7. М16 - вот мое благословение. (2/2)

— Еще раз увижу твое нытье, оторву нос и скормлю собакам. — Абсолютно серьезно заявляет он, а после, уместив ее подбородок в ладони, заставляет ее запрокинуть голову, чтоб посмотреть ему в глаза. Она такая жалкая, но в то же время милая, как домашний щеночек, думает Мохан, разглядывая ее лицо, больше похожее теперь на детское из-за надутых губ и того, как его пальцы чуть приплюснули ее раскрасневшиеся щечки. — Хотя, нет. Съем сам.

— Свой ешь. — Обидчиво огрызается она, тут же завертев головой, в надежде сбросить мужскую руку, однако Мохан не собирался отпускать ее так быстро.— Шутки шутками, но если хочешь, чтоб мужики в этой стране к тебе прислушивались, перестань быть рохлей. Забудь, что такое обиды и что такое слезы, они сожрут тебя с потрохами, если увидят твою слабость. — Объясняет мужчина, глядя в ее темно-карие глаза. — Бери их за яйца и тащи за собой, насильно. Киратцы народ упрямый и ленивый, но даже их можно переломить, главное подобрать нужные слова и надавить. Ты понимаешь зачем я тебе это говорю? Мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь всем выходит боком, — Тут же отстраняется она, прерывая его на полуслове. — Из-за меня погибло очень много людей в Банапуре.

— Банапур был незащищен, Де Плер ударил тогда, когда мы этого не ожидали и это только наша вина: Золотой путь взял на себя ответственность защищать киратский народ и не справился с ней. Однако с ней справилась ты. Мне рассказали о том, как ты спасла Бхадру и не побоялась одна выйти на переговоры против большого отряда наемников Пола. Ты поступила самоотверженно, признаюсь, я не ожидал подобного от тебя.

— Если бы Банапур меня не принял, этого бы не случилось. Такими темпами я всегда буду больше вредить, чем помогать: Пэйган будет искать меня, выманивать, и все, кто будут рядом окажутся в опасности. — Он на мгновение задумывается, а после понимающе кивает. Что-ж, это уже хороший знак.

— Я понимаю о чем ты. Тебе нужно безлюдное уединенное место, о котором Пэйган ничего не знает и где он точно не сможет тебя найти. У меня как раз есть такое на примете. — С уверенной улыбкой произносит мужчина, а после переводит взгляд куда-то вдаль. — К северу отсюда, на холме стоит наш старый дом, я в нем так и не побывал с того момента как вернулся в Кират, так что скорее всего он в ужасном запустении. Съездишь туда с Лохани, посмотрите в каком он состоянии, и если что, пришлю людей тебе в помощь. Если же дома уже нет, либо там совсем разруха, то будем искать тебе пристанище дальше. — Убеждает Мохан, и тут же, продолжает, не давая ей даже подумать о том, чтоб отказать ему. — Я приеду позже, через несколько дней и мы поговорим уже основательно. Обо всем.Американка сдержанно кивает глядя ему в глаза, принимая его сторону в этом вопросе, а после, сделав пару шагов назад, оборачивается в сторону друга. Хёрк глядит на нее опасливо, а когда Лакшмана подходит к нему вплотную, нервно шикает, наклонившись к ней:

— Я за весь ваш разговор успел дважды поседеть, ты чего творишь? — Однако не успел он договорить до конца, как Мохан, словно вспомнив о чем-то важном, оборачивается в их сторону, прерывая их с Лакшманой разговор в самом зародыше:— Кстати, американец! У меня есть для тебя работа.

Вот и все, дальше их пути расходятся. Гейл это несказанно настораживает, однако она с горем пополам принимает это, кивнув в ответ на недоверчивый взгляд друга, что тот в непонимании устремил в сторону Лакки. Ему эта затея тоже не импонировала.— Если что, наберешь меня.Ее руки тянутся внутрь машины, подхватывая рюкзак за лямку, когда Хёрк протягивает ей подаренное оружие обратно, однако возвращать его Гейл пока не спешила.

