Глава первая. День рождения (2/2)
Шантаж. Обыкновенный шантаж. Она не успокоится ни после одного раза, ни после десяти, если дать слабину хотя бы единожды. Но сегодня такой прекрасный день, а ей хватит дурости, чтобы натворить необдуманных действий, так что… Я подхватываю бокал и выпиваю залпом. Она неотрывно смотрит и ждёт ответа.
- Хорошо. Мун говорил, что у него есть какие-то особые запасы. Не покажешь ли мне их?, - у меня с ошейника падает мешочек и в нём что-то хрустит. Странно. Я вроде надёжно его вешал. Когда я его поднимаю, я всё ещё чувствую её запах, но мне почему-то становится грустно. Я опять собираюсь изменить жене, заранее зная, что это будет не в последний раз. Оставлю-ка я его здесь, на столе, наверное… Я снимаю ошейник, креплю мешочек обратно и оставляю их на столе. Фивер уже стоит у входа в подвал и едва заметно дрожит от нетерпения. Я подхожу к ней и нежно провожу по розовой шерстке носом. Она пахнет иначе. Я чувствую это через не самые отвратительные духи, муку, корицу и алкоголь. Этот запах неплох, но он ничтожен в сравнении с запахом Роуз. От моего касания, дрожь пробивает всё её тело, а из-за рта вырывается тяжелый вздох. Я закрываю дверь.
Не буду врать себе. Мне понравилось. Мун совсем забыл о своей жене, а она весьма горяча. Не хуже, чем была в молодости, а тут ещё и явно изголодавшаяся по вниманию и ласке. Я со временем вспомнил все её точки, так что она явно была довольна. Возможно, я даже перестарался. Как бы мне это боком не вышло. Впрочем, мы уже наверху и пьём уже просто чай. Она поправляет причёску и умывается. Разговор не клеится, но ощущение, что он уже и не нужен. Мой ошейник лежит там, где я его оставил. Одинокий и гротескный. Как будто кто-то хотел выгулять домашнего алмазного пса. Надо собираться. Она помогает мне переложить бутылки из ящиков в седло, а когда всё готово – нежно кусает за подбородок и тут же отдёргивается. У неё под глазом кровь, которую она спешит смыть под проточной водой:
- Чёртов шип. Откуда у тебя этот кошмар, кстати? А то я всё время забывала спросить, - носясь по кухне в поиске аптечки, спрашивает она.
- Подарок Сары и Роуз, - я не чувствую вины, скорее мне забавно наблюдать за ней. Я не садист, просто раз я тут ничем помочь не могу, то единственное, что я могу сделать – не мешать.
В итоге, она быстро обрабатывает свою рану и хочет ещё раз обнять меня, но быстро одёргивается, вспомнив про шипы. Чуть ли, не шипя на ошейник, она просто машет копытом на прощание. Мне дорогого стоит не начать ржать прямо здесь, а потому просто киваю и ухожу, оставив крышки на столе. Дети всё ещё бегают возле водонапорной башни, весело смеясь. Почему я не испытываю вины? Почему мне не больно осознавать, что мои внуки обречены стать мутантами или чего ещё хуже? Племя Роуз – Зенкори. Они кочевники и сказители. Её отец как-то раз рассказал мне легенду. Я плохо запомнил её содержание, но суть сводилась к тому, что кормить сожаления – не самая хорошая идея. Это разрушительно и так далее. Не смотри назад, не живи будущим, помни, что ты ещё жив. Как-то так. Мне нравится.
Попытки вытащить сына из игры с подругой долго не увенчивались успехами. Приводились аргументы и контраргументы, но победа была за напоминанием, что темнота вскоре наступит, а особая сказка – это особая сказка.На обратной дороге ничего не происходит. Добравшись до места сражения с кассадорами, я вспоминаю кое-что важное.
- Стронг. Посиди тут. Я должен кое-что проверить. А ты пока следи за дорогой, - и протягиваю ему револьвер. Восторг в глазах уже не тот, что был утром. Хотя, это скорей показушная уверенность, за которой тот неумело пытается быть спрятан.
Это была бы большая ошибка с моей стороны, если бы я вернулся домой с запахом её духов и не только. А тут такое заманчивое предложение, в виде уже трупа кассадора. Не скрывая отвращения, зачёрпываю копытом из недр этой твари что-то, что раньше могло быть его требухой и слегка стукаю везде, до куда могу дотянуться, а потом от души топчусь так, что ошмётки летят во все стороны. Последнюю операцию повторяю ещё с одним телом. Вонь стоит неописуемая. Бросаю взгляд на сына. Он стоит ко мне спиной, всем своим видом показывая важность своей миссии. Это не может не вызвать улыбку, хех. Бреду к нему, явно воняя не хуже, чем дикий брамин. Стронг оглядывается, морщит нос, но ствол держит в стороне. Я перехватываю его и засовываю в кобуру. Уинд молчит, но я отвечаю на его неозвученый вопрос:
- Я забыл вырезать у одного яд, а он оказался жив. Пришлось добить. Я не ранен, пойдём скорей домой, сынок.
Он кивает, и мы устремляемся домой, где нас ждут.
Было ещё относительно светло, но на ферме горели все огни. Роуз очень любит свет и ей немного сложно в нашей, подоблачной, ночи. Только сейчас я понял, что за весь день съел только торт, две кружки чая и морковку, которую перехватил ещё утром. Желудок подтверждает мои опасения. Вскоре я уже заметил и Роуз, сидящую на веранде и что-то вяжущую. Хард лежит рядом и, наверное, что-то рисует. Сэнд заметил меня первым и покинул пост – хозяин же вернулся. Он побрёл в сторону веранды, чтобы до ужина поспать на своей любимой подстилке. Он давно уже не бежал встречать меня, но я не обижался. Уинд и Хард нас пока не видят, но, как я уже упоминал, я не фанат резких появлений и шуток. Мы просто приближаемся. Стронг явно устал – день удался на приключения и потрясения, он чуть ли не спит на ходу.- Эй, Стронг, мы пришли. Просыпайся!, - он дёргает головой, оглядывается и галопом устремляется к матери с братом. Пока они кричат и радуются, я бросаю седло и прочие вещи прямо в центре двора и бреду до уличного душа. Роуз было двинулась ко мне, но в метрах в пяти остановилась, чихнула, развернулась и гордо удалилась, не сказав ни слова. А я что? Я уже почти стоял в дверях душа, так что она, наверное, решила даже не орать, куда мне идти с такой вонью. Я закрываю дверь, открываю воду и просто сажусь на землю. Хорошо. Вода омывает мои мышцы, смывая вонь, грязь, пыль и усталость. Силы мне ещё сегодня пригодятся – Роуз намекала, что сегодня будет праздничный секс, и я обязан быть во всеоружии. Вода была просто идеальной, что не удивительно – уличным душем пользуюсь практически только я, как имеющий больше всего отношений с навозом браминов, а потому и настройки температуры сбивать некому, хе-хе. Я мог бы сидеть здесь вечно, если бы не осознание, что меня всё-таки ждут. С тяжелым вздохом вырубаю воду и бреду в дом. Уже сильно стемнело, и кто-то погасил большую часть ламп и факелов. Решаю сначала заглянуть в амбар к Саре. Часть стада уже спала после вечерней дойки, а Сара тихо общалась и смеялась в компании бдящих. Все головы на месте, а значит ничего страшного не случилось. Тем не менее, тихонько стучусь по косяку, чтобы привлечь внимание. Матрона бросает на меня быстрый взгляд, извиняется перед подругами и бредёт в мою сторону.
- Привет, Грит. Время ужина? Ты что-то запаздываешь сегодня.
- Прости, я только вернулся от соседа. Надо было купить для дока бутылку. Он будет завтра утром, чтобы проверить вас.
- Да, Роуз нам уже сказала. Ну…. Ужин?
- Верно, верно. Сейчас.
