Часть 2 (1/1)

Время тянется мучительно медленно. Салага постепенно перестаёт плакать, проваливаясь в поверхностный беспокойный сон. Он жалок. Совсем не похож на того жестокого монстра, который вот уже несколько месяцев последовательно сжигал дотла всё, что Джон любил. Пратт вытягивается рядом с Грэйс Армстронг, не обращая больше на Джона внимания. В какой-то момент в комнате появляется доктор Линдси, совершенно измученный, идёт проверить состояние Ника Рая. Джон в итоге тоже засыпает. Едва ли это состояние можно назвать сном, он скорее на грани бодрствования, этакая вялая отрешённость от реальности, когда веки тяжелеют, а руки и ноги кажутся налитыми свинцом. Приглушённые звуки тихих шагов, перешёптываний и чужого плача плещутся где-то на периферии и омывают его с головой. В таком сне можно провести секунды и целые столетия одновременно. Голова резко поворачивается вправо против его воли, а по левой щеке расползается странное онемение. Он распахивает глаза: человек в зелёном сидит перед ним на корточках и с ненавистью щурится. Онемение сменяется жгучей болью, от которой у Джона выступают слёзы.—?Стэйси, хватит,?— хрипит знакомый голос. Помощник Пратт встаёт и отходит от Джона. Салага несчастно качает головой. —?Боже. Джон прижимает холодную ладонь к горящей коже и становится немного легче. А потом…—?Бог нам не поможет,?— щерится Пратт.—?Убийство Джона тоже,?— откуда-то со стороны раздаётся голосом Бёрка. Вокруг слышны невнятные недовольные шёпотки?— грешники уже пришли в себя. Впрочем, это неважно. Всё неважно, потому что Пратту, блядь, конец. Джон поворачивает голову?— тот смотрит на него с ближайшей койки. Как он посмел? Как он посмел поднять руку на Вестника?—?Ты меня ударил,?— обвиняюще цедит Джон. —?Что ты о себе возомнил, ничтожный кусок дерьма? Его слова играют роль катализатора для моментально разгорающейся ярости грешников. Кто-то хватает Джона за плечо, скручивая в пальцах ткань костюма. Хадсон поднимается с койки и её лицо на глазах белеет от кипящего гнева.—?Не смей так с ним говорить! —?рычит кто-то из грешников.—?Это ты ничтожный кусок дерьма! —?вопит другой.—?Хватит! —?голос у Салаги достаточно громкий, чтобы перекричать эту какофонию. Рука с плеча пропадает. —?Боже, люди! Вы что, не видите, что он просто подстрекает?—?Я никого не подстрекаю, а закономерно злюсь,?— каждое его слово пропитано ядом.—?Пратту не стоило тебя бить,?— Салага раздражающе спокоен. —?Но тебе не стоило запирать нас здесь с другими сектантами.—?Прости, что? —?Джон не удерживается от короткого едкого смешка. —?Ты бы предпочёл умереть там, в Коллапсе? Салага качает головой, сжимая губы в нитку от разочарования или гнева. Шериф с похожим выражением лица подпирает дверь со скрещёнными руками. Джесс Блэк бросает на Джона уничтожающие взгляды?— если бы ими можно было убивать, он бы умер уже несколько раз.—?Ты сам говорил, когда мы ехали. Что не было огня и бомб, что птицы не падали,?— в итоге выдаёт Салага. Смотрит сосредоточенно, скрестив на груди руки и склонив голову набок. —?Я думаю, ты воспользовался нашим состоянием, Блажью, и обманом заставил спуститься сюда, не смотря на то, что снаружи всё спокойно.—?Спокойно… —?отзывается эхом Джон. —?Ты спятил? Думаешь, я хотел застрять здесь с вами, а не радоваться жизни наверху?—?Я считаю, ты готов на всё, чтобы ублажить Иосифа,?— моментально отвечает помощник.—?Готов,?— признаёт Джон. Это не секрет: Иосиф?— самый важный человек в этом мире. Он?— пророк Божий, Отец Нового Эдема и, прежде всего, он?— родная плоть и кровь. Единственный, кто остался из всей семьи. И если бы он только понял, что нужно предпринять, чтобы Иосиф опять его полюбил, он бы сделал это, не задумываясь.—?Но,?— продолжает он,?— я бы не стал добровольно переживать апокалипсис в тридцати метрах под землёй с убийцей за компанию. У Салаги дёргается уголок рта, он прикрывает глаза, коротко кивает, вдыхает поглубже и…—?Это было не убийство, а самооборона! Эдемщики хотели убить нас всех! А даже если бы нет, то твой брат всё равно был мерзким больным ублюдком, мир без него стал только лучше! —?возникает круглолицый подросток с косичками. Он весь красный от злости, он сжимает кулаки с дрожащими от страха и ярости губами. —?