— Пусть побудет у тебя.

Парень, что все это время стоял позади Мохана кивком зазывает Лакшману проследовать за ним, к стоянке. Машин Золотого пути здесь было достаточно, однако Лохани безошибочно находит свою, и отперев, приглашает девушку внутрь. Внутри мерзко воняло бензином и старым ароматизатором-елочкой, что уныло раскачивался из стороны в сторону, повиснув на зеркале заднего вида. Не теряя времени даром, Гейл открывает окно, тут же вдыхая свежий киратский ветерок и искренне молясь чтоб у нее не заболела голова от этой гадости. Хмыкнув, паренек лишь заводит машину и они вдвоем покидают территорию монастыря. Следом за ними отбывает и американец, и лишь один Мохан, остается на своем месте. Он еще долго провожает их машину взглядом, думая о чем-то своем, и искренне стараясь не замечать фигуры, бесшумно появившейся на входе в крипту. Без сомнений, Лонгину есть, что сказать по поводу всей этой ситуации, однако это не значило, что предводитель Золотого Пути был обязан его слушать. Даже несмотря на то, что они хорошие друзья.

— Боком тебе выйдут твои игры, Гейл. Помяни мое слово. — Тот лишь ухмыляется в ответ, и тогда африканец, размыкает заложенные за спиной руки, и нарочито громко шаркая старыми сандалиями по редким каменным ступеням, спускается вниз, к другу. Забавная параллель, ведь каждый раз, чтоб понять мышление Мохана, Лонгин в буквальном смысле снисходит до него. Как праведный опускается до неправедности, чтоб на себе ощутить, что это такое. Впрочем, не таким большим был тот промежуток между ними, африканец и сам далеко не безгрешен. Хоть после пули в висок ему отчетливо казалось, что его жизнь разделилась на до и после, в действительности же он и его пороки остались теми же.

— Вводить в заблуждение грешно. Как друзей, так и врагов своих. — Остановившись подле него, произносит Лонгин, а после, добавляет, чуть склоняя голову в попытке заглянуть в чужие глаза. — За это кара полагается.

— Если твой Бог не сможет меня простить, пусть так. Мои меня уже простили, а большего мне и не надо.

***— Предпочитаешь постарше?

Всего лишь один беспардонный вопрос, а ей уже хочется его придушить. В душной машине фоном играла музыка, сначала девушка старалась прислушиваться, однако когда по радио заговорил голос свободного Кирата, ей захотелось свернуть свои ушки в трубочку и выкинуть в окно. Диктор нес полнейшую ахинею, от чего хотелось спросить, какого черта он просиживает свои штаны в радиорубке и кто вообще его туда пустил, но тут ее внимание перехватил сопровождающий ее повстанец и горе-диджей с легкостью отошел на второй план.— Хёрк мне как брат. — Произносит она с полной уверенностью в своих словах, паренька же этот ответ не шибко устраивает.

— А считает ли он себя таковым? — Копает он вновь в надежде посеять в ее душе семена сомнений, однако вновь натыкается на стену абсолютной уверенности.

— Он далеко не дурак и прекрасно понимает, что только идиот сейчас будет закидывать ко мне свои копыта.

— Это еще почему? К Мохану многие хотят подмазаться. — Само собой, во все времена существования Золотого Пути Гейл был довольно значимой фигурой, не только потому, что он его и основал, но и потому, что даже находясь в неволе он не отчаивался и находил способы держать руку на пульсе. Но вместе с этим у него, за все эти годы просто обязана была выработаться хорошая такая паранойя, а человеку с паранойей везде, даже в самом безобидном, может казаться угроза.