Быстро раскидав всем еду и посмотрев на увлечённо поедающих корм девочек в свете пары факелов, тушить которые работа Сары, невольно умиляюсь. Да что сегодня со мной такое? Неужели старею? Вон, первый сын уже метку получил. И сильно лучше моей. Но не завидовать же своему ребёнку, верно?
Дома меня уже ждал ужин и чай. Странно были лишь то, что дети стояли возле мойки в своих особых плащах рассказчиков и ждали, а Роуз сидела в пол оборота и с материнской улыбкой смотрела на них.
- Садись Грит. Дети приготовили для тебя второй подарок. И это, тебя, возможно, спасёт от жестокого смертоубийства женой за то, что подверг моего сына смертельной опасности. Да ещё и револьвер дал, - сказала она сквозь зубы не переставая улыбаться и смотреть на детей.Я не понял радоваться мне, возразить или сбежать – все варианты были хороши. Но я предпочёл просто сесть и отпить любимого чая. Сэнд был уже под столом.
- Сегодня, - начал Хард, - мы хотели рассказать историю, как друзья Счастливой Розовой пони забыли о её дне рождения.
- Но ввиду кое-каких обстоятельств, - он гордо выпятил бок с маркой, чем вызвал закатывание глаз братом и аплодисменты матери, - мы решили рассказать совсем другую историю из цикла рассказов старого радейщика.
- Радейщицы, - перебил тихо его брат.
- Неважно!, - да, сегодня действительно праздник. Обычно этот спор у них занимает минуту другую. Мы с Роуз слышали уже много их историй, авторство которых, они почему-то отдают ему. Или ей. Недавно, например, была история про Торжественную и Громогласную волшебницу, которая просто любила показывать фокусы, но злая дочь принцессы с подругами мешала ей выступать. А до этого – про некого Большого Маки, который ради младших сестёр прикидывался духом сбора урожая и героически не спал ночами, пока однажды не попал в их ловушки из-за усталости. И это далеко не полный список.
Оба занимают торжественные позы и прочищают горла.
- Сегодня мы расскажем вам о том, как важно бывает принять свою суть и выбрать сторону, где не просто, но зато хорошо душе.Они занимают драматические позы и гасят часть свечей. После чего начинают свой рассказ, периодически меняя друг друга на роли рассказчика и меняя голоса для разных ролей:
- Вы слышали от нас уже много историй про знаменитых Искателей без Меток. Эта – тоже посвящена им. Они – это творческая единорожка Колокольчик, неунывающая пегаска Скорость и бойкая земнопони Цветик. Они объединены не только отсутствием меток на боках и огромным стремлением их обрести, но и крепкой дружбой. Однажды, к Цветику приехала двоюродная старшая сестра Семечко. Её бок тоже был абсолютно пуст. Она сначала с радостью проводила с ними время. Играла, пела, танцевала и бегала по всему городу, как и подобает хорошим детям. Но в какой-то момент к ним подошли старые соперницы – Вилочка и Корона. Эти злюки заговорили с Семечком: ?- Кто ты и почему играешь с этими пустобокими неудачницами?? А девочки только что вышли от старшей сестры Колокольчика, которая была отличной швеёй. На них были чудесные платья, под которыми было не видно их пустых боков. Потому Семечко ответила: ?- Я? Я не неудачница! Я… Я просто искала кого покруче в компании хоть кого-то. И меня зовут Косточка!? ?- Косточка? Круто! Пойдём играть с нами! Тебе нравятся наши чудесные и красивые метки, которые, разумеется, и делают нас лучше этих пустобоких неудачниц?? Семечка, разумеется, видела серебряную вилку Вилочки и золотую корону Короны, а потому похвалила их метки как могла. После чего, все они три удалились. Искатели без Меток сначала очень сильно грустили, потому что потеряли подругу, а потом грустили ещё сильнее, когда Семечко, которая почему-то назвалась Косточкой, ещё несколько дней преследовала их вместе со злюками Вилочкой и Короной. Но через пару дней активной беготни за Искателями и прочих жестоких игр, её платье так износилось, что порвалось. Тут-то злюки и заметили, что её бок пуст. Они в ту же секунду начали смеяться над Семечком и называть её пустобокой. Семечко сначала ничего не поняла, но потом увидела, что же произошло с её платьем и убежала в лес в слезах. Злюки побежали за ней крича грубые слова и обидные прозвища. Семечко так сильно плакала, что не заметила пропасть, а злюки и не думали её предупреждать. Она бы так и погибла, если бы не природная сила и ловкость земнопони, которые позволили ей схватиться за уступ и зависнуть на нём. Она начала звать на помощь, но слышали её только злюки, которые подошли, посмеялись и пожелали ей поскорей упасть, чтобы освободить их прекрасных мир от такой пустобокой врушки, как она. И ушли. Когда они выходили из леса, их заметили Искатели. Они уже привыкли видеть с ними Семечко, а потому удивились, что её с ними нет. Злючки так сильно смеялись и обсуждали произошедшее, чем Искатели тут же поняли, что произошло нечто ужасное и поспешили по помощь. Они бы долго её искали, если бы не навыки выживания в лесу Цветика и отличный слух Колокольчика, которая первой услышала плач Семечки. Они подбежали и втроём легко её вытащили. Семечко ещё долго плакала, но когда успокоилась, она спросила: ?- Почему вы мне помогли? Я же обижала вас последние пару дней!? Искатели переглянулись и ответили ей: ?- Ты была в опасности. Мы не могли пройти мимо. Такова суть быть хорошим и достойным пони.? Это вызвало новый поток слёз у Семечки. Она сквозь слёзы рассказала Искателям, что у себя дома она тоже была изгоем из-за пустого бока. Но приехав сюда, думала спастись от хулиганов, присоединившись к ним. И что ей очень жаль. Ей было очень и очень больно мучать Искателей, проводя время с этими злюками, которые ничем не отличались от тех, кто мучал её. Искатели пожалели Семечко и сказали, что прощают её. Все имеют право на ошибку и прощение. И они дружно обняли её. Она перестала плакать и поблагодарила их. В этот момент из леса вышли обе злюки и спросили: - А что это вы тут делаете, пустобокие? Почему эта обманщица не упала? Ей самое место в Тартаре! Она и пустобокая, и лгунья! Семечко встала и подошла к злюкам. Она и так была почти на голову выше них, потому что была старше, так ещё и злюки сели на крупы, когда она заговорила ответ: - Вы просто хулиганки и злюки! Мне стыдно, что я прикидывалась вашей подругой, чтобы не испытывать боль от ваших слов. Вы не помогли мне, когда я была в смертельной опасности, а те, кого вы обижаете – помогли. И вот в чём вопрос. Неужели метки определяют – достойные ли перед тобой пони или нет? У вас есть метки, а у них - нет, но они куда более достойные пони, чем вы. Уходите, пока я сама не скинула вас в пропасть. Злюки в ужасе сбежали, а Искатели подбежали и опять начали обнимать Семечко. Сегодня они поняли, что не бывает злых пони. Бывают непонятые, которые боятся собственной боли и одиночества. Они приняли её в ряды Искателей и провели друг с другом ещё много-много времени в разных весёлых играх, пока Семечко не уехала домой, пообещав продолжить их дело у себя дома тоже.
На этом заканчивается эта история из жизни Семечка и Искателей без Меток, но не заканчивается история наша. Был ли здесь урок о том, что не стоит искать лёгких путей, или же настоящая мораль кроется в том, что даже некоторых злюк можно понять, если с ними поговорить? Или же это история и вовсе про Вилочку с Короной, которых никто не любит? Решать не нам, а лишь вам.
На этом они торжественно замолкают и молча кланяются. Я должен держать лицо и не плакать от умиления, как Роуз. Она то сейчас уже затопит дом, а я же мужик! Меня стадо уважать перестанет. Хотя кого я обманываю, Сарочка мне давно как мать, она даже рада будет, если я заплачу. Тем более, что из окна в полной тьме именно на меня сейчас смотрит один глаз Люси, опять притаившейся за окном. Но я просто улыбаюсь и начинаю стучать копытами. Детям хватает и этого жеста, чтобы понять, что мне понравилось. Они скидывают плащи и бегут обниматься, оглушая меня вопросами о том, что мне больше всего понравилось, пока мать зажигает свечи обратно.
