Третья часть Марлезонского балета. Гости съезжались на бал. (1/2)

Мне пришлось разбить главу на две части. Во-первых, не хочу смешивать две эмоциональные волны, которые, так или иначе, получаются у меня. Во-вторых... Многие, кто читал мангу, могут не согласиться с тем, что я пытаюсь показать. Мне на самом деле очень хочется, чтобы все настоящиепоклонники "Весны" ( LadyPerf, Эвелина, это вас касается особенно :) ) попытались представить, что же на самом деле происходило в этом маленьком отрезке времени, нарисованном мангакой. Ну, и в-третьих, пусть написанная мной последняя глава первой части будетнаполнена просто ЛЮБОВЬЮ :)

Как говорится, всем бобра во имя добра - и наоборот :) - Я не могу смотреть на это, Генри! Нет, ты слышал?! ?Давайте завершим наше шоу на этой оптимистичной ноте?, черт возьми! - Кацуя, если тебе так не нравится – выключи телевизор. – Темноволосый юноша с пронзительно-синими глазами стоял на белоснежном ковре посреди комнаты и вытирал обнаженное тело пушистым полотенцем. На ковер падали капли воды, скапливались небольшими лужицами вокруг ступней, загорелая кожа покрылась мелкими пупырышками под холодным воздухом круглосуточно работающего кондиционера. Кикучи заинтересовано взглянул на свое новое ?приобретение?. В отличие от предыдущих юнцов, этот не лебезил, не пытался завоевать симпатию, не требовал побрякушек и дорогостоящих подарков, не любил тусовки в шумных ночных клубах – и был независим. Он мог исчезнуть из жизни Кикучи на пару дней, затем появиться на вилле, уединенно стоявшей на побережье, выглядя, словно довольный кот. Кикучи еще ни разу не получил ответа ни на один ненавязчивый вопрос о том, где его мальчик проводит время. Легкая улыбка, белые зубки, жаркий поцелуй – и Генри ускользал в пространство огромного дома. Кикучи посмеивался, бесился, раздражался – но не мог не признать, что новая игрушка была гораздо интереснее, чем все предыдущие. Этот парень единственный из всех не принял японской традиции обращаться к нему по фамилии и с самой первой встречи называет его Кацуя – это фамильярно, но довольно…мило. - Генри, ты намочил ковер. – Вкрадчивый голос Кикучи мог бы напугать кого угодно, начиная с мексиканки-горничной, раз в два дня убирающей на вилле, и заканчивая персональным менеджером Миком, которого ему сосватала киностудия.Кого угодно…

Юноша бросил мокрое полотенце в сидящего в кресле мужчину, беззаботно махнул рукой и натянул на себя хлопковые боксеры. Рассмеялся, видя свирепое выражение лица. - Новый купишь!

- Мальчик мой… Я плачу тебе пять тысяч долларов в неделю не для того, чтобы ты портил мое имущество… - Молниеносный бросок - и вот уже Кикучи прижимает к стене стройное тело, вдавливаясь отяжелевшим пахом в ягодицы, обтянутые тонкой тканью.

- Да, Кацуя… - Хриплое дыхание, голова запрокидывается назад, цвет глаз из ярко-синего становится сапфировым, во взгляде из-под пушистых ресниц сквозит порочность вперемешку с невинностью, бедра подаются навстречупока еще нечастым толчкам. – Ты платишь мне пять тысяч долларов в неделю для того, чтобы ТЫ портил меня… - Гаденыш… - Ласково произнес Кацуя, грубо впиваясь в нежную кожу шеи зубами. - Ты сам этого хотел. Он взял юношу на уцелевшем от влаги участке ковра – сил и времени подниматься в ближайшую спальню попросту не было. Никаких прелюдий. Поставил на четвереньки, грубо раздвинул сжатые ягодицы, одним толчком вошел в тугую дырочку, которую разрабатывал под себя несколько долгих месяцев. Генри вскрикнул – то ли от боли, то ли от удовольствия,Кикучи это интересовало меньше всего.

