Глава первая. День рождения (1/2)

Она почувствовала, что лежит. Но ощущение это было будто бы размыто. Сначала она просто ощущала, что касается чего-то правой половиной своего тела – чего-то такого же теплого, как и она сама – понимание верха и низа пришло лишь секундой позже. Еще секунда – осознание темноты вокруг. Она медленно открыла глаза, стало светлее, но четкости не было – сплошной пепельно-серый туман. Самым ярким ощущением стала боль, когда ее голова поднялась над телом. Боль вспыхнула у позвоночника, прокатилась по мышцам шеи и исчезла под челюстью. Молниеносно быстро, но запредельно сильно. Короткий вскрик разорвал мёртвую тишину вокруг и мгновенно растворился в тумане.Звук собственного голоса привел Шарки в себя. Первый порыв – бежать, спасаться, чего бы то ни стоило оказаться подальше отсюда. Необъяснимый ужас подстегнул тело, и Шарки вскочила на ноги и понеслась. Она бежала, не разбирая дороги, мышцы сокращались и расслаблялись, дыхание обжигало легкие. Глаза вращались, пытаясь найти хоть какое-нибудь убежище, но вокруг не было ничего – только сухая выжженная равнина. Она продолжала бежать, и с каждым движением к ней возвращалась память.

Четверо патрульных рейдеров. Шарки – одна из них. Они заметили неподалеку костёр и решили проверить, кто это решил шариться по их району. Незнакомец развел костер на небольшом холмике, прямо под высохшим деревом и сидел спиной к ним. Изредка доносились обрывки фраз – он говорил с кем-то, но собеседника слышно не было. Судя по скрипучему надрывному голосу - незнакомец был гулем.

- Ёбнем его и дело с концом, - не боясь, что тот услышит, сказал один из рейдеров. – Если у него есть чо, поделим. А если нет, то Голодной Шарки хоть будет чо пожрать, ага?

Они заржали, а Шарки парировала:

- Будешь много выступать, я тебя сожру. Только язык оставлю – он у тебя вечно по чьим-нибудь жопам шарит, говноед.

Снова ржут. Гуль у костра не двигается, будто вообще не замечает их. Они входят в свет костра.

Гуль выглядит странно. Его плащ мог бы вместить двух таких, но сидит на нем так, будто ему как раз. Все тело гуля покрыто бинтами – из-под них то тут, то там проглядываются разные мелкие предметы: мешочки, несколько столовых приборов, компас на шее. Он единорог, из-под бинтов виднеются клочки красно-рыжей гривы. Шерсти почти не видно под бинтами.

- Эй, урод! Ты чо тут забыл? – кричит один из рейдеров.

Гуль только теперь обращает на них внимание. Он поднимает голову и осматривает пришедших, снова опускает, уставившись на что-то в корнях дерева. Трое рейдеров выходят вперед, чтобы окружить гуля.

- Давай, выкладывай, что у тебя есть, и мы может быть…

- Я помню, - неожиданно заговорил гуль. – Тебя не было там.

Рейдеры на секунду замешкались. Гуль посмотрел в сторону Шарки.

- Ты…Под немигающим мертвым взглядом гуля Шарки стало не по себе. Потом пришел страх – они заходили к гулю со спины, никто не заметил, когда он успел повернуться. Шарки наклонила голову, чтобы выхватить топор, закрепленный на боку. Когда ее заостренные зубы сжались на рукоятке она услышала странный хруст. Он исходил со стороны ее напарников. Когда она подняла голову с изготовленным к бою топором, четыре пары глаз: три нормальных и одна… нет, все четыре пары были мёртвыми. Рейдеры, окружившие гуля, теперь с вывернутыми шеями смотрели на нее. Их головы окружало пепельно-серое свечение, такое же, как вокруг рога гуля.