- Так что тебе больше всего понравилось, папа?, - вопрошает кроха сын.
- Наверное, как всегда, сами Искатели без Меток и их способности использовать свои навыки. Как поиск дороги Цветиком и отличный слух Колокольчика. Но я не уверен, что Семечко и вправду так легко могла быть признать свои ошибки и извиниться. Злодеи, чаще всего, так не поступают.
- Ну, мы не могли поменять финал. Все было, как в рассказе старого радейщика. Разве что, мы пару моментов не разобрали из-за помех и дописали от себя, но этот момент – был рассказан именно им.
- Хорошо, хорошо, сынок. Верю. Я просто слишком старый пони и иногда мне сложно верить в чудеса дружбы. А теперь, всем ужинать!
Все занимают свои места, и я читаю вечернюю молитву, после которой все дружно едим, что богини послали. Сегодня это лапша, сваренная в молоке и яблочно-морковный салат со сладким сиропом. Я знаю, что в нашем мире многие давно уже перешли на мясо, но такому дикарству не место в моём доме. Пусть все мои соседи жрут что хотят, но в моём доме будет оплот старины до того, дня, пока стою я и стоят мои дети, и дети моих детей, и дети детей моих детей, и…
От раздумий меня оторвал Сэнд, который требовал корма. Его миска стояла прямо передо мной. Я так устал сегодня, что совсем забыл спустить ему его ужин. Когда его миска оказывается на полу, я лишь слышу хруст его корма. Да. Мы – пони. Он неразумная собака. Ему можно есть мясо и прочие непотребства. Но это исключение из правил.
После еды, мы даём детям час на личные нужды, после чего вечерняя сказка от Роуз и здоровый сон для них, и немного тишины и личного времени – для нас.
Пока жена моет посуду, а дети наверху обмениваются новостями за день и впечатлениями от выступления, иду на улицу, забрать уже наконец-то седло и оружие. Роуз принципиально не трогает ?эту воняющую порохом ерунду?. В племени у них нет жесткого разделения на мужские и женские занятия, а потому она давно привыкла охотиться и драться своим боевым посохом-копьём. Вещи лежат там, где я их оставил. Забрасывая седло на спину, невольно заглядываюсь на небо и сажусь на круп. Чернота. Абсолютно чёрное ничто. Я чувствую, как на меня давит то, без чего я никогда не жил. Это странное ощущение, как если попытаться представить себе пегаса, мечтающего жить без крыльев. Хотя нет. Не то. Скорее, как брамин, думающий о том, каково это жить без второй головы. Когда-то же ведь они были просто коровами, а у тех была лишь одна голова. Короче - бред какой-то. Но я всё равно хочу увидеть - что там. Если бы не ферма и семья, я бы давно рванул в пустыню. Я ведь именно так и нашел племя Зенкори. Вернее, это они меня нашли. Замученного дорогой. Без воды и патронов, зато с десятком жал блотспрайтов в крупе. В ту ночь я и познакомился с Одинокой Звездой. Он появился из темноты, стоило мне только упасть на холодный песок. Сначала я увидел его копыта, попавшие в луч фонаря буквально в паре метров от моей морды. Он был огромен для зебры. Настолько, что, когда я вскочил из последних сил и выхватил пустой револьвер, наши глаза оказались на одном уровне. Он долго смотрел меня и молчал, пока не сел на круп и попросил рассказать мою историю. Я прикинул, что сил мне на полноценной бой не хватит, да и зебры не ходят по одному. А потому не нашел ничего умнее, чем медленно опустить оружие из зубов на землю и тоже сесть. Рассказ получился коротким: я сухо изложил то, что я сын фермера, брат пропал без вести 5 лет назад, отец потух спустя пару лет после этого, а мать всё сокрушалась, что из-за работы на ферме, ничего не успевает. А ведь мечтала об огнях большого города, но так и умрёт здесь – в полной тьме. И что я пришел сюда с дедовским фотоаппаратом только с одной целью – принести матери звёзды. Он молчал. Потом встал и сказал - ?Да будет так?. Самое странное, что он не отвёл меня дальше – к звездам - ни в ту ночь, ни в последующие. Даже когда я уходил из временного расположения племени с его дочерью, с которой я был знаком меньше недели – он сказал - ?Я сделал своё дело. Теперь очередь за тобой?. Причём тут звезды и его дочь – я так и не понял. Впрочем, я обрёл любовь и чувствовал, что матери это тоже понравится. Что теперь она сможет уехать на большую землю, оставив дом на нас двоих. Я понимал, что это разобьёт сердце Драй Фивер, но нас с детства толкали друг к другу, а во мне бушевал дух бунтарства, а потому я был рад, увидеть столько новых, да ещё и ни на кого непохожих кобыл. А уже увидев среди них Роуз – я понял, что пропал. Хех. Как же порой много можно увидеть, посмотрев на заволоченное облаками небо. А уж что будет, когда я увижу звезды! Когда-нибудь. Когда-нибудь…
Что-то я засиделся. Запихиваю зубами револьвер и нож, на их места, а затем бреду на свет кухонного окна. Горит только оно и детская на втором этаже. Роуз нет, наверное, уже ушла к детям. Отцепляю ящик и аккуратно заваливаю его на бок возле мойки. Затем беру подсвечник и бреду в залу, чтобы убрать револьвер с ножом. Последним открепляю Уравнителя и торжественно вещаю его на стену – на ЕГО место, как это делали и отец, и дед. В этот же момент сзади загорается свеча. Оборачиваюсь и вижу Роуз, которая сидит в кресле, закинув копыто на копыто сконцентрировав в своём облике одновременно невинность и желание.
- Ну привет, великий охотник, - она говорит тихо и уверенно, - а я всё думаю, куда же ты пропал.Я начинаю медленно идти на неё, но стоило мне приблизиться на расстояние вытянутого копыта, как мне в грудь упирается её задняя нога.
- А, а, а! Время ночных сказок ещё не наступило. Время любовников наступает позже. Не забывай.
- Роуз, сегодня был очень длинный день. Неужели нельзя немножечко заглянуть в будущее, пока дети наверху?, - я очень люблю её сказки, но её саму – куда сильнее.
- Дорогой, ты забываешь старую мудрость – ?не торопи время. Иначе – оно тебя сожрёт?.
- Дорогая, ты тоже забываешь старую мудрость. ?Если нельзя, но очень-очень сильно хочется, то чу-чуть можно?.
Чувствуя, что давление её ноги чуть ослабло, я делаю шаг вперёд, а потом наклоняю голову, стремясь её поцеловать.
В тут же секунду в кухонную дверь раздаётся стук. Нет. Грохот. А после чего уже на самой кухне раздаётся грохот кастрюль. Хватаю револьвер и бегу туда. Краем глаза вижу, то Роуз схватила копьё и выбежала на улицу. Влетев на кухню, понимаю, что ничего не вижу в темноте. Только какой-то непонятный ком лежит возле раковины и еле заметно дрожит. Что это – мне решительно не понятно, но стрелять на кухне я не хочу. Через пару секунд, загорается свеча возле входа – это Роуз обошла здание и теперь стоит на задних ногах с копьём на перевес. Этот их стиль владения древковым оружием поразил меня ещё в первый день знакомства, но сейчас не время для историй. Свеча помогла понять, что куча возле раковины – это пони в плаще, ноги которого обмотаны окровавленными бинтами, а хвост свалялся и похож скорее на шип. Он лишь лежит и дрожит. Мы с женой обменялись короткими кивками, после чего она выбежала на улицу. Как вообще этот бедолага добрался до моего порога, на потревожив Сэнда? Нет, пора точно заводить нового пса, не взирая не глупые сантименты. Взвожу курок и делаю шаг вперёд.- Медленно встань и представься, - цежу сквозь зубы я.