Несколько долгих разминочных минут… Равномерные движения… Отстранился, едва услышал частое возбужденное дыхание, увидел прогибающуюся спину. - Тебе нравится? - ДААА! - Генри… Скажи это так, как нужно, иначе я остановлюсь. - Да… Мой господин! - Хороший мальчик… Отличная попка… Не двигайся, пока я не разрешу. Генри, ты своевольничаешь все утро. Мне придется тебя наказать. - Да, мой господин… - Поскуливающие интонации в голосе говорили о том, что юноша готов к тому, что сейчас последует. Кикучи наполовину вышел издрожащего тела, примерился и опустил тяжелую ладонь на нежную кожу ягодиц. Первый шлепок получился почти ласкающим. Генри замер. Занесенная рука вновь опустилась. Дааа, я знаю, что больно. Но как же ты сжимаешь меня там, внутри, когда мощный шлепок – с оттяжкой, наотмашь! – оставляет на твоем теле багровый отпечаток! Нет, я еще не закончил.

- Господин… Достаточно! Тело под ним не выдержало очередного удара и рухнуло, впечатавшись животом в мех ковра. Член Кикучи выскользнул из розового отверстия, блестящего от смазки, и теперь покачивался, налитый кровью, в нескольких сантиметрах от попки, покрытой вспухающими на глазах алыми полосами. - Это было большой ошибкой, Генри… Одним рывком за изящное плечо перевернул Генри на спину, уставился на искусанные в кровь губы, заглянул в распахнутые глаза. Да, теперь ты боишься…

- И что же мне сделать с тобой, малыш? Может, вот это? Навис над побледневшим лицом. Сгреб в горсть темные волосы, дернул на себя, притягивая к истекающему желанием члену, протолкнул бордовую головку сквозь опухшие губы, двинул бедрами вперед, ощущая, как скользит по гладкому нёбу,преодолевая сопротивление, заполняет вязкой смазкой восхитительно-сладкий рот, упирается в заднюю стенку горла. - Давай, Генри. Соси. И делай это как следует, от этого зависит, сколько еще продлится твое наказание. Натужно кашляя, сглатывая градом льющиеся слезы, пытаясь сдержать рвотный рефлекс, парень вбирал в рот пульсирующий член, стараясь заглотить как можно больше, напряженными губами, собранными в колечко, скользил по бархатистой коже, оголяя и закрывая головку, щекотал кончиком языка уздечку. Кикучи почувствовал приближающуюся разрядку. - Достаточно. Продолжим с того места, на котором остановились. На четвереньки! Хм, прилично сосать я тебя так и не научил. Но ведь твоя прелесть не в этом…

Ты был – натуральнее некуда. Независимый волчонок, появляющийся в клубе лишь тогда, когда нужны деньги. Подранные джинсы, единственная приличная футболка, быстрый перепихон с очередной увядшей красоткой, увешанной бриллиантовыми цацками, как новогодняя ель, двести баксов, чашка крепкого дымящегося кофе за стойкой бара - и ты исчезал, не подозревая, что я наблюдаю за тобой. Хозяин клуба сказал мне, что ты – сам по себе, и в один прекрасный день я отправил Мика в трущобы, в которых ты снимал комнатку.С его слов, твое лицо выражало полнейшее безразличие, когда ты услышал условия моего договора и сумму, за которую я тебя покупал. Ты просто кивнул головой, а на следующий день появился у меня дома. Стоял передо мной в лучах заходящего солнца и даже не подозревал, как ты похож на …него. Кикучи медленно двигался в теле Генри, закрыв глаза и представляя себе другое лицо. Бледное, без малейшего налета прилипчивого калифорнийского загара. Угольно-черные глаза, сладкий изгиб губ цвета вишневых лепестков… Высокие скулы, кожу, похожую на подсвеченный изнутри дорогостоящий фарфор. Мне казалось, что за десять лет моя ненависть пройдет, оставив в душе холодную пустоту. Мне казалось, если не давать пищи сжигающему изнутри пламени – оно потухнет. Но один взгляд, брошенный полтора года назад на экран телевизора – и едва тлеющие угли вспыхнули вновь. Твой Като – наивный щенок, глупый и беззаботный. Ему все, за что общество на родине отвернулось от меня, было преподнесено на серебряном блюдечке. В том числе и ты. Копия моего Тэтсу. Разве я знал, что судьба преподнесет мне такой чудесный подарок? Еще немного – и я окажусь в опасной близости от тебя, Иваки-сан… Ты даже не представляешь, насколько близко… Генри протяжно застонал, выкрикивая его имя, кончая, обжимая напряженными мышцами Кикучи, в пароксизме оргазма насаживаясь на его член все сильнее и сильнее.