— Глаза разуй. — Спокойным тоном произносит девушка. На Мохана Гейла где сядешь там и слезешь, это было видно даже невооруженным взглядом.— Он далеко не тот человек, к которому вообще можно подмазаться.

— К кому угодно можно подмазаться, надо лишь знать, чего этот человек хочет. — Лакшмана смеется над ним, словно над глупым ребенком доказывающим что солнце это вафля. Лохани думает, что очень много понимает по жизни, зная лишь одну работающую модель поведения, помогающую получить желаемое. В действительности их было великое множество, ибо все люди разные, как двери к которым нужен свой особенный ключ. И если одни позволяли себя использовать в обмен на одну редкую, но меткую услугу с его стороны, то другие же видели в его помощи неиссякаемый ресурс и возможность скинуть все недостойные дела на чужие плечи.

— Некоторым пока будешь угождать, не заметишь, как превратишься в безымянную раб. силу. Принеси-подай-иди на хер-не мешай, слышал про такое?— Ты что, совсем не замечаешь где заканчиваются пределы твоей гордыни? Или ее границы с глупостью настолько размылись, что ты не можешь отделить одно от другого? — Это заставляет ее замолчать на некоторое время. Бесспорно, судя по ее сегодняшним закидонам, у него могло сложиться не самое лучшее мнение о туристке из Америки, однако оправдываться перед этим человеком Гейл не хотела, хоть и ситуация к этому буквально обязывала. Возможно если бы на его месте был Сабал, она бы объяснилась, ведь ей с довольно недавнего времени стало действительно важно его мнение, но тем не менее, перед ней был отнюдь не Сабал.

— Поэтому ваша война и длится столько лет. — Наконец изрекает она, находя новую точку соприкосновения. — Вы, киратцы, не знаете себе цены и горазды лишь терпеть. Взять тот же самый аванпост, который мы отобрали у короля с Чанданом и Раджешем. Ни за что не поверю в то, что никто целую неделю в ус не дул, когда замолчал стратегически важный аванпост, к тому же находящийся буквально в двух шагах от Банапура. — Она выражает недосказанные мысли быстро, шмаляя ими словно шальными пулями, а после обращает свое внимание на самого Лохани, взглянув в его сторону впервые за все время поездки. — Твоя мать ведь живет там.

Она помнит, как повстанцы говорили об этом, помнила их взволнованные лица, когда они вдруг поняли, насколько тяжело им будет сообщить эту весть ему.

— Уже нет. Я отвез ее на ферму пару недель назад. Торговать на Базаре Кхилана было опасно и месяц, и год назад. Нам просто очень повезло, что я спохватился в нужный момент. Видимо Кира все-же улыбается нам.

— Избирательная у нее улыбка. — Ее очередь огрызаться, однако его реакция на это оказывается по странному преувеличенной.

— Ты это на что намекаешь?!— Ни на что, выдохни.

— Ты слишком много болтаешь для женщины. — Недовольно выплевывает он, поправляя солнцезащитные очки на своей переносице. Лакки тут же кривится и театрально затыкает себе носик.

— Ой, фу! Окошко со своей стороны открой, сексизмом завоняло.

— Можешь на улице свежим воздухом подышать, мы приехали.

Это место располагалось не так уж и далеко от монастыря, Лакшмана за разговором почти не заметила, как быстро пролетело время. Выйдя из машины американка ступает на изумрудную лужайку и с восторгом вдыхает полной грудью запахи здешних мест. Дверь за ней закрывается, а на ее плечо вновь взваливается знакомая тяжесть. Она оглядывает одинокую, почти заросшую диким бурьяном тропку, ведущую куда-то вверх на холм и искренне надеется, что дом окажется в пригодном для жизни состоянии. Ей уже нравились эти места, они были пропитаны духом далекой детской беззаботности, немножечко ностальгической, как если бы Лакшмана жила здесь в детстве. Ей уже хотелось скорее взглянуть на дом, однако звук не стихающего мотора ставит ее в неловкое положение. Она оборачивается и тут же пересекается взглядом с водителем. Лохани вдавливает в пол педаль газа и едет вперед, по кругу объезжая ее. Перед ее глазами открытое окно к которому она тут же припадает, пока скорость слишком мала. Она поняла, что он хочет сделать - сбежать и оставить ее здесь в одиночестве. И все из-за того что она ему хаманула!