Ком перестаёт дрожать и поднимает на меня морду. Под капюшоном оказались тоже бинты и огромные гоглы, закрывающие глаза. Рог. Значит не зебра. Из странного подмечаю ещё странный пластиковый ошейник с одной единственной кнопкой. Сзади раздался голос Стронга:
- Папа? Что здесь происходит?
- Ничего, сынок. Иди на верх.
- Папа? Кто этот пони?, - это был уже Хард.
- Вернитесь к себе в комнату. Здесь не безопасно, - я отвернулся буквально на секунду, практически одними глазами, но в ту же секунду я услышал один из самых страшных звуков в своей жизни и едва не выстрелил:
- Помогите.Дети тут же убежали вверх, а я теперь не отрывал глаз от гостя. Его рог горел, как и кнопка на его ошейнике.
- Что? Это ты говорил?, - страх пришлось оставить на потом. Я ещё не выяснил степень опасности ситуации. По кухне разносился тихий треск, источником которого вроде как был ошейник гостя.- Помогите.Он держал пасть открытой, но Голос раздавался не из неё, а из ошейника. Странный, отдающий металлическими переливами и треском.
- Что это такое у тебя на шее?
- Синтезатор речи. Мои голосовые связки давным-давно отмерли.
Гуль… Не то, чтобы я боялся этих довоенных мертвеходов, но какой-то древний, подсознательный страх пытался сейчас залезть в меня. Отбросив его в сторону, я продолжил допрос:
- Что ты забыл на моей земле?
- Я иду на юг. Я чувствую близкую смерть и хочу увидеть ИХ.- Кого - их? Не говори загадками с тем, кто наставил на тебя ствол.
- Ты знаешь о КОМ я. Я о Звёздах. Я видел, как ты смотрел на небо, но не решился подойти раньше. Помоги старику обрести покой. Я прошу лишь об одной ночи покоя на последнем живом пристанище в моём пути.
Я чуть было не выронил револьвер, но вроде смог сдержать лицо. Этот старик, кем бы он ни был, ударил в самое моё сердце. Я не видел его, я видел лишь свою мать, которая так и не успела уехать к так манившим её огням столицы. Она умерла через неделю, после моего возвращения с Роуз. Всю неделю она бегала по соседям и собиралась в путь, сняв часть денег из банка на дорогу. Но в утро отъезда я нашел её слишком мирно спящей в своей постели. Она засыпала с улыбкой на лице. С ней же она лежала и утром. Абсолютно счастливая и абсолютно мёртвая.
В этот момент, Роуз вернулась и закрыла входную дверь. Увидя мою морду, она удивлённо вскинула бровь:
- Ты что, увидел призрака?, - я не знаю, пыталась ли она шутить или реально удивилась, но она попала точно в цель. Когда я положил на стол своё оружие, она вскинула вторую бровь. Тяжело вздохнув, я говорю:
- Роуз, у нас гости. Поставь, пожалуйста, чайник.
На её морде было написано всё, что она думает и обо мне, и о незваном госте, который перевернул часть ЕЁ пространства. Но через пару секунд всё же пошла разжигать огонь.
Пока я брел к своему месту, гость, дрожа всем телом (создавалось впечатление, что он разучился не только говорить, но и вырабатывать внутреннее тепло), встал. Он оказался довольно высоким, но чертовски худым. Я видел не особо много гулей, да и то – большая часть из них была дикими. Мне рассказывали, что их жизнь – это и не жизнь вовсе, а борьба с собственным разумом за право существовать. Стоит только проявить слабость – как ты теряешь разум и идёшь жрать живых, рвя их плоть старыми зубами. И я был даже благодарен, что он не стал стаскивать с себя плащ и очки. Я вообще не хотел знать, что под ними.
В это время, он успел занять место напротив меня. Он сел на стул Харда, но я не стал просить Роуз тащить гостевые стулья. Момент был не самый подходящий. Хоть ни он, ни мы не проявляли агрессии, но некая напряженность в воздухе висела.
Гость что-то взял магией под плащом. Я успел напрячься и собрался бить задней ногой в дно стола, но он достал лишь видавший виды термос и отвинтил крышку, протягивая её Роуз, которая уже подготовила три нормальных чашки. Они пару секунд смотрели друг другу в глаза, пока гость первым не смутился. Отведя глаза, он потянулся к синтезатору:
- Простите. Я давно не видел такого гостеприимства. Раз вы нальёте мне чай в вашу кружку, то может потом ещё и наполните мой термос?Роуз скосила глаза на меня. Теперь она была уже скорее взволнована и немного смущена.
- Не волнуйся. Гулифицированные не заразны. Во всяком случае, насколько мне известно. Это верно… Как к тебе обращаться?
- Гулиф… Что? Гуль… А… А как вы догадались?- В Андворе порой можно встретить караванщиков из ваших.
-А… Понятно. Я родился уже после начала войны, наверное. Я совсем не помню ничего до гулификации. Даже своего настоящего имени. Но все звали меня Стоун. Роллинг Стоун. Прозвище появилось много лет назад, когда я был караванщиком. Вернее, я работал в охране караванов. И у меня было правило – никогда не возвращаться в тот же город второй раз. Я часто менял работодателей. Да почти буквально каждый раз, приходя в новый город. Я побывал везде. Даже в Хуффингтоне и возле того, что когда-то было Сталлионградом. Бывают места, о невозвращении в которые я вовсе не жалею.- Охрана – это, наверное, хорошо, - перебила его Роуз, расставляя чай по столам, - да и… гульство, наверное, тоже. Но почему я не нашла ваших следов снаружи? Ни одного чужого следа возле дома и в окрестностях нет.
- Я очень стар, деточка. Моя магия давно стала сильнее моего дряхлого тела. Я предпочитаю летать.- Летать? Но как? У вас же нет крыльев? Нет?
- Нет, деточка. У меня нет ни крыльев, ни зелья племени Менди их дарующих… Лишь моя магия. Я левитирую себя, когда очень сильно устаю, а устаю я очень быстро. Хе-хе-хе, - Стоун засмеялся. Его голос и так звучал довольно жутко, но стоило ему засмеяться, как новое волны дрожи прострелили моё тело. Я вспомнил, насколько эта встреча и разговор всё же неестественны и опасны в обычных условиях. Но я чувствовал, что от старика исходит что-то умиротворяющее и родное. Так, как будто я вновь встретился с кем-то из родителей.
- Может, чего покрепче? Один мой старый друг научил меня фамильному трюку, - его глаза в очках упёрлись в меня, на секунду разрушив магию семейного уюта, но довольно быстро он улыбнулся, оскалив белоснежные зубы, заметные сквозь свисающие куски грязных бинтов.
- Спасибо. Это было бы очень щедро с вашей стороны.Я бреду к мойке и выуживаю из ящика бутылку. В свете свечи, она таинственно блестит, отражая меня, Роуз и Стоуна. Ставлю её на стол и лезу за лимоном. Покатав его копытом по краю мойки, отношу на стол, а потом приношу бутылку, доску, одну рюмку и нож. Все отпили примерно одинаково, что не могло не радовать. Разрезав лимон пополам, хватаю копытами одну половинку и выверенными движениями выдавливаю по десять капель на стакан, а потом лью каждому по рюмке виски, задорно вырвав кукурузную затычку из бутылки зубами. Только после этого вспоминаю, что сегодня за день.
- Стойте. Сегодня же день моего рождения. Роуз. Принеси гостю кусок пирога!
Она тяжело смотрит мне прямо в глаза, как будто знает что-то такое, чего не знаю я. Но всё же молча уходит в погреб.
- А мы с вами пока выпьем по рюмашке за знакомство и мой день рождения.
- Вы поистине самые гостеприимные пони, которых я знаю.- Мы живём почти что на краю мира. Для нас любая новая морда – это уже праздник. Особенно, такая душевная.
- Спасибо, что порадовали старика. Жаль, что мне нечем ответить вам. У меня кроме термоса и моей коробочки – ничего нет. Но я поклялся донести её до Звёзд вместе с собой.
