Глава 2. Маленькая ложь рождает большое недоверие (1/1)

Затормозив на светофоре, Шимизу с досадой окинула взглядом скопившийся на перекрёстке транспорт. Придётся постоять, ничего не поделаешь. Впрочем, возникшую паузу можно с пользой употребить на решение текущих вопросов по телефону. Воодушевившись, женщина, не медля, схватила трубку.Иваки на заднем сидении не вслушивался в приглушённую болтовню, доносящуюся спереди. Мысли, тяжёлые и обречённые, ворочались в голове, уже не раз вырывая из груди тоскливые вздохи. Предстоящая встреча не вызывала ни единой радостной эмоции. Мало того, что ради неё пришлось пожертвовать единственным свободным днём и в экстренном порядке мчатьсяв Токио, так ещё существовал немалый риск опоздать с возвращением к запланированным навечер съёмкам. Но не это было главным. Он знал, о чём пойдёт речь. Эти переговоры продолжались уже не первый месяц и стали почти привычными, но от того не менее мучительными. Стороны никак не могли прийти к консенсусу, и вина за это возлагалась непосредственно на него, Иваки.Яблоком раздора стал широко разрекламированный совместный с Россией проект – многосерийная эпопея о событиях русско-японской войны 1904-1905 гг. Иностранная сторона по непонятным причинам настаивала на кандидатуре именно Иваки Кёске в одной из главных ролей. И японские коллеги с дорогой душой пошли бы им навстречу, если бы не твёрдое и непреклонное нежелание самого актёра участвовать в этой картине.Даже сам герой не вдохновлял Иваки. Образ предлагаемого персонажа казался ему плоским, шаблонным, не дающим пространства ни для творческой фантазии, ни для поиска нестандартного подхода к его воплощению. Такая работа была под силу любому более-менее крепкому профессионалу и не требовала особого актёрского потенциала. Непонятно, чего русские так вцепились именно в него? Разве что из-за внешности…Съёмки предполагались долгие и растянутые по времени. В дальнейшем это, несомненно, станет помехой для других, более интересных предложений. К тому же, большую часть натурных сцен планировалось снимать в России, что означало длительные командировки и жизнь в чужой, непонятной стране. Всё это порождало в Иваки стойкое неприятие и какое-то почти болезненное отторжение, подпитывающее его неожиданное для всех упрямство, несмотря на фантастические условия контракта и весомый гонорар.Продюсер, режиссёр, дирекция агентства, как три единых фронта, уже несколько месяцев держали Иваки в плотной осаде. В ход шло всё – лесть, уговоры, порой даже завуалированные угрозы. Но он не сдавался. Один бог знает, чего ему стоило раз за разом отвечать отказом, прекрасно осознавая, что со стороны подобные отговорки кажутся глупыми и вздорными, сильно смахивающими на пресловутую ?звёздную болезнь?. Но иных аргументов у Кёске не было.Кроме ещё одного. Но этот не подлежал озвучиванию. Като. Иваки даже думать не хотел разлучаться с возлюбленным на столь долгий срок. Как актёр, он понимал, что подобное поведение эгоистично и непрофессионально, но ничего не мог с собой поделать. Работа не способна была заменить ему любимого. Он знал это точно. Даже Голливуду своим сиянием не удалось затмить то, что было самым важным в его жизни. Кёске до сих пор просыпался в холодном поту, когда картинки той ?американской эпопеи? всплывали в ночных кошмарах, как напоминание о ценностях истинных и мнимых. И рисковать вновь обретённым счастьем в угоду чьим-то непонятным предпочтениям казалось Иваки форменным безумством.К счастью, дата начала съёмок столь нервирующего проекта неуклонно приближалась. Естественно, у студии имелся запасной вариант – достойный и талантливый, по мнению Иваки, актёр, который, без сомнения, отлично справится с ролью. Так что, особой вины Кёске за собой не чувствовал. Но эти бесконечные уламывания, взывание к совести, чести и патриотизму порядком измотали его тонкую душевную организацию и, конечно, сильно навредили ему, заставив многих считать Иваки Кёске зазнавшейся ?звездой? и бесчувственным эгоистом.Пусть так. Оставалось потерпеть совсем немного. Актёр искренне надеялся, что сегодняшняя встреча будет последней…Лениво и безучастно скользя по движущемуся с черепашьей скоростью потоку машин, взгляд невольно зацепился за яркое пятно, резко возникшее в поле зрения скучающего пассажира. Ослепительный солнечный блик, алой молнией отразившийся в надраенном до блеска капоте шикарного кабриолета, влетевшего в крайний ряд и так же, как все, угодившего в объятья неумолимой пробки, ударил по глазам, привлекая внимание. Машина, и правда, была загляденье. Словно чистокровный рысак в табунчике скромных, неказистых рабочих лошадок. Иваки с удовольствием оценил экстерьер неожиданного соседа. Дорогие автомобили всегда были его тайной слабостью.За рулём чудо-техники сидела девушка. Ну конечно же, красавица. Кто б сомневался! Иваки был виден только её профиль, но и этого хватило, чтоб составить мнение. Хозяйка и машина стоили друг друга. Актёр даже залюбовался столь гармоничным сочетанием, радуясь возможности отвлечься от угнетающих раздумий.