- Кацуя… Быстрее! На этот раз наказания за своеволие не последовало, резкие толчки участились, Кикучи впился пальцами в исполосованный ударами зад, вдавливаясь так глубоко, как только мог, вздрогнул, выплескиваясь внутрь горячими и тягучими струями спермы, стиснул зубы, чтобы не застонать. Я отомщу. Помнишь, с чего мы начинали? Как старались вырваться из мира порно для того, чтобы стать профессиональными актерами? Знаешь, я до сих пор испытываю огромную благодарность к Саве-сан.Он поверил в нас и дал нам тот самый, единственный, шанс, который привел нас к тому, кем мы сейчас стали. Согласен, на твоем счету гораздо больше ролей, чем у меня, но сегодня, наконец, настал и мойчас. С тех пор, как я увидел сценарий ?Танцующего обнаженным?, я буквально бредил им. Я каждый день теребил продюсера, слышал, что еще никто не утвержден на вторую мужскую роль, топал ногами – и набирался терпения. Я готов был ждать столько, сколько потребуется, и вот это мгновение настало. Канэко только что позвонили сообщил, что подъедет за мной через час – для подписания контракта. Мое сердце прыгает в груди от радости и счастья – первый серьезный драматический фильм… Я уже сейчас понимаю, что успех ему обеспечен ничуть не менее оглушительный, чем ?Весне?.Интересно, кому досталась вторая главная мужская роль? - Прежде, чем подписать контракт, могу я узнать, кто станет моим партнером по фильму? - Конечно же, Като-сан! Думаю, Вы можете считать себя польщенным – мы пригласили на роль Харудаки самого Кикучи Кацуя! - Ого… Но… Ведь он, кажется, уже много лет снимается и живет за границей, в Америке? - Так и есть. И именно этот факт повлиял на наш выбор. Видите ли, Като-сан, в свое время Кикучи-сан был вынужден покинуть Японию по независящим от него обстоятельствам. Он переехал в Калифорнию, и около трех лет в мире кино о нем ничего не было слышно. Но, спустя какое-то время, он решил попробовать свои силы в Америке, и очень быстро оказался самым востребованным азиатским актером в Голливуде. Ему сейчас тридцать пять лет, а на его счету – сотни картин. Он отточил свое мастерство на лучших съемочных площадках, у самых знаменитых режиссеров, но я считаю, что японские корни до сих пор живы в нем, поэтому мы несколько недель вели переговоры с агентом Кикучи-сан – и вот результат. Он дал свое согласие и прилетает через три дня. Ну, как Вам новость? - Просто замечательно! Буду рад играть с человеком, у которого так много талантов! – Като широким росчерком поставил свою подпись на контракте, встал из-за стола и пошел к выходу из кабинета, на ходу набирая номер Иваки. Кикучи стоял у порога, ожидая, когда шофер подаст машинуи отвезет его в аэропорт.

- Генри… Обещай, что в мое отсутствие не совершишь никаких глупостей и не сбежишь с первым попавшимся смазливым личиком. - Как я могу, Кацуя? – Насмешливая улыбка, в синих глазах ирония и странный оттенок печали. – Ты выплатил мне мой… кхм… ?гонорар? за два месяца вперед. Я хорошо знаю, что такое ответственность, и не собираюсь покидать свое рабочее место до того момента, как истечет оплаченный тобой срок.

