очень мудр, и нет ничего, что он любил бы больше своего народа, — проговорил старец и призадумался. — Быть может, только своего сына. ?...Твоя мать любила тебя, Леголас, как люблю и я. Больше всего на свете, больше жизни...? Эльфийский принц прикрывает глаза и, коротко поклонившись Королю и Волшебнику, выходит прочь. — Скажете об этом гному и рискуете не проснуться утром, — бросает он на последок, хлопая дверью уже под неприкрытый смех. Гэндальф оборачивается к Арагорну и тоже почтительно кланяется. — Не печалься, мой добрый друг, каждый из нас уже начал тот единственный путь, что был предназначен судьбой. Ступай отдыхать, вскоре нас вновь ждет долгая дорога. Волшебник взмахивает белым плащем и покидает залу, оставляя Королю лишь задумчивую тишину ночи и мыли, что не позволят сомкнуть глаз в ночи.***