— Эй, засранец, ты куда намылился?! — Тут же вопрошает она, не стесняясь в выражениях, однако потом отступает, увидав высунутый в ее сторону средний палец.— Дорогу назад сама найдешь!

Лохани оставляет ее на перепутье дорог в полной неуверенности и смятении. Его машина, стремительно удаляющаяся от туристки еще долгое время маячит на горизонте, прежде чем скрыться за крутыми холмами. Как Лакки и подозревала, Лохани оказался тем еще мудаком.

— Кусок киратского дерьма... — Она сплевывает себе под ноги, а после выудив из кармана пачку сигарет, достает одну и закуривает. Прикидывает возможные варианты, их было не так много, а именно два - либо вместо дома ее будет ждать халупа из гнилых досок не подлежащих восстановлению, либо дом будет покрыт толстым слоем пыли и ей предстоит тяжелая генеральная уборка, в которой она попытается привести этот старый сарай в божеский вид.

Подъем на гору ее несказанно радует: из этих мест открывались прелестнейшие виды, в какую сторону не глянь. Деревья растущие по-над тропой даже там, где она уходила совсем в гору, очень удачно укрывали ее от чужих глаз, делая подъемы и спуски почти незаметными. Лишь на подходе к самому верху ей встретилась парочка открытых местностей, однако это не стало особой проблемой, вряд ли кто-то внизу сможет узнать Лакшману в какой-то безымянной фигуре.

Еще перед самым подходом к дому ей чудится журчание воды, а уже после, преодолев последние шаги, девушка в действительности убеждается в своей догадке. Близь дома бил ключом горный ручей. Его исток уходил глубоко в скалу, а из нее каскадом спускался с горы далеко самый вниз. В этом она удостоверилась подойдя к краю обрыва. От высоты немного кружится голова, поэтому американка судорожно цепляется за ближайшую ель, и понаблюдав за водопадом еще пару коротких мгновений, отступает к дому. Он, кстати, оказался в довольно хорошем состоянии: ни прохудившейся крыши, ни обвалившихся стен она своим зорким глазом углядеть не смогла. Вот так удача, ей не придется спускаться обратно и ловить попутку до Банапура. Оглядывая дом со всех сторон, Лакки все больше убеждалась - сегодня она наконец-то заснет в тепле, удобстве и с крышей над головой. Это место ей нравилось, оно было не только удобным, но и невероятно красивым. Даже в облезлой краске на стенах дома была своя эстетика.

Однако не смотря на довольно приятные перспективы перед ней все еще маячила проблема - как зайти в этот чертов дом. Вряд ли он много лет стоял открытым, и скорее всего ей придется ломать замок, либо снимать дверь с петель. Не то что бы Гейл когда либо делала это, но в теории, как это делается, знала. Был, конечно, шанс залезть через окно, но оглядев их девушка убеждается в безнадежности данной затеи - окна были закрыты ставнями, а сами ставни наглухо забиты деревяшками.

— Черт возьми, — Тихий вздох вырывается у нее от бессилия. Ладонь некоторое время виснет на ручке, а после от все того же бессилия, Лакшмана дергает дверь на себя, приготовившись к сопротивлению, однако так и не получая его. Дверь внезапно отворяется и Гейл лишь по счастливой случайности останавливает ее в паре миллиметров от своего лба. Этого она уж точно не ожидала, однако еще больше она не ожидала увидеть две удивленные пары мужских глаз, уставившиеся на нее непонимающим взглядом.

— А вы еще кто такие?