- Если я буду задерживаться – позвони мне. Мы уладим финансовую проблему. Ты должен быть здесь, когда я приеду. - Надо же… Мой господин так ко мне привязался? – Покорно опущенная голова плохо сочеталась с неприкрытым ехидством, но наказывать Генри за дерзость уже не было времени. - Не позволяй себе лишнего, мальчик мой! – Сквозь стиснутые зубы прошипел Кикучи, властным жестом сгреб темные волосы, притянул к себе улыбающееся лицо и впился в губы жестким поцелуем. Генри охнул от боли, но затем расслабился и позволил настойчивому языку скользнуть в свой рот. Поцелуй затянулся на долгих несколько минут, напоследок Кикучи больно укусил юношу за губу, с удовлетворением наблюдая, как скользит вниз по подбородку капля крови.

- Вот так хорошо. Во всяком случае, ближайшую пару недель лизаться с девками ты точно не сможешь. Запомни, Генри. Ты будешь моим столько, сколько потребуется мне, чтобы выбить из твоей головы мысли о женщинах.

- Интересный у тебя способ выбивания мыслей из головы, Кацуя! – Генри тяжело дышал, машинально слизывая текущую кровь, синие глаза потемнели от выплескивающейся наружу ярости. – Тебе не приходила в голову мысль, что не все в этой жизни можно купить за деньги? - Я прекрасно об этом осведомлен! – Кикучи злорадно ухмыльнулся. – То, что нельзя купить за деньги, можно получить хитростью или обманом. Вот и все. Не расстраивайся, Генри! От тебя требуется быть милым и послушным, ждать меня здесь, и время от времени слать смс – но не слишком часто. Это не слишком тяжелая работа. Я скоро вернусь! - Буду скучать! – Буркнул юноша, глядя в спину уходящему Кацуе. – Надеюсь, что этот Кёске даст тебе достойный отпор! Иваки задумчиво читал сценарий, а Като переминался с ноги на ногу, стоя рядом с диваном. - Ну, как? - Это хороший выбор, Като! – Губы Иваки тронула легкая улыбка. – Наконец-то что-то, достойное тебя. Мне кажется, с этим фильмом ты поднимешься на новую вершину. Только не зазнайся, когда тебя накроет очередной волной славы! - Ну, что ты такое говоришь? – Като возмущенно засопел, а затем склонился и нежно провел пальцами по теплой коже шеи. – Я делаю это… Ради тебя. Однажды я пообещал сам себе, что придет момент – и ты станешь гордиться мной. Иваки откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, позволяя рукам… Губам Като ласкать шею, скулы, подбородок, скользить в приоткрытый ворот рубашки… Было все труднее придерживаться холодной отстраненности – после злополучного шоу Като словно подменили. Он больше не лез с поцелуями через каждые полчаса, перестал петь в ванной, шуметь на кухне, все чаще и чаще Иваки видел его погруженным в свои мысли. Да, внешне все было по-прежнему – завтраки по утрам, долгие разговоры за чашкой ароматного чая, совместные походы в магазины… Не было только одного – прежнего беззаботного Като.

Нынешний Като очнулся, запуская пальцы в расстегнутые джинсы. Резко отдернул руку.

- Я искренне рад, что ты разделяешь мою точку зрения, Иваки-сан.

- А кто сыграет Харудаки? – Казалось, Иваки был рад наступившей передышке, он подобрался и вновь сконцентрировался на сценарии. - Мне повезло! Компания пригласила для съемок Кикучи Кацую – слышал о нем? Десять лет назад его имя не сходило с афиш в кинотеатрах страны. - Кикучи-сан?! – Иваки выронил листки с текстом, едва скрепленные металлическим зажимом, и они веером разлетелись по полу. – Като, тебе невероятно повезло! Играть с актером такой величины… Тебе будет, чему у него поучиться. - Не вижу в нем ничего такого, от чего ты мог бы прийти в столь неописуемый восторг! Актер, как актер. К тому же моя роль - основная. – Като раздраженно дернул плечом, собрал листки и направился в свою комнату, хмуро бросив – Спокойной ночи. О, нет. Только не это! Снова и снова… Как будто я – его собственность!

Отстегнув ремень и закрыв глаза, Кикучи откинулся в кресле набравшего высоту самолета. Впереди – Токио.

