Глава седьмая, в которой Лань Хуань получает прозвище (1/1)

Что Лань Хуань узнал в первый же полноценный день пребывания в крепости, так это что искать порядок здесь бесполезно. Когда проснулся?— тогда и утро. Чем занялся?— тем и занят, пока не надоест. Это было непривычно, так странно и непонятно, что на мгновение в душе поселилось смутное желание вернуться домой, к чёткому порядку, привычному расписанию и знакомым обязанностям. Сейчас от прежней жизни у него остались только сяо и старая соломенная шляпа, висевшая некогда у самой входной двери. Взяв в руки ЛеБин, мужчина покрутил её между всё такими же тонкими, пусть и непривычно морщинистыми, посеревшими, пальцами и поднёс к губам, закрывая глаза. Он знает, как это делается?— надо просто вложить чувства в музыку, и станет легче, отпустят все сомнения. Инструмент развеивает тишину и позволяет на секунду ощутить себя в прежнем теле, в родном доме, среди запаха сандала, хвои и морозной свежести, в полной тишине и ненавязчивом, привычном, но отчего-то таком болезненном одиночестве. Лань Хуань чувствует, как больно кольнуло в районе рёбер, но продолжает играть. Однако вскоре всё же лёгкие напоминают о себе снова, неприятно сжимаются, и СиЧень резко отрывает инструмент от губ, срываясь на старческий, надрывный кашель. Тянуть длинные ноты, думает он, оказалось тяжелее, чем раньше.?Когда он заканчивал вытягивать ноту и вот-вот собирался прерваться на вздох, внутри всё словно заполнил зыбучий горячий песок. Мужчина судорожно хватается за всё, что попадается под руки, с грохотом заваливается на бок и чувствует, как внутри что-то бурлит и пульсирует. Больно, противно. Где-то в районе солнечного сплетения всё пылало и отдавалось непонятными резкими толчками, словно сердце переместилось ниже и отчаянно пыталось пробить в нём дыру. ?Старец? сжался, крепко обхватывая торс руками, будто это могло унять боль. В уголках глаз сразу же выступили слёзы, и даже когда первый приступ закончился, Лань Хуань не рискует снова взять сяо, откатившуюся к стене, или же просто распрямить спину. В районе груди до сих пор зудело и болело, было отвратительно плохо, к горлу подступала тошнота. ?Неужели вот она?— старость? Какой кошмар!??— думает он, пытаясь втянуть воздух, на что лёгкие отзываются лишь новой волной кашля и боли. Даже в болезненном состоянии он понимал, что пять утра?— это рано, что по такому режиму живёт лишь его семья, что никто, должно быть, его не услышит и не придёт на помощь… И поэтому несказанно удивился, услышав за дверью торопливые маленькие, но уже тяжёлые, шаги, а следом увидев на пороге обеспокоенного А-Сана. Тот вмиг подскочил к ещё покашливающему мужчине, приложил ладошку к его лбу и быстро-быстро затараторил:—?Дедуля Лань, ты в порядке? Что случилось? Ты так громко кашлял! Я могу помочь? Надо позвать брата? Точно! Да-гэ тебе поможет! Лань Хуань не уверен, ответил ли, помнит лишь громкий детский крик, тихий рык над ухом и тепло, окутавшее с ног до головы.*** МинЦзюэ просыпается от дикого вопля младшего брата. Тело реагирует рефлекторно: мужчина поднимается с постели в считанные секунды, сабля разрезает звоном металла воздух, послушно ложась в ладонь, а дверь выбивается с ноги. В таком состоянии он был готов сразу же вступить в бой, разрубить напополам тяжёлым оружием любого противника, но… опасности просто не было. Когда он оказывается в коридоре?— там пусто, из зала не слышны звуки боя, не рычит Биси… Но заклинатель на спешит опускать Бася, нервно сжимая рукоять лишь сильнее. Крики доносились из комнаты гостя крепости; когда МинЦзюэ оказался на порог, ясно увидел причину: А-Сан напуган, пытаясь привести в чувства ?