Девушка, нет, скорее, молодая женщина производила впечатление не менее сильное, чем эпатажное транспортное средство, руль которого она уверенно сжимала длинными, холёными пальцами, время от времени взлетавшими вверх в порывистых, но грациозных жестах. Особо наблюдательные зрители могли даже оценить ещё и достоинство драгоценного камня, нахально вспыхивающего миллионами искр на одном из них.Чаровница что-то увлечённо и со смехом рассказывала своему спутнику, то и дело поворачивая к нему лицо и, словно невзначай, потряхивая дикой роскошью иссиня-чёрных волос, укутывающих хрупкие плечи.?Кокетничает?, – мысленно усмехнулся Иваки и с праздным любопытством перевёл взгляд на мужчину, сидящего рядом с очаровательным водителем…Удар под дых произвёл бы меньшее впечатление.Като?!Вопросы безумной кавалькадой заскакали в голове, оглушительным звоном распугивая разумные объяснения. Иваки прилип к стеклу, впиваясь глазами в лицо возлюбленного.Как он оказался в этой машине? Он ведь должен быть сейчас на встрече с продюсером. Откуда взялась девушка? Что происходит, чёрт возьми?!Рука рефлекторно дёрнулась к телефону, движимая желанием немедленно прояснить абсурдную ситуацию, и замерла на полпути…А может, встреча должна была состояться вовсе не с продюсером?Моментально припомнилась необычная взвинченность Като в последние дни, его раздражительность, порой переходящая в странную задумчивость. Иваки приписывал эти симптомы волнению перед началом новой, очень важной и серьёзной работы. Но возможно дело было совсем не в этом?Как заворожённый Иваки следил за лицом любовника, вольготно раскинувшегося на белоснежном сидении шикарного кабриолета, развернувшись всем корпусом к своей обворожительной спутнице. Он с нескрываемым удовольствием внимал речам черноволосой красавицы, казалось, совершенно не замечая досадной задержки в пути, никуда не торопясь и просто наслаждаясь беседой.Это было немыслимо. Возмутительно! Это было…Проклятая пробка внезапно рассосалась, выпуская на волю застоявшихся в стойлах ?железных коней?. Огненно-красный кабриолет, набирая скорость, исчез из виду, унося прочь своих седоков. Пробормотав под нос раздражённую благодарность богам, Шимизу тоже тронула машину с места. Иваки медленно возвращался в реальность, ощущая себя человеком, который лёг спать в собственную постель, а проснулся в совершенно незнакомом месте. Видение весело болтающей парочки всё ещё плавало перед глазами, не желая вписываться в рамки привычного мироздания.Сделав глубокий вдох, мужчина постарался угомонить лихорадящее сердце и закипающий в смятении мозг.Нет-нет, не стоит делать поспешных выводов. Возможно, всему этому существует разумное и простое объяснение. Он не позволит стихийной ревности и беспочвенным догадкам парализовать его рассудок. Он верит Като. Верит. Верит безоговорочно. Это всего лишь дурацкое недоразумение. Като всё объяснит. Не надо думать об увиденном.