- Ничего не нужно. Не оскорбляйте мои чувства хозяина дома. Сейчас мы поедим, вы поспите на диване, а утром я бы предложил вам принять душ. Мы могли бы найти для вас новые бинты, если пожелаете.
- Простите, но я не уверен, что смогу снять их без кусков собственной кожи, а потому – вынужден отказаться, - смеха не было, а вместо глаз, в его стёклах очков дрожала отражающаяся свеча. Я хотел было наклониться поближе и посмотреть: что же там – за стёклами этих круглых металлических окуляров, но мне помешала вернувшаяся Роуз. Она принесла ему довольно большой кусок пирога и аккуратную серебряную вилочку из свадебного подарка подружек из племени, которую не доставала никогда, всё время твердя, что это для особых случаев. Неужели – это он и есть? Неужели она тоже прониклась к нему чем-то таким, как и я? Она не отводила от Стоуна взгляда своих тёмных глаз. Тот магией взял вилочку и попытался поднести её к торту, но она начала странно вибрировать в облаке его телекинеза. Она странно посмотрел на неё и облако стало ярче, но, внезапно, вилочка тихонько затрещала и осыпалась пылью.
Стоун замер от неожиданности. Он вытянул копыто в нашу сторону, как будто отгораживаясь от нашего гнева и из его глотки потянулся длинный и протяжный звук: ?Иииииииииииииииииииии…….?, который тянулся и тянулся, пока не перешёл на хриплое булькание, а затем и вовсе исчез. Стоун не шевелился ещё несколько секунд, а потом медленно, еле сгибая копыто в колене, нажал на кнопку:
- И-и-и-извините. Моя магия меня раньше не подводила.
- Ничего, - холодно ответила Роуз. Я чувствовал холод и сталь в её голосе, - я сейчас дам нормальную вилку.
Положив на стол самый обычный прибор, она уходит в залу.
- Дорогой, - донёсся голос оттуда, - ты можешь мне помочь?
Я пожимаю плечами перед Стоуном, мирно поедающим торт и пьющим грог, как будто извиняясь за жену и иду ей на выручку. Она стоит дальше зала – у кладовки под лестницей. Что же ей там понадобилось?
- Что ты тут потеряла?
- Говори шепотом и не верти головой. Ты видел вилку?
- Роуз, - я сажусь на круп и стараюсь говорить тише. Я до сих пор не понимаю в чём дело, но обычно она куда более гостеприимная, чем сейчас и никогда не покидает гостей, чтобы посекретничать, - мне очень жаль, что Стоун уничтожил вилочку из свадебного подарка, но он же старик. Мне казалось, в вашем племени учат уважать старость.
- Дурак. Это не обычные вилки. Это обереги-детекторы. Если бы она загорелась, то твой ненаглядный старик уже булькал бы кровью на мою новую скатерть. А если бы она изменила цвет… Слава духам, что она просто испепелилась. Не хватало мне ещё духов в доме.
- Стой. Ещё раз и медленнее.
Она смотрит на меня как на идиота набирает полную грудь воздуха, не дышит какое-то время, а потом медленно выдыхает.
- Так, ладно, - говорит она после того как успокоилась, - начну с начала. Эти вилки служат защитниками и оберегами для таких вот гостеприимных идиотов как ты. Это не серебро. Это сплав на его основе с добавлением сушеных трав и прочих алхимических реагентов. Плюс, под верхним слоем, находится ещё один, где лучшими мастерами из Прополи нанесены магические руны. Суть в том, что если её возьмёт тот, кто зашел в твой дом, замыслив что-то дурное, то вилка сгорит в ярком пламени, напитавшись его ненавистью. А если изменит цвет на один из семи цветов, то перед тобой либо дикий дух, либо заблудшая душа, либо и вовсе монстр-перевёртыш. Она же сейчас просто осыпалась. Это значит, что злых намерений на тебя у него нет, но душа его чернее местной ночи. И поверь. Я видела воинов, убивших десятки других зебр ради защиты, в копытах которых они никак не реагировали. Равно как и лучшую подругу моей матери – милую Катти, которая и муху не обидела за свою жизнь, но пустившую черноту зависти в сердце, которая и подожгла вилку. А она просто хотела отщипнуть кусочек её любимого фикуса, потому что у матери даже в условиях кочевого образа жизни цветы росли всегда и никогда не умирали. Так что молю тебя – налей ему полный термос и выгони куда подальше.
- Я не могу Роуз. Я очень уважаю вашу магию, но она создана зебрами для зебр. Мало ли как эта вилка могла срезонировать на магию столь старого единорога?
- Неужели ты думаешь, что вы – пони, так сильно отличаетесь от зебр? В нас всех есть магия, просто она у всех работает через разные… разные… проводники, грубо говоря. Он – плохой пони. Выгони его.
- Я не могу. Я уже пообещал ночлег. Кем я буду, если откажусь от данного слова?
- Так кто узнает? Только не говори, что – ты. Это избито.
- Он просто хочет увидеть звёзды, - я использовал последний козырь. Я не торговался с ней. Я лишь помогал ей подготовиться к тому, что Стоун никуда до утра не уйдёт, только если сам того захочет, - он пересёк всю страну и ему осталось меньше двух сотен миль. Он ближе, чем моя мать к своей мечте. Я не успел помочь ей, дай мне помочь хоть ему. Я завтра вечером уйду вместе с ним. Утром сбегаю в город, закуплю тебе всего необходимого до моего возвращения.
- Какой же ты дурак… Тру. Я могу уговорить тебя не идти с ним?, - она копытами становится мне на передние колени и смотрит прямо в глаза, - Молю богинями, не делай этого. Это безумие.
- Не волнуйся. Всё будет в порядке, - я обнимаю её за шею, - пошли на кухню.
- Да будь же ты благословлён на путь, - звучит хорошо, но прозвучало это как проклятие, - и спишь ты сегодня с ним в гостиной.
Обидно, это ломает все планы, но звёзды важнее секса. Вернувшись, замечаем, что наш гость уже доел пирог и почти допил чай.
- Решено!, - уверенно произношу я, - завтра вечером мы с вами уходим в пустыню. Мне надо только сходить в город и подготовить дом к моему уходу. Моя дорогая жена – Роуз – со всем справится. Я просто обязан помочь вам в вашем путешествии.
У старика сначала отвисла челюсть, а потом он начал то открывать её, то закрывать, будто ища слова, чтобы разубедить меня, но я быстро остановил его:
- И не вздумайте отказываться. Я – Тру Грит, мой верный пёс и ружьё – отправляемся с вами и точка. И не пытайтесь списать всё на мою жену. Она сильная. Она – справится. А ваша цель и вправду очень важна для меня. Я уже однажды был близок к звёздам, но не ради себя, а ради матери. Теперь я не повторю старых ошибок и всё-таки дойду до своей цели!
- То есть я теперь – ошибка, да?, - из-за моего плеча раздалось тихое ворчание Роуз.
- Я не то имел ввиду, дорогая, - ответил я тоже шепотом, не отрывая глаз от гостя, - Я этими словами обещал тебе хранить верность в этом путешествии.
- Ой, как будто это будет сложно там. Там делов-то на пару дней. Городов так близко нет вообще никаких. И с кем ты мне собрался изменять? С особо сексуальной песчаной крысой?
- Ну прости, я всегда был плох в речах. Вспомни, как я чуть было не опозорился на свадьбе в племени.
- О да, как такое забудешь. А нечего было просить Сириуса подготовить тебе речь на зебринском. Он же мой младший брат. Ты забирал у него практически вторую мать.
- Он монстр, а не зебра, - я всё же повернулся и посмотрел на неё.
- Он мой брат!
- Он…
Тихий кашель прервал наш затянувшийся спор. Мы оба посмотрели на гуля, сидевшего за столом. Он облокотился на копыто и не отрываясь смотрел на нас ещё пару секунд. А потом магией нажал на кнопку:
<br><strong>- Хорошо. Я согласен. В таком случае, если вы позволите, я завтра посплю подольше, чтобы набраться сил. Не будите меня слишком рано, хорошо?</strong>
- Хорошо! Договорились. И, давайте же всё-таки уже выпьем.