старика?, отчего-то особенно бледного. Хозяин крепости оказывается подле нового знакомого моментально, садится на колени и берёт за руку, сосредоточенно нащупывая на тонком запястье венку, слушает медленный пульс, проверяет меридианы… И понимает, что отчего-то золотое ядро СиЧеня снова совершенно опустошено. Из глотки сам по себе вырывается утробный, недовольный рык, от которого ХуайСан пятится, вжимаясь в стенку.—?Как давно ты его нашёл? —?спрашивает мужчина, крепче перехватывая чужую ладонь, устраивая вторую руку на спине некогда молодого мужчины, притягивая его ближе к себе и внимательно следя за пульсирующими каналами, по которым не так давно текла жизненная энергия. Его глаза сияют янтарным, звериным огнём, а золотистая энергия начинает волнами расходиться по всему телу гостя, отчего тот стал подрагивать, жмуриться.—?Т-только ч-что,?— сбивчиво отвечает младший брат, чувствуя себя виноватым. Не знает почему, просто чувствует, что сделал что-то не так, что мог помочь ещё чем-то. Но не помог. Поэтому мальчик решает хотя бы рассказать брату всё, что знает:?— Он… Рано проснулся, играл на сяо. Это было красиво! Я заслушался,?пришёл в себя уже у его комнаты,?— ребёнок осёкся, опустив взгляд и заметив музыкальный инструмент, поднял его, нервно сжимая в маленьких ладошках. Показалось, что сяо отчего-то сияет, переливается,?— Потом я услышал как дедуля кашляет, задыхается, прибежал к нему… Увидел, что дело плохо и… Я не знал, что делать! Мне было страшно! Я просто закричал, стал звать тебя…—?Успокойся,?— командует Не МинЦзюэ, смотря, как лежащий на его руках мужчина медленно преображается: кожа уже не такая бледная, не серая, как у мертвеца, а светло-бежевая, медленно разглаживаются морщинки. СиЧень был красив, и этого не могла испортить и преждевременная старость. Мужчина на минуту увлёкся, всматриваясь, как белые пряди длинных волос местами снова наливаются чернотой самой густой туши. Жаль, что вернуть былые силы новому знакомому так просто, один раз поделившись своими, было нельзя. —?Я рядом,?— уверяет он брата, но говорит, не отрывая взгляда от гостя,?— Так что не бойся. Это всё?—?Всё,?— смущённо признаёт ХуайСан, теребя в руках ЛеБин. —?Да-гэ, с ним всё будет хорошо?.. МинЦзюэ тихо, недовольно фыркает, поднимая ?старца? на руки, чтобы переложить его на кровать и заботливо укрыть лёгким, но тёплым одеялом. Он думает. Дать прямой ответ сложно?— как бы хозяин крепости ни хотел помочь ему, он не знал, как скоро СиЧень сможет восстановиться полностью, чтобы не нуждаться в постоянной поддержке. В их прошлую встречу Лань Хуань буквально лучился внутренней силой, и МинЦзюэ мог бы поклясться, что из него вышел бы превосходный заклинатель. В сердце что-то болезненно сжалось, и мужчина постарался прийти в себя, отведя взгляд от истощённого не по годам тела. Он Ощущал неприятное чувство вины за то, что бросил в тот вечер нового знакомого одного сразу после того, как на них напали сян хуо. Должен был догадаться, должен был предупредить, что любой, кто попадётся им на глаза, рискует стать целью хозяина нечисти, что стоит затаиться, ни с кем не ссориться, не грубить, не лезть… Старший Не с чувством даёт себе по лбу: разве мог этот святоша, всю сознательную жизнь следовавший трём тысячам тупых правил, кому-то нагрубить? ?Эти правила призваны воспитать человечность и благородство в учениках. Они необходимы!??— звучит в голове плавный, спокойный голос СиЧеня, и от этого МинЦзюэ хочется биться головой уже об стенку. Этот молодой человек просто-напросто нарвался на самого бессовестного и самовлюблённого чернокнижника. Ему не повезло. Сюэ Ян плевал на то, как и кто с ним разговаривает, на то, заслужил человек это проклятие и имеет ли он какое-то отношение к заклинательскому миру?