?- Кикучи-сан. Мы вынуждены расторгнуть контракт с Вами. Видите ли, Ваша… Ваш… образ жизни – он не соответствует традиционным устоям граждан Японии. Мы приносим свои извинения – но на Вашу роль приглашен другой актер. - Кацуя! Ты опозорил семью!!! Мать и сестра до сих пор в беспамятстве после заявлений прессы! А эти бесстыдные фотографии?! Как ты посмел? Мы больше не желаем иметь ничего общего с тобой! Убирайся, и будь проклято твое порочное влечение!!! - Милый… Ты должен понять меня… Нет, не надо!!! Не плачь, пожалуйста… Я… Не уеду с тобой. Здесь моя семья, работа, друзья… Ты же не причинишь мне боль, лишив меня всего этого? Я не могу. Мне было хорошо с тобой все это время… Но пришла пора расстаться. Действительно, очень жаль, что все так получилось и с фильмом, и с газетами...Я, правда, не хотел огласки. Эй, Кацуя, не грусти! У тебя все еще будет хорошо! Америка – страна огромных возможностей! Вот увидишь – ты прославишься, станешь звездой, весь мир будет у твоих ног. Выше нос, дружище!

- Они-сан… Я не верю в то, что пишут газеты. Ты и вправду гей? Фууу… А я с тобой в парк ходила… Ты меня на руках носил, и на карусель сажал… Ну, скажи, что это неправда! Разве тебе могут нравиться мужчины? Не смотри на меня так – это мама сказала. Как это, мужчина – и нравится? Дядя Тэтсу тоже красивый для тебя, да??? Нет, я тебе не верю.Ты уезжай, наверное, а потом, когда мама, и тетя, и папа – все успокоятся – садись на самолет и лети обратно. В Америке страшно, там чужие люди и нет бэнто, это тоже мама сказала…? Прошло десять лет. Какого...?

Черт тебя дернул быть похожим на Тэтсу! Такой же холодный, ледяной, будто снежный принц. Я обречен раз за разом искать в отражении чужих лицэтот застывший взгляд…

Мне даже жаль немного этого твоего Като. Если уж он на шоу такие слезы лил, то что произойдет с его славным глупым сердцем, когда я наступлю на него тяжелым каблуком своего ботинка – и раздавлю все мечты о счастье?

Запомните, вы, оба. Не бывает любви между мужчиной и мужчиной. Все то, что сейчас у вас есть, сгорит дотла, стоит лишь пошевелить пальцем. А я собираюсь устроить грандиозный пожар… - Кикучи-сан, разрешите представить Вам актера, который будет Вашим партнером по съемкам и сыграет в фильме главную мужскую роль. Он не так давно снимается в профессиональном кино, но уже успел зарекомендовать себя, как талантливый и ответственный актер.

- Позвольте мне самому познакомиться с ним. – Кикучи отодвинул в сторону Канэко, открыл дверь в трейлер с табличкой ?Като Ёдзи?. Да ты гораздо милее, чем я себе представлял, особенно с волосами, собранными в трогательно-нелепый хвост. И впрямь блондин. Не крашенный.

- Доброе утро, мистер Като! Позвольте представиться, я – Кикучи Кацуя, мы с Вами вместе будем пить кофе и есть вкусные рисовые булочки на протяжении двух месяцев, в промежутках изображая на съемочной площадке непримиримых соперников. – Белоснежная улыбка, легкая щетина на подбородке, обезоруживающий открытый взгляд темно-серых глаз. Като с удовольствием пожал руку партнеру, жестом приглашая его присесть на мягкий диванчик.

- Рад знакомству с Вами, Кикучи-сан. Со времени съемок в Лондоне я уже отвык от того, что ко мне обращаются ?мистер?.

- За десять лет жизни в Калифорнии это слово отскакивает у меня от зубов.