Он был тираном и убийцей, и… и полным мудаком! Сердце Джона пропускает удар. В животе скручивается холодное тяжёлое бешенство, отравляя его душу гневом. Сдержанная, расчётливая ярость, спровоцированная немыслимым оскорблением. О, они могут сколько угодно издеваться над ним самим?— это нормально, он выдержит, не останется в долгу. Но трогать Иакова? Нет.—?Я притворюсь, что ничего не слышал,?— сообщает он, потому что если не притворяться, то он просто убьёт этого тупого зарвавшегося парнишку голыми руками, послав к чёрту Отца, Салагу и собственную жизнь в ту же секунду.—?Это правда! —?продолжает тот. —?Он пытал и убил кучу народу! Он убил Илая! Ложь. Иаков был хорошим человеком. Справедливым, благородным, всегда поступал так, как считал нужным. А теперь он мёртв, он не может защититься, пока грешники порочат его доброе имя и оскверняют память о нём. Джон сглатывает, сжимает кулаки и борется с желанием задушить этого, как-там-его, прямо здесь и сейчас. Он не позволит проявлять столько неуважения и вместе с тем не может действовать прямо сейчас. Со временем грешники осознают свои ошибки. Поймут, насколько были неправы. Он позаботится об этом. Объяснит с помощью самых эффективных способов, которые ему известны: нож, клеймо, тиски для пальцев и боль. Впрочем, хорошо, что Илай Палмер мёртв. Он был тем ещё бельмом на глазу Проекта со своим ополчением, его предательство дружбы с Иаковом?— чудовищный грех.—?Вообще-то это я его убил,?— тихо говорит Салага, опустив голову и уткнувшись взглядом в пол.—?Потому что он тебя заставил! —?истерически вопит подросток, продолжая заниматься самообманом.—?И это всё равно был я,?— отвечает помощник шерифа, пресекая любые возражения. Он встаёт, подходит к Джону и приседает перед ним. Вблизи заметно, насколько красные и по-прежнему припухшие у него глаза. Как от него пахнет несвежим потом, как его форма заляпана грязью и засохшей кровью, как едва заметно дрожат его руки. Салага молчит, тщательно взвешивая слова, прежде чем облизнуть губы.—?Ещё не поздно поступить правильно,?— ровно и спокойно говорит он. —?Ты уже помог нам в церкви. Попытался уговорить Иосифа. Тебя не задержат, когда приедет нацгвардия. Просто помоги нам ещё раз. Помоги выбраться отсюда, не причинив никому вреда. У тебя есть ключи, есть пароли, ты знаешь план бункера наизусть. Джон моргает. Что?—?Помоги мне спасти этих людей,?— добавляет Салага, обводя ладонью окружающих грешников. Джон неверяще трясёт головой. Салага прослушал абсолютно всё, что он, чёрт возьми, говорил. Естественно, прослушал?— он же уже решил, что Джон?— это злобное чудовище, которое нужно уничтожить, прямо как брата. Вот же дерьмо.—?Нет,?— отказывается он. —?Ни в коем случае. Ты рехнулся?—?Я говорила, он не поможет,?— шипит Хадсон, пока грешники снова начинают спорить, теперь уже между собой. Джон выхватывает несколько фраз: ?они или мы?, ?убить его?; замечает, как Бошоу тянется за бейсбольной битой, которые вообще-то запрещены в общежитии. Боже?— неужели Верные просто отобрали у грешников пушки, не удосужившись проверить, есть ли у них другое оружие? Если так, то у Джесс Блэк сейчас с собой больше ножей, чем в любом ресторане. Всех Верных стоило бы уволить за такую вопиющую некомпетентность, и если бы не надвигающийся Коллапс, он бы так и сделал.—?Почему? —?спрашивает Салага, раздражённо нахмурившись. Похоже, у его безграничного терпения всё же есть границы.—?Потому что я уже спас вас всех,?— отвечает ему Джон. Объяснить этим идиотам, что здесь, внизу, им будет лучше, у него точно не выйдет, просто потому что они не слушают.—?Спас от чего? —?Салага настойчив. —?Нет никакого Коллапса! И тут на них снисходит божественное вмешательство. Стоит Джону открыть рот для ответа, раздаётся рокочущий грохот. Громкий, заглушающий на мгновение все остальные звуки, вибрирующий и отскакивающий от стен и пола. Он длится всего несколько секунд, но Джон прекрасно знает, что это было. Первые ядерные бомбы уже упали. Возможно, не в округе Хоуп, но всё же упали и довольно близко. Точно где-то на территории Монтаны. Джон улыбается, глядя на замешательство Салаги.—?От этого,?— говорит он, и растерянность помощника превращается в ужас.