— он всегда творил невообразимые, мерзкие вещи просто так, словно конфетку отбирал у ребёнка. Впрочем, хозяин крепости не отрицал, что преступник и правда отнимал сладости у детей?— напротив, явственно видел перед глазами картину его мерзкой и самодовольной улыбочки в подобные моменты.—?СиЧень поправится,?— коротко кивает мужчина, прерывая цепочку беспорядочных мыслей и эмоций, от которых хотелось рычать и выть одновременно, и напоследок аккуратно заправляет выбившуюся белоснежную прядь за ухо новому знакомому. —?Дай мне флейту. Мальчик недовольно бубнит под нос, что это не обычная флейта, а сяо, но протягивает её в руки старшему брату. МинЦзюэ вертит тонкий, изящный инструмент, рассматривает. И чем больше смотрит, тем яснее ему, что ХуайСан был прав?— это не простая флейта: в гладком, как нефрит, лакированном дереве просматривались отчётливые светлые линии, насыщенные духовной энергией. Кусочки пазла сложились в общую картину. МинЦзюэ смотрит на спящего гостя и решает, что сяо он вернёт ему позже, когда убедится, что мужчина восстановился. А пока…—?Знаешь её имя? —?спрашивает он брата, но видит лишь удивлённый взгляд, тяжело выдыхает, рассматривая древко на предмет зарубок. Иероглифы находятся на небольшом плоском украшении с кисточкой. —??Разбивающая льды?*,?— задумчиво тянет мужчина, тяжело выдыхая. Взгляд зацепился за брата, восхищённо рассказывавшего, как он заслушался игрой СиЧеня, а вчера самозабвенно болтавшего с ним едва ли не целый день. Следом в голове всплывают воспоминания о том, как он сам расслабился в обществе молодого человека, впервые за долгое время не чувствуя ярости и тревоги,?— Ему подходит.—?Можно я останусь с дедулей? —?В ореховых глазах что-то неуловимо молит о прощении, ХуайСан смотрит на брата так, словно вот-вот заплачет. МинЦзюэ опускает на тёмную макушку ладонь, ероша короткие волосы, тяжело выдыхает и запускает пятерню в свои, растрёпанные, незаплетённые пряди. Голова внезапно начинает болеть, а тело ломит, напоминая про резкий подъём. Мысли в голове становятся неповоротливее.—?Давай для начала приведём себя в порядок и поедим,?— Видя, как мальчик радостно кивает, мужчина не мог не улыбнуться. Всё же, сейчас это лишним не будет. Однако, кое о чём забывать было нельзя: А-Сан провинился, последние несколько дней только и делая, что балду пиная. Поэтому старший брат спешит добавить:?— После завтрака займёмся фехтованием. А потом пойдём к СиЧеню.—?А если он проснётся раньше?! —?Подрывается мальчик, судорожно бегая глазами по комнате, пока МинЦзюэ настойчиво подталкивал его в спину, наклоняясь вперёд из-за высокого роста.—?Не проснётся,?— хмыкнул старший Не, видя, как у брата опускаются плечи и лицо вытягивается в страдальческой гримасе. —?Он снова потратил все силы,?— И, предрекая следующий вопрос, сказал, как саблей ударил,?— А вот я ни капли не устал. От той малости, что я передал ему, моё золотое ядро не опустеет. А-Сан взвыл, шмыгнул носом, но подчинился, выходя из комнаты вместе со старшим братом. Отговорки кончились.*** Когда СиЧень приходит в себя, первое, что он слышит?— это тихий детский голос. Тело было тяжёлым и слегка покалывало, но внутри разливалось сладкой негой непонятное тепло. Оно было отчего-то привычным, родным, и сопротивляться тому, как это чувство медленно расползается по телу, не хотелось. Пока не поднимаясь с кровати, Лань Хуань повернул голову вбок, пытаясь сконцентрироваться на картинке. ХуайСан, чуть прикусив кончик языка, старательно приподнимался на цыпочки, заплетая старшему брату маленькую косичку на виске. Пыльными ботинками ребёнок топтался по небольшому кофейному столику и всё равно не вполне дотягивался до макушки сидящего в позе лотоса хозяина крепости. Получалось немного криво, но совершенно точно очаровательно.