- Понимаю… Вы можете обращаться ко мне так, как Вам удобно.Познакомились уже с остальной группой актеров? - Не имел пока этого удовольствия, так как спешил встретиться с Вами, вдохновленный обилием комплиментов в Ваш адрес абсолютно от всех, начиная с Вашего менеджера, и заканчиваяпродюсером. - Они вечно преувеличивают! – Като смущенно улыбнулся. – Но я очень рад, что буду играть с Вами. Мой парень тоже считает, что мне крупно повезло. Ох, черт… Простите, если сказал что-то не то… - Да не смущайтесь Вы так! – Кикучи от души рассмеялся. – Я очень рад тому, что за десять лет Япония перестала быть узколобой и ограниченной, и нормально воспринимает однополые отношения. Тем более, я видел множество интервью и конференций, на которых вы присутствовали вместе. У Вас хороший вкус, мистер Като! Кикучи с удобством расположился на огромной кровати, застеленной шелковым покрывалом. Начало положено. Втереться в доверие к этому простаку оказалось делом пяти минут.

Мы подружимся с тобой, Като. Будем пить отвратительный зеленый чай, от которого я отвык давным-давно, репетировать совместные сцены. Ты расскажешь мне о том, как сильно любишь своего Иваки, а потом… Я покажу тебе, что никакой любви нет. И не будет. Я разрушу ваши отношения, растопчу их, общество отвернется от вас. Ооо, какой будет скандал…! Медиа, пресса, отвернувшиеся поклонники…

Знаешь, увидев тебя сегодня, я понял, что не испытываю к тебе личной неприязни. Мальчишка, влюбленный в жизнь, работу, другого мужчину. Так же, как и я когда-то. Хм, кто знает, может, я тебе еще и услугу окажу, избавив тебя от ненужного балласта? Интересно, чем занят Генри? Кикучи протянул руку, взял с прикроватной тумбы телефон и набрал домашний номер. Долгие гудки. Наконец, заспанный голос произнес: - Я даже не сомневался, что для тебя существует такое понятие, как разница во времени. - Чувствуешь меня на расстоянии? - Не обольщайся. Позвонить в четыре утра на домашний телефон может только такой клинический идиот, как ты. - Генри… Пользуешься тем, что я далеко и не могу прямо сейчас надрать тебе задницу? – Кикучи почувствовал привычный прилив возбуждения при мысли о подтянутых ягодицах любовника. – Чем ты там занят, дерзкий мой? - Сплю. На рабочем месте, как ты и приказывал.

- Боюсь, после моего возвращения кто-то неделю не сможет занять сидячее положение. - Ну, если ты только не будешь настолько очарован своей японской куклой Кёске. А то как знать – вдруг остаться решишь? – В голосе Генри появились злые ноты. - Не терпишь конкуренции, да? – Ухмыльнулся Кикучи. - Доход потерять не хочется. Я уже привык. Ты можешь ответить мне на один вопрос? - Постараюсь. – Кикучи был удивлен. Раньше Генри никогда и ни о чем не спрашивал. Что вдруг произошло? - Кацуя, зачем тебе эта дурацкая месть? - Ты о чем??? - Ну, раз уж ты меня разбудил, давай я попробую тебе объяснить. Неужели ты, узнавший обо мне все, прежде чем заключить со мной договор, не думал о том, что я со своей стороны сделаю то же самое? Отдавать свою девственную задницу в лапы неизвестного маньяка не входило в мои планы. – Легкая улыбка за тысячи километров от Токио. – Ты думаешь, я не знаю, что произошло с тобой десять лет назад? - Генри… - Шипение сквозь стиснутые зубы отдаленно напоминало человеческий голос. – Я постараюсь простить тебя. Но один раз. Не лезь туда, куда тебя не просят! У меня уже есть личный психолог, не надо пытаться его заменить! - Твоя беда в том, что ты, даже спустя столько лет, живешь прошлой обидой. – Казалось, Генри пропустил мимо ушей угрожающие интонации в трубке. – Тебя бросил и предал совершенно другой человек. Не имеющий ничего общего с этим актером. И все твои потери – работа, семья, слава, родная страна – ничто по сравнению с болью от этого предательства. Ответь себе честно на один вопрос – кому ты сейчас будешь мстить? - Да кто ты такой, выкидыш помойки, чтобы рассуждать о таких вещах???!!! Шлюха, которой я плачу деньги за покорность в постели??? - Кацуя. Ты купил мое тело. Но не душу. Кикучи с размаху швырнул сотовый об стену. Голос неизвестного ему раньше Генри заткнулся, пластиковые обломки корпуса усеяли весь пол.

