Глава 2 (1/1)

—?Какие жалобы?Джун теряется и только неловко дергает уголком губ. Все слова и мысли вылетают из головы, будто и не было. Вид доктора сбивает с толку, лишает душевного равновесия, а заодно и знаменитого очарования Джунёна. У него всегда был хорошо подвешен язык. Но не сейчас. Сейчас от волнения только улыбка тянется шире, а взгляд мечется по рабочему столу доктора, его рукам, засунутым в карманы белого халата. Донхён прижимается бедром к своему столу и смотрит чуть снисходительно, будто насквозь видит, но не торопит.—?Ну, я подрался,?— встрепенувшись, парень начинает практически тараторить:?—?Это не регулярно происходит, обычно я избегаю драк, чтоб не волновать сестру, но в этот раз о ней очень мерзко отзывались, и я не мог не дать ему в морду?— точнее в лицо,?— и, ну… Завязалось…—?Герой?— это, конечно, очень интересно,?— мягко перебивает его врач, подняв руку раскрытой ладонью к Джунёну, чтобы остановить,?— но расскажите лучше о том, где болит и куда ударили.Джунён на секунду теряется и прикладывает руку к рёбрам, явно беспокоящим. Поджимает губы. Совсем не естественно и, уж тем более, не приободряюще улыбается. Нервозность рядом с врачом и без того зашкаливает, до влажных ладоней и ватных ног?— врать в таком состоянии правдоподобно было вообще нереально. Но Джун всё равно пытается до последнего.—?Да все в порядке вроде. Я крепкий.Донхён зеркалит улыбку, но как-то устало уже, почти снисходительно, и качает головой; а после приближается к парню близко, при этом не нарушая личное пространство. У Джуна от волнения как-то все мысли разом вылетают из головы, и сердце не на месте.—?Садитесь на кушетку.Джунён садится только после того, как Донхён тянет его за рукав в сторону кушетки и, мягко нажимая на плечи, усаживает.Младший задерживает дыхание. Мужчина склоняется над ним и, взяв за подбородок, внимательно осматривает лицо, периодически легко скользя пальцами по повреждённым скулам, носу, бровям.Донхён?— очень красивый, слишком красивый, ослепляющий какой-то, и Джунён не может перестать завороженно пялиться и подставляться под чужие руки.Он не может объяснить свои реакции на доктора и просто не сопротивляется им, надеясь, что это их первая и последняя встреча, и врач забудет о ней сразу же, как Джун покинет кабинет.—?Что с рёбрами? Болят при дыхании, кашле?Джунён с задержкой кивает, не отрывая взгляд от чужого красивого лица, чуть покрасневших глаз и светлой кожи.—?Расстегните рубашку, мне нужно осмотреть Вас.Джунён теряется и краснеет. Руки медленно касаются верней пуговицы школьного пиджака, следом?— второй, третьей; очень медленно, едва передвигая одеревеневшие от волнения пальцы.—?Помочь или сами справитесь?Донхён прикусывает язык за подобное и мысленно напоминает себе про врачебную этику. И вообще про этику в общении с пациентами.Джун же вспыхивает от чужих слов, но ускоряется, начиная неловко, но всё же быстро расстегивать мелкие пуговицы кипельно-белой форменной рубашки. Взгляд врача буквально ощущается кожей, и Джун едва дышит, как мантру повторяя мысль ?это обычный медицинский осмотр, не додумывай, не додумывай, не додумывай?.—?Расслабьтесь.Джунён дёргает уголком губ, слыша это, но всё же пытается, выдыхает рвано, морщась, и Донхён осторожно касается его рёбер, прислушиваясь к реакциям пациента.Гематомы уже проступали понемногу, и Донхён железно уверен, что вскоре они распустятся полным цветом.Джун едва дышит от чужих прикосновений и сжимает кулаки, когда пальцы проходят по особо чувствительным (болезненным) местам.Джуну, на самом деле, даже дышать-то больно, что уж говорить о кашле, но он упрямо молчит об этом.Но Донхён все же не зря учился и предпочитал доверять, но проверять.—?Значит так, герой: идёшь на рентген?— это в кабинет 217, второй этаж. Как сделают?— вернёшься ко мне. Рентген носовых пазух и грудной клетки.Донхён отходит к столу, быстро пишет направление на бумажке и отдаёт ее Джунёну.Парень хватает ту и быстро вылетает из кабинета, застегиваясь на ходу, а Донхён почему-то смотрит вслед.Обычный парень же. Самый.Высокий, красивый, но обычный школьник.Донхён повторяет это себе вновь и вновь, пытаясь развеять затуманенную голову и сосредоточиться на чем-то другом. А не на том, что Джун краснеет так очаровательно, и не на том, что по его рёбрам водить руками - словно соприкасаться с искусством.Донхён вздыхает, мотает головой и принимает следующего пациента.На Джунёна, вошедшего вскоре со снимком, почти не смотрит, предпочитая ему его ребра, запечатлённые на пластике, и нос. А после, не поднимая головы, говорит, что очень повезло, раз ни одного перелома, и отправляет к хирургу на наложение повязок и домой, соблюдать постельный режим около недели.Вслед не смотрит?— специально сдерживается, бездумно расписывая и так хорошо пишущую ручку на первой попавшейся бумажке.И очень надеется, что ближайшие два максимально загруженных работой дняпомогут выкинуть ему это всё из головы.