?Старик? припоминает, что в их первую встречу у МинЦзюэ тоже были косы по бокам от высокого хвоста, и задаётся вопросом?— младший брат плетёт ему их каждый день? или он сам это делает, а сейчас просто позволил А-Сану чем-то занять руки? СиЧень приподнимается на локтях, старясь не кряхтеть, как глубокий старец, коим он так или иначе всё равно являлся, но на него всё же обращают внимание.—?Дедуля Лань! —?воскликнул мальчик, забывая напрочь про своё занятие, бежит к нему, залезает (в ботинках! —?отмечает Лань Хуань) на кровать и крепко-крепко обнимает. От него пахнет потом, сажей и тушью. Мужчина хмурится пару секунд, но не отстраняется. Вскоре объятия ослабевают, и А-Сан улыбается так широко, что не ответить тем же невозможно. —?Мы с да-гэ за тебя волновались! Словно в подтверждение его слов, МинЦзюэ приоткрыл глаза и поднялся с пола, небрежно кинув накидку на стул, отчего та в итоге сползла на пол с глухим стуком (это Лань Хуань тоже замечает, но пока ещё молчит), подходит ближе, садится на одно колено прямо напротив гостя, берёт его за руку и пробегает пальцами вдоль запястья. Следит внимательно, чуть хмурясь, и под этим взглядом СиЧеню не по себе. Когда старший брат убирает руки, грозно опуская взгляд, явно думая о чём-то, ?старик? хочет только одного?— укутаться в одеяло.—?Ты будешь в порядке,?— говорит мужчина, тяжело выдыхая. —?Но не делай глупостей. Не используй силы, не колдуй.—?Я не умею колдовать,?— мягко подмечает некогда молодой человек и тактично кашляет. Ещё одна вещь, которую он подметил совершенно внезапно, бросалась в глаза сильнее, чем все прочие: МинЦзюэ не носил майку под рубашкой. По краям треугольного выреза у горла не был завязан ни один шнурок, открывая вид на мощные ключицы и загорелую, мускулистую грудь. СиЧень ещё раз кашлянул в кулак и отвёл взгляд. Хозяин крепости решает, что гость простыл, и спешит закрыть окно.—?Ты же играл на ЛеБин утром,?— как ножом отрезает МинЦзюэ,?— А-Сан слышал. Сказал, что проснулся и, как завороженный, пошёл к твоей комнате. Пришёл в себя, когда музыка прекратилась. Что это было? —?СиЧень хмурится, пытается понять, о чём говорит новый знакомый. Тот, видя замешательство на лице гостя, решает пояснить:?— Тебя не учили, как заклинателя, понимаю, но у тебя был большой запас духовных сил,?— Было очевидно, что МинЦзюэ старается подобрать правильные, понятные слова. —?Предмет, с которым ты проводил много времени, отчасти поглотил их. Это называется духовным оружием.—?Да! —?подхватывает ХуайСан, улыбаясь от уха до уха. —?У братика это Бася, его сабля! Лань Хуань кивнул, вспоминая, как в их первую встречу холодная сталь подчинилась хозяину, в полёте разрубая чернильную кляксу. МинЦзюэ кивнул и посмотрел на стоящую у стены Бася?