Часть 2 (1/1)

Россия делает робкий шаг вперёд и прижимает руки к груди, не смея поднять глаз на Франциска. Но тот не осуждает. Смотрит лишь ласково и улыбается нежно, ловя каждый вздох, каждый взмах его ресниц. И от этого так тяжело. И так хорошо одновременно. Франция не торопит: то ли спугнуть боится, то ли действительно наслаждается. На самом же деле?— и то и другое. Но в любом случае, Франциск знает, если Иван приехал в Париж, то на это есть причины. И, судя по взгляду, отнюдь не рабочего характера. Между ними всего пара метров, но в этой паре метров лежат горы недопонимания, реки лжи и пепел сгоревшей Москвы. Россия наконец смотрит ему в глаза и неуверенно улыбается: скорее с какой-то болью?— такой трепетной и от того яркой. Франциск прекрасно понимает, что он чувствует. Иван это так же прекрасно знает. А потому они молчат. Слова лишние. Их всегда слишком много. Многие выбирают слова тогда, когда следовало бы действовать. Хорошо, что ни один из них не любит болтать. Франция тянется к карману и под настороженно-пугливым взглядом России достаёт маленький, слегка помутневший и обгоревший медальон, после чего нежно оглаживает большим пальцем и протягивает ему. Иван же медлит. Не тянет руки, не делает шаг. Лишь смотрит на медальон как на чудо света и губы дрожащие поджимает, после чего переводит взгляд на Франциска, который слабо улыбается, ожидая. Россию можно было бы сравнить с пугливой и очаровательной ланью, если бы Франция не знал, насколько опасным и жестоким тот бывает, сам того не осознавая. Иван наконец делает ещё один шаг и одними лишь кончиками пальцев прикасается к медальону. А после резко дёргается вперёд и обнимает Франциска за шею, прижимаясь всем телом и пряча лицо. Франция продолжает держать руку протянутой, но спустя пару секунд обнимает его, продолжая сжимать опаленное украшение в руке. Даже если между ними горы непонимания, реки лжи и пепел сгоревшей Москвы Франциск готов ждать пока Россия сумеет переступить через них. Ждать и хранить то, что однажды Иван старался убить, но так и не смог.