Для Като не существует никого, кроме него, Иваки! Разве он не доказывал это многократно? Не сметь! Не сметь ни секунды сомневаться в возлюбленном. Кёске, ничтожество, приди в себя!Иваки вздрогнул, вырываясь наконец из оглушающих воплей собственных мыслей. С трудом разжав закаменевшие кулаки, некоторое время непонимающе разглядывал покрасневшие, липкие от пота ладони с яркими отметинами от ногтей. Неизвестно откуда вдруг накатил непонятный страх. Словно случилось что-то плохое. Или вот-вот должно случиться…– Иваки-сан, мы приехали, – Шимизу, сияя улыбкой, обернулась с водительского места. – И даже, несмотря на заторы, не опоздали. Вот что значит грамотное планирование, – с победной интонацией заключила менеджер.– Да-да, Шимизу, вы, как всегда, на высоте! – нервно оскалившись, заверил её Иваки, незаметно, по-детски вытирая руки об обивку сидения.– Вперёд, Иваки-сан! – улыбка Шимизу стала ободряющей. – Ничего не бойтесь. Вы всё делаете правильно.Вопреки мнению руководства, женщина поддерживала решение своего подопечного отказаться от участия в совместном проекте.– Спасибо, Шимизу-сан, – Иваки неловко выбрался из салона. – Надеюсь, этот бой станет последним, – усилием воли он заставил себя вернуться к насущным проблемам.– Пойду защищать свою свободу выбора.– Удачи,– пожелание полетело в спину, но уже не достигло сознания уходящего.

Свобода выбора. Свобода выбора…Только что произнесённые слова внезапно приобрели в его голове совершенно другую интерпретацию.

***Едва переступив порог квартиры, Като тут же устремился на поиски забытого телефона. Так и есть – десять пропущенных звонков от Иваки. Хм, что-то многовато. Не случилось ли чего? Но перезвонить он не успел. Залившийся голубым сиянием экран оповестил об очередном входящем. Кёске! Как почувствовал.– Иваки, прости, я такой растяпа – оставил телефон дома, целый день ходил без связи. Только что вернулся. Ты чего названивал? У тебя всё в порядке? – скороговорка лилась в трубку пристыженно и с тревогой.Голос Иваки отозвался после небольшой паузы.– Привет, Като! Нет, ничего срочного. Просто хотел узнать, как прошла встреча с продюсером. Ты так волновался из-за неё.– Ох, Кёске, ты не представляешь, что за денёк у меня сегодня выдался…Като эмоционально и в красках описывал всё происшедшее с ним с момента пробуждения до злополучной аварии на трассе.– И как же ты вышел из положения? – странное дело, в голосе Иваки не слышалось ни удивления, ни сочувствия. Но, может, показалось?– Ну, мир не без добрых людей, – рассмеялся Като. – Нашёлся человек, не чуждый состраданию – выручил, подвёз меня прямо к офису компании и ни копейки не взял за это, можешь поверить?– Неужели? – в голосе собеседника, и правда, звучал какой-то непонятный скепсис. – И откуда только такой бессребреник взялся?– Да вот… – Като непроизвольно махнул рукой, словно возлюбленный на другом конце провода мог его видеть и оценить направление, в котором обитали бескорыстные сограждане. – Ехал себе по шоссе на раздолбаном драндулете и просто сжалился надо мной, несчастным. Хороший такой дяденька, толстый и весёлый, дай ему бог здоровья. Спас меня от монаршего гнева – сам знаешь, опоздания мне не простили бы.В трубке воцарилась тишина.– Эй, Иваки, ты слушаешь? Почему молчишь?– Нет, всё нормально, – медленно отозвался Иваки, и теперь Като был уверен, что что-то не так. Слишком хорошо он знал все интонации любимого.– Иваки, ты что, волновался из-за того, что я не отвечаю? – Като с ходу попытался разобраться в ситуации. – Ну, я знаю, что безалаберный. Впредь постараюсь быть внимательней, – горячо покаялся он.– Да уж, постарайся, – к Иваки вроде вернулась его обычная сдержанность. – Значит, встреча прошла нормально, – уточнил он, игнорируявопрос о причинах своего волнения.– Да, всё замечательно. Стороны остались весьма довольны друг другом. Правда, господин продюсер хотел…– Извини, Като, ты расскажешь мне обо всём дома, – перебил его возлюбленный. – А сейчас меня ждут. Созвонимся завтра.Нет, теперь Ёдзи уже не сомневался. В голосе Иваки звучала непонятная холодность.