— та мелко задрожала и, сделав круг в воздухе, подлетела к заклинателю. Широкая ладонь заняла своё место на крепкой, массивной рукояти, мгновенно останавливая стремительный полёт. Наблюдая за этим, СиЧень не мог не восхититься мощью представшего перед ним зрелища. МинЦзюэ весь был словно скала, сильный и непоколебимый. В отличии от самого Лань Хуаня или Не ХуайСана. СиЧень не сомневался, что мальчик предпочтёт сабле менее грозное, скорее даже изящное, оружие, если у него будет выбор, а сам он, оказывается, связан с сяо… Тут же в голову приходит мысль о том, что он не видит свою флейту. Он без особой спешки оглядывает комнату и находит свой инструмент в кармане отброшенной МинЦзюэ накидки. Чтобы сдержать не то возмущение, не то изумление, он глубоко вдыхает холодный воздух, потом выдыхает. И смотрит на хозяина крепости так прямо и откровенно, что тот приподнимает бровь.—?Что? —?спрашивает мужчина, возвращая Бася в ножны и поднимая упавшую кофту. Достав ЛеБин из кармана, он на секунду задумался и отложил её на тот самый столик, на котором не так давно стоял маленький мальчик. В ботинках. —?Я не советую тебе трогать её. Пока что. Если хочешь, могу купить тебе новую, безымянную и бесполезную. Лань Хуань тяжело выдыхает и кивает сам себе, стараясь успокоить нервы. За его спиной на кровати радостно прыгает А-Сан, милый мальчик, радующийся, что с ?дедулей Ланем всё в порядке?, перед ним стоит его спаситель, помощник и хозяин крепости, одним своим внешним видом и манерой общения нарушающий половину правил, и СиЧеню… Тепло, но неуютно. С одной стороны, он счастлив, что есть те, кто готов о нём заботиться. С другой же?— ему непривычно, что они ведут себя… так? А как, собственно, так? По-домашнему? По-хозяйски? Это их дом. ?Неприлично?,?— проскальзывает в голове мысль и СиЧень тяжело выдыхает. В ?Облачных глубинах? этикет ценился выше всего, и ему будет сложно смириться, что тут такое поведение?— нечто нормальное.—?СиЧень,?— МинЦзюэ хлопает его по плечу, заглядывая в глаза, словно заметил нарастающее волнение и смятение собеседника. —?Всё в порядке?—?Да, конечно, МинЦзюэ-сюн,?— неловко улыбается музыкант, стараясь подобрать слова. —?Просто… Не могли бы вы соблюдать некоторые… приличия? Хотя бы рядом со мной. Братья переглянулись и всерьёз задумались, что именно они сделали не так. Кажется, Лань Хуань услышал, как в их головах скрипят абсолютно одинаковые шестерёнки. Пришлось пояснить. Когда СиЧень закончил свою длинную тираду, не без удивления заметил, что ХуайСан слез с кровати и куда-то убежал, а вернулся уже с тряпочкой, принявшись натирать столик, а МинЦзюэ завязал каждый шнурок на рубашке, вплоть до того, что так неудобно упирался в кадык, и накинул на плечи накидку.—?Мы тебя услышали, учитель Лань**,?— тяжело выдыхает старший брат и протягивает ему руку,?— Но и ты тогда послушай меня. Я знаю, что ты рос в месте, где правил было столько, что лично я бы уже повесился, но в Нечистой Юдоли правило лишь одно?— не злить меня. Мы свободные люди из свободного ордена, и я надеюсь, что ты постараешься хотя бы немного свыкнуться с нашими порядками. А теперь?— тебе надо поесть, уже середина дня. Лань Хуань кивает. Но то, что МинЦзюэ за вечер, который они провели вместе вплоть до отбоя, ещё по меньшей мере пять раз называл его ?учителем?, не давало покоя.