Спустя пару рюмок трезвой оставалась только Роуз, которая не отпила даже чая, аргументируя тем, что ей ещё читать сказку детям.- Кстати, если вы пришли сюда из Эквестрии, значит вы должны были увидеть небо либо над полюсом, либо пересекая великий океан. А значит, вы уже видели звёзды.- Так и есть, деточка. На самом деле, я ищу особое созвездие, видимое только на южном полушарии. Я мог пойти на юг ещё в Эквестрии, но путь к старой Эпплузе закрыт. Пройти после падения бомб было почти нереально. И я посчитал, что проделать столь большой путь для такого старика как я - куда безопаснее, чем идти на верную смерть, без надежды увидеть его.- И что же это за созвездие? Разумеется, если это не секрет?
- Я ищу созвездие Единорога. Только не смейтесь, прошу вас. Я сам - единорог... И... Мне показалось, что это имеет хоть какое-то значение. Я просто не могу умереть, не удостоверившись, что оно и в правду существует.
- Я видела его. Оно и в правду красиво. Что ж... Удачи вам в вашем пути. Надеюсь, это принесёт вам долгожданный покой и не убьёт моего мужа.
- Не волнуйтесь, я буду стараться искать самые безопасные пути. Я всю жизнь на это положил.- Спасибо, что успокоили. Но мне пора идти. Дети ждут сказку на ночь.
Кстати, было самое время для неё, тем более что дети уже давно стояли за стеной, а мы делали вид, что не слышим их тихое переругивание. Это было проще, чем в очередной раз прогонять их в комнату. Глаз Люси тоже всё ещё неустанно наблюдал за происходящим, но её прогонять было и вовсе бесполезно, что мы выяснили уже много лет назад.
- Дорогая? Может ты позволишь нашему гостю присутствовать при сказке? Тем более, что дети и так в гостиной, - шум за стеной моментально стих, - может мы просто переместимся к ним и устроим небольшое исключение из правил?
На её морде уже давно читалось безысходное выражение, связанное и с моим отношением к Стоуну, и к идее уйти на юг с ним, так что она молча кивнула и пошла в соседнюю комнату.
- Только никакого алкоголя. Это правило было всегда, я просто его никогда не озвучивала из-за ненадобности. Ранее…
Я не стал спорить и жестом пригласил гостя следовать за ней.
На самом деле, я только когда он встал, чтобы перейти в соседнюю комнату, заметил его недюжий рост. Он был очень худ, но глаза наши были на одном уровне. Для меня это было непривычно. Я привык смотреть на всех сверху вниз, но только в хорошем смысле, разумеется. Моим ростом обладали разве что Одинокая Звезда и Мун Шайн. Пока я размышлял, все уже успели перейти в залу. Тяжело вздохнув, уношу до мойки кружки, тарелку с вилкой и стопки. И лишь потом бреду в залу. Дети уже разместились на диване и жадно рассматривали Стоуна. Стоун, сидя на кресле, смотрел то ли на камин, который разжигала Роуз, то ли на её круп. Я был достаточно пьян, чтоб рассердиться из-за второго, но он же гуль. Если у него всё не отпало, то при малейших поползновениях будет отбито ей самой. Занимаю своё любимое кресло. Через минуту свет очага уже уютно расползался по комнате, останавливаемый лишь тенью Уинд. Судя по всему, она решила использовать смену локации по полной и добавить в свою историю немного артистичности и игры света. Минуту она просто сидела и молчала, мерно покачиваясь в такт музыки, раздающейся в её голове, а потом заговорила:
- Где-то далеко был Дом. Его освещали и Солнце, и Луна, но жители дома их не видели из-за забитых окон. Не видели они и проходящих мимо торговцев, солдат и монстров. Ничто и никто не беспокоил жителей Дома, потому что не знали о них, а мародёры из-за суеверий обходили дом стороной. Кто-то верил, что там довоенные системы обороны до сих пор работают, кто-то считал, что там живут алмазные псы или и вовсе перевалочная база Анклава. Суть одна - наружный мир не знал о внутреннем, а внутренний о наружном. Дом был построен очень давно. Ещё до того, как небо озарилось светом взрывов. Главной там была Мать. У неё было много детей и слуг. Она никогда не покидала Дом, но часто её нельзя было там найти. А после конца войны она и вовсе пропала, оставив всех своих детей в полной тишине и безызвестности. Слугам было запрещено говорить с детьми, за редким исключением, а детям было разрешено всё. Свет их разумов должен был светить только для неё, а общение со слугами могло потушить или извратить его. Затянувшаяся война уже попыталась это сделать, но мать построила Дом, чтобы лишь её сладкого чувства победы, подобного вкусу свежих кексиков, которые так любила. Когда дети вырастали, они могли покинуть дом, но некоторые оставались внутри, становясь слугами особого порядка, которым разрешалось говорить с детьми, ибо их свет, сохранённый и выращенный в доме, был для детей подобен свету Полярной звезды, которая ведёт многих путников самыми тёмными ночами, когда нет никаких больше ориентиров. Но не стоит думать, что жизнь детей была подобна сладкому сиропу. У них был кров, у них была еда. Но были ли они счастливы? Их вырвали из семей, но дали Мать. Их лишили частей самих себя, но дали замену из металла и пластика. Их учили наукам и магии, но забыли научить стремлению жить обычными пони. Так они и жили, окружённые странной и топорной заботой, которую не понимали и считали скорее издевательством, чем чем-то хорошим. Самые старшие из детей заботились о младших в силу своих возможностей, дабы хоть так вернуть им и себе память о настоящем доме. Из них, спустя годы, и образовалась первая группа особых слуг, которые не знали иной жизни, кроме работы в доме. Разумеется, остались не все. Некоторые из них ушли в большой мир, и их уже не помнят, хотя и ходили слухи, что некоторые из них стали достойными пони и с тех пор много лет ещё спонсировали Дом, пока не упали бомбы. В тот день, когда это случилось, Мать пропала. Особые слуги быстро заняли её место, чтобы сохранить мир в Доме. Щиты выдержали все удары снаружи, но внутри, у новых управителей, начались проблемы. Ресурсов в доме хватило бы ещё на пару лет, но паника толкала их искать решения этой проблемы как можно раньше. Именно паника и страх неизвестности заставила их пойти на крайние меры. Дело в том, что жертвами войны становились не только пони, но и зебры. И мать не считала, что у детей есть раса. ?Дети – есть дети?, говорила она, а потому – в доме можно было увидеть не только рога и крылья, но и полоски. А потому среди детей встречались зебрята, которые были выходцами разных племён. В Доме, среди Особых слуг, был один зебра. Он был старше всех особых, а потому имел особый авторитет. И когда он предложил способ спасти всех – ему поверили. Никто из Особых не знал о его племени, да и вообще им это было мало интересно, но, если бы среди них была бы хоть ещё одна зебра – он или она бы точно отговорила всех от плана Старшего, ибо его племя проклято всеми остальными двенадцатью племенами в незапамятные времена. Но никто не знал этого, а он сам не стал упоминать об опасности своего плана. Первым этапом была подготовка Проводника, задачей которого было бы провести всех в новый Дом. Он должен быть чистым и невинным, подобно утренней звезде, уходящей с небес самой последней с зелёной вспышкой в небесах. Среди детей они нашли его довольно быстро. Невинная душа. Добрый ребёнок, в теле взрослого пони, который лишился рассудка ещё много лет назад. Старший знал его уже много лет назад, как и все особые. Он был бы одним из них, если бы рассудок не покинул его ещё до попадания в Дом ещё в самом начале войны. Он был пустобоким в свои годы, а потому Старший сказал, что пришло время ему обрести суть. Это были страшные месяцы, пока особые аккуратными действиями отворачивали детей от него, а дети всё сильней и сильней не озлоблялись на так не