– Погоди-погоди! Ты вернёшьсяв субботу, как и планировал? – заторопился он, пытаясь продлить разговор.

– Да, – секундная заминка, – в субботу. До встречи, Като.– До встречи, Иваки. Я … люблю тебя, – беспомощно договорил парень в уже опустевшую трубку.Молодой человек растерянно уставился на потухший дисплей, словно надеясь прочесть там объяснение странному разговору.Что произошло? Он опять что-то сделал не так? Но что?Внезапно Ёдзи осознал, что, совершенно не размышляя, даже не придумывая ничего заранее, представил возлюбленному отнюдь не подлинную историю своего спасения из автомобильного плена. И даже больше – на лету, вдохновенно нарисовал портрет не только мифического дяденьки, но и дополнил его допотопным транспортным средством, якобы имевшем место. То есть, с точностью до наоборот от реальных событий. С чего бы вдруг, собственно?Логика, быстро и не мудрствуя, подбросила ему привычный ответ. Абсолютно ни к чему волновать Иваки ненужными подробностями. Случайное знакомство, случайная встреча, не имеющая никаких последствий. А мыслей и подозрений может породить целое море, если неверно истолковать это стечение обстоятельств. Прекрасная самаритянка – всего лишь эпизод, уже отошедший в прошлое. И незачем подбрасывать любимому поводы для неприятных раздумий. Като уже почти раскаивался, что сам напросился выразить признательность. А впрочем, всегда можно отказаться, сославшись на неотложные дела или иную уважительную причину. Правда, он уже, вроде как, пообещал, и это, конечно, смахивает на неблагодарность… А, чёрт с ним! До пятницы ещё далеко. Он успеет обдумать решение.Но странный тон Иваки занозой засел в мозгу, пробуждая тревогу. Не мог же тот что-либо почувствовать на расстоянии? Стоп! Что почувствовать? Да нет, бред. Скорее всего, дело в съёмках. Като тоже в последнее время не являл собой образец спокойствия и безмятежности. И так же по вине работы, вернее, её долгого отсутствия. Даже в минуты нечастых свиданий с возлюбленным им случалось ссориться из-за излишне взвинченного эмоционального состояния Ёдзи. Немудрено, что теперь всякая ерунда лезет в голову. Он слишком скучал по Иваки, слишком многодумал о нём. И, как всегда в период длительных разлук, испытывал повышенную тревожность и обострённую подозрительность в отношении всего, что касалось любимого. Тем более что как бы не выглядело сегодняшнее происшествие со стороны, упрекнуть себя в каких-либо недолжных помыслах или преступных намерениях Като не мог. Вот даже на секундочку.***Иваки абсолютно невидящими глазами сверлил безликую стену гостиничного номера, даже не замечая, как судорожно рука до сих пор стискивает нагревшуюся пластмассу давно замолчавшего телефона.Весь недавний разговор в сотый раз прокручивался в мыслях, снова и снова упираясь в одну-единственную, необъяснимую и пугающую – Като солгал.Конечно, он не мог знать, что его обман случайным образом уже раскрыт, но та лёгкость и непринуждённость, с какой былвыдан перевёрнутый вариант странной поездки, вызвали потрясение.Все тревоги и сомнения, целый день тщательно запертые в самом дальнем уголке сознания, подавляемые самоотверженными доводами рассудка, как взбесившиеся демоны вырвались на волю, мгновенно разорвав в клочья не успевший стать в оборону здравый смысл, и сейчас безжалостно топтали в пыль его остатки. Иваки знал за собой эту особенность – на вздохе ловить отчаяние и тут же предполагать худшее. Но в этот раз он всё же попытался превозмочь себя. С трудом обуздав уже вовсю плодившую домыслы фантазию, попытался рассуждать логически.