—?О чем задумался?Донхён, уже минуты с полторы молча расправляющий салфетку, замирает и поднимает глаза.—?А? Ни о чем. О работе и всё такое.Ухи улыбается и кивает. Ухи?— карамельные духи, тёплый взгляд и воскресные посиделки в кафе. Она поправляет лямку лёгкого топа из розового шёлка и подпирает голову ладонью, сканируя Донхёна.—?Мой отец опять говорил с тобой о свадьбе?Донхён мотает головой и вновь касается пальцами салфетки.Из головы не выходят события двухдневной давности. Этот парень?— 17 лет, два ушиба на ребрах, разбитый нос и гематома под глазом?— что-то в нем разбудил. То, что он пытался спрятать в себе, нагружая поначалу учёбой, а потом и работой. Это было иррационально и нелогично, но Донхён лишь мысленно разводил руками, пытаясь оправдать свою реакцию и выгнать образ из головы.—?Перестань отмалчиваться, не чужие люди ж.Донхён невесело приподнимает уголок губ и встречает заботливый взгляд Ухи.—?Если ты кого-то встретил и хочешь отменить свадьбу, скажи лучше сейчас, пока я могу всё отменить.Донхён лишь мотает головой и втыкает в пирожное ложку.—?Я просто устал. Ночная смена. Приду домой и лягу спать.Ухи нежно гладит его по щеке и улыбается.Ухи, думается Донхёну, чудесная и достойна явно лучшего.У них с Донхёном чисто платоническая дружба с пелёнок и свадьба через два месяца, которую не то чтобы они хотели, просто так надо. Чтоб жить спокойно ещё хотя бы несколько лет, пока все не начнут задаваться вопросом о детях. Ухи ещё надеется, что встретит кого-нибудь, и свадьба скорее способ освободиться от гнёта родственников, живущих традициями. Донхён, привыкший к своему одиночеству, уже не особо надеется, но совсем не против подыграть в этом спектакле, особенно учитывая, что ему весьма ясно намекнули, что если не женится на Ухи?— на своё имя в завещании может и не рассчитывать.Да и, в крайнем случае, Ухи лучше, чем любая другая невеста, которую ему бы подсунула семья к тридцати годам.Ухи считает аналогично.—?С тобой сходить за смокингом? У меня на этой неделе есть свободное время.Донхён мягко мотает головой и зовёт официанта. Больше, чем спать, хочется только побыть сегодня одному.Ухи вновь легко сжимает его ладонь и отправляет последний кусок чизкейка в рот.—?Я в четверг схожу за смокингом,?— сообщает Донхён и на прощание чмокает в щеку. —?До завтра!Уже по-апрельски жарко. Донхён, расстегнув строгое чёрное пальто, бредет домой мимо магазинов, домов, рассматривая вывески и витрины. Сонливость отступает на задний план, рутина захватывает мысли.Больница, счета, семья, снова больница, снова счета, свадьба с Ухи.От последнего начинает болеть голова, и Донхён прибавляет шагу. До дома?— десять минут, и единственное, чего хочется?— залечь спать и спрятаться от всего во сне.Там, где его жизнь не похожа на клетку, в которую он сам себя запер. Там, где цвета яркие и упущенные возможности не впиваются иголками под ногти каждый день. Там, где можно дышать, а не делать вид, что дышишь.Внезапный холодный ветер обжигает его голую шею, и Донхён вздрагивает. А следом?— ещё раз, потому что видит сидящего около его дома, на скамейке, того парня из больницы, неумело пытающегося остановить кровь из носа. И лицо его выглядит явно хуже, чем при их предыдущей встрече.—?Эй, герой, всё в порядке?Джунён вздрагивает и, прижав платок к носу, пытается встать, но Донхён быстро пресекает его попытку.—?Сидите, иначе кровь не остановится. Кто Вас так?Джунён косится на него почти неловко, взгляд бегает из стороны в сторону, пока подросток хрипловато не выдаёт:—?Я упал. Сам. Честно.По взгляду Донхёна ясно, что он не верит ни единому слову, но рядом садится. Молчит. Не знает, что и сказать, да и зачем вообще? Но все же спустя минуту спрашивает:—?Как рёбра?Джунён улыбается лишь как-то не очень весело и говорит так, что не очень-то и веришь.—?Лучше,?— а потом, вздохнув так, словно набравшись сил:?—?Спасибо. Ну, за помощь в больнице и сейчас за то, что сидите со мной. Всё в порядке, я отдохну немного и домой пойду. Постельный режим же.?Шутит, значит, всё и в самом деле не так уж и плохо?,?— думает Донхён и широко улыбается в ответ.—?Так, пойдёмте, приведём Вас в порядок перед тем, как домой пойдете. Встать сможете? До больницы далековато, я Вам обработаю раны у себя в квартире.Джун пораженно смотрит на Донхёна, и в этом взгляде?— целый спектр эмоций. Не всех, что существуют и не существуют в природе, но близко к тому.Донхён, уже сомневающийся в своём предложении, неловко хмурится и поясняет:—?Вы сидите на лавочке около моего дома. Пойдёмте, обработаем раны, пока я не передумал.В сказанное не очень верится. В этого врача, уставшего, но всё ещё заботливого врача сидящего рядом, в тёплый апрельский день, прерываемый ледяным ветром, в такую ситуацию, про которую хочется сказать ?словно в дораме?.Джунён расцветает в улыбке и отвечает:—?Пойдёмте.