похожего ни на них, ни на взрослых пони. В итоге… Он получил свою метку. Цена была высока, а её суть была ясна лишь Старшему, который в тот день был счастливее всех в том проклятом мире, но часть пути была пройдена. Вторым этапом была подготовка всех живых к пути, которым поведёт их Проводник. Особые уже подготовили и раздали всем детям амулеты, которые должны были послужить великой цели, но подготовить их к переходу должен был уже сам Проводник. Первые два этапа закончились в один день. Старший тут же приступил к работе с Проводником лично готовя его к тому, что он должен совершить здесь, а потом ещё много раз по всей стране, ведь, когда Мать пропала, все Особые узнали, что их Дом – один, но таких же Домов ещё много. Но Мать не просто пропала. Она ушла в Главным Дом. И теперь цель Проводника довести всех не только из этого дома, но и из всех остальных к Ней. Но для этого, он должен был убить всех жителей Дома, произнеся над ними особое заклинание и разрушив одновременно мозг и сердце, чтобы душа не улетела в мир иной, а осталась в амулете на шее жителя дома. В ту ночь, Особые поймали всех слуг в их каморке и отравили с помощью крысиного яда, который у них же и украли. Им было плевать на них, равно как и слугам было плевать на детей. Они больше пеклись о собственном выживании и слушались Особых лишь потому, что Особым открывалось куда больше дверей в Доме. На следующем этапе, особые усыпили всех детей магией зебр и позволили Проводнику сделать своё дело, а потом забрать у всех амулеты и распихать в бесконечные карманы его накидки. Теперь очередь стояла за Особыми. Но Старший сказал – что они, как и он, должны стать платой за переход детей. Это закон. Это взбесило всех Особых, и они набросились на Старшего. Они били его копытами, кусали зубами, швыряли его об стены магией, не замечая, что их становится всё меньше. Пока они вымещали свой гнев, Проводник взимал плату. Когда умер последний, Проводник подошел к едва дышащему Старшему и дождался едва заметного взгляда заплывшего и утонувшего в крови глаза зебры. Последовавший за взглядом кивок был сигналом. Тяжелое лезвие било не в сердце или мозг. Равно как и не стремилось убить его как можно быстрее. Он медленно начал отрезать голову зебре, ведь пассажиры собраны, плата собрана, но штурман всё ещё не занял своё место. Когда двуглавый Проводник покинул Дом, его путь только начинался. Он вёл за собой своих пассажиров, не боясь ничего и никого, ведь его цель оправдывала любые средства… Где-то далеко был Дом. Его освещали и Солнце, и Луна, но жители дома их не видели из-за забитых окон. Не видели они и проходящих мимо торговцев, солдат и монстров. Ничто и никто не беспокоил жителей Дома, до того дня, пока в дверь не постучался двуглавый единорог, чьей второй головой была голова зебры. То обещал быть отличный день. И так и случилось…
Я мог поклясться здоровьем своих детей, что хоть Роуз рассказывала историю одна, но огонь точно играл на её стороне, то разгораясь сильнее, то таинственно затухая. А тени и вовсе порой жили своей жизнью, но меня больше волновало кресло. Оно буквально поглощало меня к себе в недра. Когда оно стало таким… таким… таким мягким и приятным, как объятья тысяч миниатюрных аликорнов? Когда сказка кончилась, я заметил, что дети, хоть и едва не засыпая, не отрываясь смотрят на Стоуна. Он сидел, подобно скале и, казалось, даже не дышал. Но в какой-то миг его рог загорелся, разрушив всю магию момента, и нажал на кнопку ошейника:
- Очень интересная история. Откуда вы о ней узнали? Разве истории, где речь идет о Рожденных Луной не запретны?- Они запрещены ровно настолько, чтобы остальные зебры боялись их, но тянулись постичь. Пока вы не испепелили мою вилку, я была почти уверена, что вы и есть Проводник, Стоун. Сказка – есть сказка, но моя мать, которая лично его видела, описала его в точности как то, что я вижу перед собой – плащ с бессчётными карманами, длинный рог, огромные зелёные гоглы. Не хватает только белой масти и редких, но пронзительно красных, подобных огню, гривы и хвоста. А также респиратора и высушенной головы без рога, которую он с собой нес и без умолку с ней болтал, пока не исчез в зелёной вспышке за барханом, откуда незамедлительно не появилось Солнце. Именно из их разговора она и уловила часть его истории. Она была слишком стара для жителя Дома, потому и пережила встречу с ним, как она утверждала. Этот… Ревенант - порождение не только радиационного фона, как вы, но и магии Старкаттери – в этом не было сомнения ни у неё, ни у совета шаманов. И всё же… Всё же я хотела бы попросить прощения за свою первую реакцию на вас. Те, кто важны для моего мужа – важны и для меня. И вы способны дать ему тот покой, который ему не способна дать я. Только молю вас – будьте осторожны, - поза, в которой сидела Роуз, была открытой до самого того момента, пока речь не зашла о нашем путешествии, она стала как будто гонять только ей видимую пылинку передним копытом по полу, не поднимая глаз вверх.
- Даю слово джентельпони, мадам. Он вернётся домой. А что касается Проводника… Я могу вас точно уверить – у меня лишь одна голова, да и в моей коробке точно нет ничего такого. И, если бы я был им, я, наверное, был бы куда более разговорчивее и рассказал бы свою версию истории, где поменял бы половину фактов. И то, что Старшим был не зебра, и то, что к этой истории Старкатерии имеют точно такое же отношение, как и звёзды к довоенным коровам. А Мать и вовсе никогда не существовала внутри Домов. Но я – точно не он, - его рог потух, и он сладко потянулся. Я был готов поклясться, что на секунду бинты разошлись, и между ними я увидел белую шерсть, но я был пьян, камин давал неровный свет, да и поверить – что он дух, ведомый желанием собрать и довести всех детей в какой-то там Дом – я не мог. Здравый смысл мне запрещает верить в подобные вещи уже много лет. Сказки Роуз хороши тем, что они яркие, неожиданные и запоминающиеся, а не тем, что имеют свойство оказываться былью.
Дети всегда отлично засыпали под её истории и про более жутких духов, так что сейчас они облокотились друг на друга и мирно сопели. Пообещав дать комплект белья для Стоуна и меня, Роуз кивает на детей и потолок. Мы аккуратно поднимаем их за загривки и несём наверх, до их постелек. Я стою и смотрю на этих мирно спящих ангелочков, пока мне на спину не падают два комплекта белья и подушки. Роуз целует меня в щеку, желает спокойной ночи и уходит, виляя хвостом и крупом. Я вспоминаю о её подарке и нюхаю мешочек на ошейнике. О принцессы, я готов тереться о него прямо сейчас и до самого утра, утопая в его сладости и мягкости. Да что со мной такое, и почему мне так хорошо…Отогнав пьяный бред, бреду вниз и застаю Стоуна за осмотром семейных фотографий. Он замечает меня и первым начинает разговор:
- У вас замечательная семья. А здесь, должно быть ваши родители?- Да. Фри Соул и Дезерт Кроу. Отец из местных, а она – дочь караванщика, которого привезли пегасы. Один взгляд – и она уже убегает вместе с ним по прерии, а вслед им доносятся ругательства и проклятия её отца. Хех. Мы с отцом в этом похожи. Один взгляд – и жизнь меняется навсегда. Там на фотографии есть мой брат. Из-за его пропажи возле старой станции связи отец и потух. Самое страшное, что и мои дети жить не могут без этого проклятого места. Но отец с соседями ещё тогда там всё переворошили так, что там из опасностей осталась только пыль. Это слегка успокаивает меня, но я всё ещё немного волнуюсь. Я же не смогу быть с ними всегда рядом, верно?
- Истинно так. Дети – величайшее благо, мой друг. Я могу вас так называть?
- Для меня это будет честью, Стоун! Может добьём бутылку перед сном?
