Третья часть Марлезонского балета. Гости съезжались на бал. (2/2)
Телефонный звонок раздался спустя три часа, когда Кикучи, устав бродить, почти заснул в огромном кресле. - Ээээ… Кикучи, у меня для тебя две новости. Даже не знаю, с какой начать. - С основной, пожалуйста. - С твоим домом все в порядке. Мануэла открыла мне дом, я обошел все комнаты – ничего не пропало, вещи и ценности на своих местах. - Мик… - Голос актера не предвещал ничего хорошего. – Я попросил начать с основной новости!!!
- Нууу… Генри нет. Мануэла говорит, что он ушел из дома около пяти утра, его видел садовник. Я тут нашел кое-что в твоей спальне…
- Да говори же ты! – Уже не сдерживая себя, прорычал в трубку Кикучи. - Деньги в размере сорока тысяч долларов и записку. Я позволил себе прочитать, зная, что ты спросишь. Там всего две фразы. ?Договор расторгнут. Мы в расчете.?
- В клубе?... - Я заехал. Никто его сегодня не видел.
- Мик. Наблюдение за его домом и за клубом. Круглосуточно. Обнаружите – дай знать.
- С учетом того, что он не взял из твоих денег ни цента, думаю, он скоро снова выйдет на заработки. - Если я узнаю о том, что он ослушался меня…
- Кикучи, он расторг ваш договор. - В одностороннем порядке. Когда я вернусь – приведу ему… аргументы, против которых он не устоит. Жду информации, Мик. - Ужинать будешь? – Като снял фартук, повесил его на крючок, и помахал рукой перед лицом Иваки, задумчиво уставившегося в телевизор. – Согласен, канал Дискавери очень интересен, а уж передача про жизнь муравьиной колонии вообще вне конкуренции, но я приготовил пасту с морепродуктами. Что скажешь? - Пасту? С каких это пор мы перешли на итальянскую кухню? – Иваки удивленно взглянул на гордого собой Като, потянул носом, сглотнул, чувствуя, как рот наполняется слюной от ароматов, тянущихся из кухни в гостиную. – Пахнет просто невероятно! Может, ты не ту профессию себе выбрал? - Не смешно! – Като обиженно отвернулся. Спустя несколько секунд его руки коснулись теплые пальцы. - Не сердись. Я хотел похвалить тебя. Ты ведь знаешь, как мне нравится все, приготовленное тобой. Просто удивился - почему именно паста? - Ну… Мне захотелось приготовить нам нечто особенное. Если ты не возражаешь – поужинаем сегодня здесь? - Прямо по глазам твоим вижу - ты что-то задумал… Хорошо, давай посидим в гостиной. Тебе помочь? - Нет. Я сам. Это быстро. Спустя несколько секунд маленький журнальный столик был накрыт белоснежной скатертью. Като принес и водрузил в центр ведерко со льдом, в котором уже охлаждалось шампанское.Расставил по всем выступающим поверхностям свечи, зажег их и выключил свет. На столе появились тарелки, приборы, салфетки. Я что-то забыл? Упустил из виду? День рождения??? Нет, точно не он. Что мы собираемся праздновать? Като, улыбаясь, взглянул в широко распахнутые черные глаза и скрылся в своей комнате.
- Закрой глаза! – Прозвучало за спиной.
Иваки прикрыл веки, пытаясь согнать с лица невольную улыбку. На колени опустилось что-то невесомое и нежное.
- Открывай. Гортензии. Кипенно-белый букет, источающий тонкое, едва ощутимое благоухание. - Мой дорогой Иваки-сан! – Като патетично прижал руку к сердцу, но голос его был абсолютно серьезен. – Сегодня девять месяцев, как ты терпишь мое присутствие рядом с собой. Это не круглая дата, но в нашей с тобой жизни будут и другие. Однажды мы отметим с тобой десятилетие наших отношений. Я знаю – ты не веришь, но этот день обязательно настанет. А сегодня… Я просто хочу сказать, что люблю тебя.