Я вышвырну тебя из дома, неблагодарная дрянь! Как ты смеешь?!! Нет. Я постараюсь поскорее разделаться со съемками и этой сладкой парочкой, прилечу домой раньше и в полной мере наслажусь оплаченным временем. Ты выползешь от меня, истекая кровью и с порванной задницей, проклиная день и час, когда вздумал говорить со мной в таком тоне!!!! Ублюдок! Я дал тебе все – деньги, защиту, свое покровительство, взамен на то, что ты играешь роль покорного мальчика – и что я получил? Игрушка вознамерилась показать, что у нее есть голос? Генри, Генри… Твой голос еще пригодится тебе. Ты сорвешь связки, умоляя меня о пощаде. Ну, а потом ты окажешься на помойке, с которой я тебя подобрал. - Доброе утро, Кикучи-сан! – Бодрый Като уже поджидал партнера в своем трейлере, разливая по чашкам ароматный чай. – Вы плохо спали? Наверное, это смена климата и часовых поясов. -Не совсем так. – Кикучи вежливо улыбнулся, присаживаясь напротив Като и принимая свою чашку. – Расстроили новости из дома. - Что-то случилось? - Ничего такого, с чем я не справлюсь, когда вернусь. Не берите в голову, Като-сан. Видите, как быстро возвращаются старые привычки?

- Я уже говорил Вам – можете называть меня мистером, если так удобнее. Канэко сказал, что через пару недель состоится большая вечеринка по случаю начала съемок. Вы уже получили приглашение? - Так вот что за конверт мне сегодня так настойчиво совал Ваш менеджер? Почту за честь присутствовать на этом вечере. Ну, что ж… Гримироваться – и приступаем?

К вечеру бушующая внутри ярость слегка утихла. Курьер доставил новый телефон, Кикучи поужинал в небольшом ресторанчике при отеле, пришел в благодушное настроение, поднялся к себе и набрал домашний номер. В конце концов, мальчишка оказался предусмотрительным и разумным, разузнав все о нем – разве за это стоит убивать? Ну, а то, что полез не в свое дело – это поправимо… Парой хороших уроков. Генри ему нужен. Пока нужен.

Домашний телефон не отвечал, хотя трубки параллельных аппаратов были разложены везде, даже у бассейна. Кикучи задумался и набрал Мика. - Доброго вечера, Кикучи.

- Мик, мне плевать, что у вас уже ночь, и ты в постели с горячо любимой женой. Генри не отвечает. Я хочу, чтобы ты съездил ко мне домой. Мануэла впустит тебя. Мне нужно убедиться, что все в порядке. - А что может быть не так? – Тяжелые вздохи Мика, звяканье брючного ремня и шелест одежды. Больше всего Кикучи ценил в своем менеджере преданность и готовность выполнить любую просьбу.

– Вчера он позволил себе лишнее. Я был в бешенстве. - Если бы ты был в городе – я опасался бы за его шкуру, а так… За что ты переживаешь? - За свои деньги и мой дом, черт возьми! Тебе ведь прекрасно известно о договоре между нами! Парень куплен мной и оплачен на два месяца вперед. Я не хочу, чтобы моя вещь гуляла сейчас по городу в компании телок, или привела кучу сомнительных дружков на мою виллу! - Если бы это было так, тебе давно уже позвонили бы. – Успокаивающе произнес Мик. – Хорошо, я сейчас съезжу к тебе, если Генри там нет – прокачусь до его любимого клуба и поспрашиваю, видели ли его сегодня. Жди звонка. Кикучи отключился, выдохнул и принялся мерить шагами номер. Глупо было говорить о деньгах с Миком. Оба знали, что те самые 40 тысяч долларов, выплаченные Генри накануне отъезда – смешная сумма для Кикучи, тратящего на свои прихоти в десятки раз больше.