- Отличный план.С ним на разливе, дело пошло куда более задорнее. Я не успевал опрокинуть свою рюмку, как его была уже полна, а бутылка летела наполнить мою, едва не задевая свечу, стоящую между нами. Мы обменивались различными байками и похождениями. Я рассказал, как мы с доктором как-то раз набрели на гнездо рад-скорпионов в поисках всего парочки, чтобы пополнить его запасы их яда, а в итоге чуть не расстались с жизнью, когда на нас вышла главная матка. В тот день я постиг истинную суть Уравнителя. Без этого монстра на службе пони – мы бы точно не ушли оттуда живыми, да ещё и весьма озолотившиеся. Стоун парировал это историей про одно из тех довоенных Стойл, которые находят иногда на большой земле. Кто-то говорит, что они были созданы для спасения пони, кто-то утверждает обратное, но истина давным-давно погребена глубоко в песках времени. По его словам, он лично нашел убежище, где не ступала нога рейдера или скавенджера. Однако, ни трупов, ни живых пони, он там не нашел. Лишь пару коробок с куклами, часть из которых была порвана. Он так и не смог постичь суть этого места, да и было ли оно на самом деле или же это был просто сон, навеянный духом мёртвой принцессы. Забавный старик. Из его уст даже самая явная небылица звучит как чистая монета. Мы так сидели болтали казалось уже всю ночь напролёт, но Солнце всё не спешило озарить нас своим светом. Внезапно, старик озадачил меня вопросом:
- Тру… Тебя ведь что-то беспокоит. У нас, караванщиков, есть поговорка – ?Не уходи в путь, не оставив лишний груз, который никому кроме тебя не нужен?.- А…. Ведь ты прав, Сто…ик…ун, прсти. Но, боюсь, скелеты в шкафу этого пони не по зубам никому, кроме меня самого. Мы, конечно, хорошо сидим, но…
- Тру, разве я могу доверять тебе в пути, если ты не доверяешь мне?- Ты что, Стоун, ты за кого меня принимаешь?
- Прости, Тру, я не имел ввиду то, что ты выстрелишь мне в спину и заберёшь мою ношу. Я лишь хотел помочь тебе скинуть с души камень другой. Когда ты ещё встретишь такого же старого дурака, совершившего ошибок больше, чем у тебя зубов?- И что? Это повод? Да разъеби меня принцессой любви, верхом на молнии, если ты не прав!, - мне хотелось дышать и кричать. А ещё мне хотелось, чтобы этот старик сказал мне, что я не виноват, и что я хороший пони. И я рассказываю ему всё. И как в детстве писался в постель, и как впервые прокрался к доку до окна и пел серенады его дочери, и как Док потом провёл мне лекцию о том, что такое контрацепция. Слова лились из меня бурным потоком. Когда я дошел до ночи, зачатия моего третьего ребёнка и первой дочери, он хотя бы немного пошевелился, а то я волновался, что он умер. Но, все истории имеют конец, так и моя закончилась почти полным пересказом сегодняшнего дня. Я выдохнул и начал машинально шевелить губами, пытаясь вспомнить ещё хоть что-нибудь, но Стоун медленно протянул ко мне своё копыто, которое показалось мне на удивление длинным и мертвенно бледным. Однако, этот нежный, почти материнский жест разлил тепло по моей морде, принеся улыбку и радость в мои глаза.
- Что-ж... Это очень интересные истории, - сказал он прокашлявшись и вроде как… всхлипывая? Как бы то ни было, он продолжил, - ты был прав… Твои скелеты тяжелы, но я рад, что ты поделился ими со мной. Так... Так нам будет проще совершить задуманное. Но не думай, все мы грешны. И твои поступки лишь делают тебя самым обычным пони, которые были всегда.- Спасибо, Стоун, эти… Эти слова - это именно то, что мне нужно было услышать.
- Не благодари, - я только сейчас заметил, что он говорит, рот полноценно шевелится, а его рог не загорается…
- Стоун… Т-т-твой голос. Он… Ты можешь говорить?
- Ты только сейчас понял? Хех… Это уже не важно. Допей. Может это принесёт тебе то, что ты упускал из виду всё время.
Я не знал, как мне реагировать и что делать, но он пододвинул мне остатки второй бутылки и наставнически кивнул. Я храбро схватил бутылку и запрокинул её вместе с головой. Я почти не почувствовал, как грамм, наверное, ещё 100-150 протекли по моей глотке, но, когда я вновь посмотрел на Стоуна, я чуть было не швырнул в него бутылкой. Вернее, даже не в него, а в выросшую на его плече вторую голову желтого цвета. Она оценивающе запрокинулась на невидимое левое плечо и смотрела на меня своими маленькими, высушенными глазками, подсвеченная светом свечи и рога Стоуна. Или это уже был не он? Я видел его очки и два одинаковых огонька одной свечи, отражающейся в их линзах. Я видел наброшенный капюшон накидки. Но его морда превратилась в нечто, состоящее из смеси шевелящейся и дышащей плоти с красным, горящим металлом. Да и сам он не казался уже таким осязаемым, как меньше, чем минуту назад. Передо мной сидел уже не старый пони. Это был самый настоящий Дух Прерий. Перед ним лежала его маленькая коробочка, размером с два сложенных копыта.
- К-к-кто ты?
- Ты знаешь моё имя, - он говорил больше не ошейником, но и рот его сейчас не желал открыться, сохраняя мой рассудок от вида того, что же там на самом деле.
- Ты и есть… Проводник?
- Да.- Ты пришел за мной?
- Нет. Не тупи. Твоя жена же рассказала, что взрослые – не моя тема.
- Я не отдам тебе своих детей.
- А дочку?
- Её тем более. Слушай, ты…
- Что ты можешь мне сделать, смертный?, - он тихо рассмеялся обеими головами. Я растерялся. Действительно, этот дух уже мерцает на границах теней, готовый в любой момент забрать у меня МОИХ детей. Что? Что я могу сейчас ему такого предложить?
- Хотя, мы можем договориться, - он как будто прочитал у меня на морде все мои мысли.
- Завтра ты уйдёшь за мной в пустыню. Как и договорились. На юг. Найди меня. Принеси мне мою ношу. Никому не отдавай её и не открывай. И ни слова семье про меня. Твоя жена… Она… Она не должна знать обо мне в первую очередь. И только тогда я отпущу тебя и твою семью. Кто знает, может я даже исполню твоё желание… У тебя будет достаточно времени, чтобы подумать над ним, Тру Грит. Ты согласен?, - он протянул мне прямо под нос на копыте свою коробочку, даже не отрываясь от спинки стула.
- То есть, я просто должен доставить тебе твою же вещь, и тогда ты не тронешь мою семью, и даже исполнишь моё желание?, - во мне не было недоверия, лишь страх перед сделкой с Демоном морозил спину.
- Истинно так.
Я медленно принял коробку в копыто и прижал её к груди.
- Это всё? И никаких договоров на крови?
- Ты за кого меня принимаешь? Зачем мне ТВОЯ кровь? Нет, мы можем позвать детей.
- НЕТ! Не делай этого.
- Шучу. Мне не нужна их кровь, ты же ведь помнишь… Хорошо. Выпей из моей рюмки. Тебе пора. Завтра, хе-хе, будет длинный день, С-с-солнышко, - змеиный язык прорвался сквозь плоть и механизмы его морды, которая постепенно вытягивалась в улыбку. Огонь. Огонь, подобный тысячам горящих костров и очагов, где можно было заметить сотни и тысячи сотен душ, кружащихся в водовороте и разевающих рты в безмолвных криках. Я махом опрокинул рюмку, но видение не пропало. Он всё также сидел передо мной. Лишь наклонил обе головы в разные стороны и не отрываясь смотрел на меня.
- С-с-с-спииии…., - он резко дёрнулся вперёд, отчего я подался назад, не удержался на стуле и завалился на спину. Затылок встретился с холодным полом. Я на секунду потерялся, но открыв глаза, я увидел, как он стоит и смотрит на меня двумя ледяными колодцами, откуда ко мне тянулись тысячи копыт. Я попытался отпрянуть и отползти, но ударился об угол какого-то шкафа. Сверху что-то зашумело и, вскинув глаза, я успел увидеть приближающуюся надпись - ?Папа №1?. А потом пришла тьма.