Инцидент с машиной, скорее всего, не выдумка. Вряд ли Като стал бы изобретать столь сложную конструкцию, не ведая о том, что ему понадобится алиби. Пока всё правдоподобно. Но вот дальше…Каким образом красотка в кабриолете превратилась в дяденьку на какой-то развалюхе? И о чём свидетельствовала такая метаморфоза?Три года прошло с момента его освобождения из ?американского плена?. Многое постепенно улеглось в душе, перестало мучить, стёрлось из памяти. Но кое-что, как глубоко ушедшая заноза, до сих пор нет-нет, а напоминало о себе. По крайней мере, ему, Иваки.Столь естественное и беспроблемное возвращение Като к любовным, ну, хорошо, пусть только сексуальным отношениям с женщинами – возможно, нежеланное, даже вынужденное, обусловленное спасением карьеры, рассудка и физическими потребностями – в тех условиях было не только объяснимо, но и простительно. Но… непростительно. Хотя это слово, вообще, звучало здесь неуместно.Речь шла не о прощении. Иваки сознавал, что не имеет права упрекать возлюбленного в чём-либо. Но знать и чувствовать – две большие разницы.И разумом, и опытом он понимал, что глупо хранить в сердце обиду или лелеять раны, нанесённые в таких неадекватных обстоятельствах. Знал, понимал. Но некоторые чувства были сильнее его. Хотя за всё прошедшее время Като не дал ему ни единого повода подозревать себя в охлаждении страсти или в стремлении разнообразить собственную интимную жизнь, с тех пор Иваки так или иначе страшился этого.Он не сомневался, что был и остаётся для Като единственным возлюбленным-мужчиной. Но женщины… Они и раньше, до их знакомства, составляли немалую часть жизни Ёдзи. Потом, на некоторое время, вроде, потеряли свою значимость и перестали иметь в ней место. Но кто сказал, что это положение окончательное?От безысходности или добровольно, Като вновь познал сладость секса с женщиной. И кто поручится, что эта составляющая навсегда утратила для него прелесть с возвращением беглого любовника? В тот раз, несмотря на ажиотаж, и поклонники, и пресса благосклонно приняли его возродившийся интерес к противоположному полу. Так что, без сомнения, нынче подобное известие и вовсе не вызвало бы особого резонанса. Като было уже позволено всё. И почему бы ему рано или поздно не пожелать воспользоваться дарованной привилегией?Так может это, наконец, случилось? Нашлась та, что напомнила любимцу миллионов фанаток о возможности иметь не только моногамные и не только гомосексуальные отношения. Или Иваки опять запугивает сам себя, рисуя самые ужасные и отталкивающие картинки пока абстрактного будущего?Но разве сегодняшней, случайно подсмотренной встречи и откровенной лжи Като недостаточно, чтобы почувствовать свою беспомощность и незащищённость перед вполне реальной угрозой. Угрозой чего?..Иваки застонал и рухнул лицом в прохладный шёлк подушки, отбросив в сторону осточертевшую трубку.Нет, этого не может быть! Через слишком многое они прошли вместе, чтобы сейчас разменять всё обретённое на пошлые сексуальные развлечения. Он не должен позволять себе утонуть в этих мыслях, в этих сомнениях. Не должен, не должен!Но тонул, тонул, тонул…Самым горячим желанием было как можно скорее оказаться дома. Уж теперь-то он глаз с Като не спустит. Если есть хоть малейший повод подозревать некие перемены в сердце возлюбленного, он не пропустит их, не станет убеждать себя в чрезмерной мнительности. Необходимо трезво оценить всё, происходящее с ними.Вот только, что он станет делать, если его подозрения, не дай бог, окажутся реальными, Иваки пока не знал. И счастлив был бы не знать вовеки.