Иваки молчал, вдыхая нежный аромат цветов. Затем взглянул в глаза Като. - Спасибо…
- На языке цветов гортензия означает – твой на всю жизнь. – Като переменил тон с серьезного на шуточный. – Поэтому ты обречен. Ну что, будем ужинать? - Като!!!! Ты спятил??? – Иваки вертел в руках бутылку шампанского. – Это же ?Кристалл?! - Ага. Извини, дарлинг, но другого в магазинчике за углом не было! – Смеющийся Като скрылся на кухне, оставив Иваки в тягостных раздумьях.
Я больше не могу оставаться равнодушным… Он ведет себя так, будто боится нарушить то самое хрупкое равновесие, возникшее между нами после шоу. В его глазах я вижу немой вопрос – а затем он скрывается за маской напускного веселья и безразличия. Разве не этого я хотел? Какие прекрасные отношения – никто никому ничего не должен! Като… Я не хочу погружаться в то, что причинит мне боль еще раз! Прошу тебя… Люби меня меньше. - Кикучи, мы нашли его. Он переехал. Живет в еще большей дыре, чем раньше.
- Как он? - Отощал. – Мик хмыкнул в трубку, наблюдая за тем, как Генри вышел из дома с облупленной штукатуркой и отправился в дешевую забегаловку напротив. – Кажись, он завязал с платным сексом с телками. Во всяком случае, на еду он тратит не больше пяти баксов в день.
- Дай ему денег. Мик, слышишь? Прямо сейчас!!! Когда я вернусь, мне не нужен доходяга, которого еще месяц придется откармливать, чтобы не бояться сломать его кости в постели! - Спятил? Я не могу. Как ты себе это представляешь? Я сейчас вхожу в деловом костюме за три тыщи баксов в какую-то харчевню, подхожу к твоему ненаглядному и сую ему деньги? - Мик, мне плевать. Делай, я сказал.
- Отлично! Вот прямо сейчас и пойду! Кикучи еще осмысливал услышанное от Мика, как телефон зазвенел вновь. - Ну, что тебе? Только не говори, что он тебя послал лесом! - Нет, Кацуя. Я никуда не посылал Мика. Сердце остановилось на долю секунды, а потом застучало в груди , отбивая бешеный ритм.
- Генри… - Кацуя, мы с тобой в расчете. Выкидыш помойки сполна отработал все потраченные на него деньги. Сдачу я тебе вернул.
- Генри!!! Что ты творишь? - Помнишь, я задал тебе вопрос? - Какой, к чертям собачьим, вопрос?! Возвращайся немедленно! - Я спросил тебя – кому ты собираешься мстить? - Так. Спокойно. Генри, тебя не должно волновать, кому я собираюсь мстить. Быстро собрал свои вещи из той халупы, в которой живешь сейчас. Мик отвезет тебя на виллу.
- Нет, Кацуя. Я не вернусь.
- Почему? – Кикучи и сам понимал, насколько глупо сейчас прозвучал его вопрос.
- Знаешь, мне с самого начала было жаль тебя. Взрослый мужчина, живущий детской обидой, компенсирующий предательство любимого человека сексом с другими, похожими на него. Покупающий возможность безнаказанного обладания. Все твои предыдущие игрушки, я, этот актер Кёске – мы все на одно лицо. Лицо твоего ненаглядного Тэтсу. Видишь, я и это знаю.
- Замолчи…
- А если не замолчу? Ты снова назовешь меня шлюхой? Кацуя… Может, я и продался тебе, польстившись на высокую плату за мою задницу. Может, я и терпел первое время все эти игры в господина и мальчика для битья. Я не знаю, в какой момент жалость к тебе переросла в привязанность, но это так. И мне показалось, что, может быть, я хоть что-то для тебя значу. Но глупый выкидыш помойки ошибся. Не думаешь же ты, что я позволю тебе сломать мою душу? - Что ты мелешь, глупое создание?! Какая привязанность? – Кикучи внезапно почувствовал, как ослабела рука, держащая трубку телефона.– В последний раз предлагаю тебе не заниматься ерундой, а вернуться! Генри, давай будем считать, что не было моих оскорблений. Я… Заплачу тебе за каждое обидное слово!
- Заплатишь? Кацуя… - Голос Генри внезапно приблизился, так, будто он не шептал сейчас в трубку, а был здесь, в комнате,на расстоянии полуметра. – Тебе нечем сделать это. Ты – моральный банкрот. На твоем душевном счету не осталось ни одной монетки, которой можно расплатиться за чувства. Ответь мне на вопрос, который я задал тебе. На кого направлена твоя месть? На человека, который понятия не имеет о твоем существовании, или на того, кто разбил твое сердце? Ты – мужчина, Кацуя. Умей оставить прошлое там, где ему самое место. - Будь проклят!!! Телефонный аппарат разлетелся на куски, в стене возникла очередная вмятина. Кикучи стиснул кулаки и набрал номер магазина, в котором приобретал предыдущую трубку.
?Твоя японская кукла Кёске?… ?Надеюсь, он даст тебе достойный отпор?… ?Ты платишь мне за то, что ТЫ портишь меня?… ?Кацуя!!!! … Быстрее!!!? Шум дождя за стеной распевал песни.
Иваки лежал в постели, подперев голову рукой, и размышлял о вчерашнем вечере. Букет гортензий настойчиво мозолил глаза, то и дело сбивая ход мыслей в неправильное русло.
Оказывается, прошло уже девять месяцев… И мы по-прежнему вместе. Не случилось ничего страшного. Мне даже нравится это пение – я так давно не слышал его.
В какой момент я понял, что ты нужен мне, Като Ёдзи? Еще один съемочный день. Невозможно сосредоточиться. Десятки лиц, мелькающие в памяти, слились в одно – белокожий брюнет со жгучими черными глазами,сочувственно гладящий по голове валяющегося в его ногах молодого парня.
Тэтсу… Я наводил о тебе справки все это время. Трое детей, обвисший животик, намечающаяся лысина, сорок пять, любовник – несовершеннолетняя вишенка в самом соку, жена – директор фармацевтической компании, в которой ты работаешь менеджером среднего звена… Прошло десять лет, а огонь ненависти в груди так и не потух. Я искал тебя в каждом новом мальчике – не старше двадцати, я выжигал каленым железом из себя страх быть вновь отвергнутым, я пользовался – и выбрасывал, опускаясь все ниже и ниже.
Телефонный звонок прозвучал во время перерыва между сценами. - Мик? Что-то случилось? - Твой красавчик только что уехал с каким-то блондином на Феррари.
- Мужчиной?! - С самым что ни на есть настоящим. Однако, быстро ты обратил его в свою ?веру?. – Мик раскатисто засмеялся, вспомнив, как впервые приехал к Генри с предложением от Кикучи.
- Ты знаешь, что делать. Верни мне его. Обещаю – я расплачусь с тобой по-королевски. Верни этого засранца на мою виллу! Сделай так, чтобы к моему приезду он был там!!!! – Кикучи сорвался на крик, понимая, что его слышат окружающие. Плевать.
- Успокойся! Что ты мне предлагаешь? Догнать, связать, держать в чулане еще полтора месяца? Не будь глупцом. Это Америка, а не твоя загадочная Япония, в которой все машут мечами направо и налево, ходят в кимоно, и носят деревянную обувь, хотя на дворе двадцать первый век! - Мик. Если Генри и этот парень… Если они… Делай, что хочешь, но между ними не должно ничего произойти.
- Послушай… Ну что ты так убиваешься по этому парню? Деньги он тебе вернул, хлопот не доставляет, о беременности двойней не заявляет… Шучу, шучу.Давай, пока ты там снимаешься, я тебе нового найду? В конце концов, я за это время твои вкусы в этом плане изучил – как свои в области пива.
- Ты не понял, Мик. Генри - мой. Можешь мне хоть яйца этого … обладателя Феррари в коробочке прислать, но у Генри с ним ничего быть не должно. Я ясно выразился?
- Яснее некуда. – Голос менеджера в трубке стал серьезным. – Коробочку подарочную, или обычная пойдет? Кикучи собрался в очередной раз швырнуть телефонную трубку об стену, но внезапно очнулся и осознал, что на него устремлено несколько десятков пар глаз. - Любая. Мик, пусть он мне позвонит. Передай, что я… прошу.