- Гуд… Соул, - проскрежетал гуль, и зрение Шарки заволокло серым туманом…

***Сегодня должен был быть чудесный день. И я приложу все усилия, чтобы так оно и было. Сегодня день моего рождения. Раньше, еще до свадьбы с Уинд Роуз и рождения наших детей, я считал эту традицию исключительно детской забавой, но она заставила меня вновь каждый год отмечать этот день. Она странная. И это не самая плохая характеристика для зебры в нашем мрачном мире, пережившем взрывы сотен мегазаклинаний.

Развернувшись в постели, я понял, что я уже один и за дверью стоит всё семейство с хлопушками и шарами. Шутка. Шары сейчас редкость, да и применение им можно найти куда более полезное, чем надувать ради такого раздолбая как я. Но, если Роуз раздобыла парочку, а она точно их раздобыла, они будут. Потому что ?праздник есть праздник, Тру! Порадуйся хотя бы ради меня и детей?. Чёрт. Тру. Ненавижу это имя. Мне больше по душе, когда меня зовут по второму. Грит. Песок. Когда живёшь недалеко от старых границ Эквестрии и Зебрики и порой вынужден ходить по колено в песке – начинаешь находить в этом хоть какой-то смысл.

Ладно. Залежался лентяй. Встаю и бреду в ванную. По пути замечаю желтые с розовым цвета аптечки МиМи. Роуз постоянно таскает её к кровати из ванной, отбрыкиваясь тем, что без солнца - ей нужно пить её витамины, а дойдя до ванной от кровати утром - она об этом забывает. И никакие уговоры завести себе отдельную коробку для витаминов её не останавливают. Ладно. Пусть сегодня она останется здесь в честь праздника. Завтра отнесу. В ванной меня ждали все богатства постапокалиптического мира. И главное из них - целое зеркало! Из него на меня пялится огромный кареглазый земнопони коричневой масти с черными яблоками на задних ногах и короткой гривой того же чёрного цвета. Кьютимарку я старался игнорировать, сосредоточившись на собственных мышцах. Нет, я не нарцисс, но, когда ты самый огромный пони в округе – это повод гордиться и уделять себе хотя бы минутку для тщеславия, когда никто не видит. Хотя бы в виде шутки. Я встал на задние ноги, едва не ударившись о потолок головой, и напряг передние ноги, чтобы налились бицепсы. Мощь! Затем развернулся вполоборота и повернул копыта в разные стороны, чтобы напряглись трицепсы. Камень! Поиграл спиной. Да мне служить в гвардии Селестии было бы суждено, если бы не война! Оооо… Как же я могуч. Как мощны мои копыта! Тут я не сдерживаюсь и ржу в голос. Ладно, хватит на сегодня самолюбования. Умывшись, иду к дверям. Вдох-выдох – поехали… И действительно, стоило мне открыть дверь, как в меня сначала полетели цветные конфетти, а затем и два маленьких сорванца – чёрный с белыми полу-полосками Хард Даст и белый с чёрными полу-полосами Стронг Уинд. Их веса едва ли хватило, чтобы опрокинуть стол, но ради них я заваливаюсь на спину и начинаю смеяться вместе с ними.

- С днём рождения, папочка!, - их радостный крик растопил бы сердце даже самого черствого торговца. Она же сидела позади и улыбалась так, как умеют лишь женщины – одновременно игриво, счастливо, и нетерпеливо. Её пышная красота достойна картин довоенных времён. Чёрные полосы на белоснежном фоне лишь подчёркивают полноту, но она об этом не волнуется, да и я люблю её всю целиком и полностью. Мой бутон пустыни. И да. За ней висели три шарика – два просто цветных, а один и вовсе с лицом какой-то розовой пони, чей взгляд голубых глаз мне вообще не понравился. Женщины. Обе улыбаются, но от одной так и веет любовью, а другая как будто хочет узнать, что у тебя внутри. Причем и буквально, и фигурально. А ещё меня начинала душить жаба, стоило лишь представить, насколько он дороже двух других вместе взятых. Дискордово отродье. Я не дам этому куску розового безумия сломить меня! Присев прямо с детьми на груди, я нежно обнял их, а сам сосредоточился на улыбке жены, так в поле моего зрения не было ЕЁ.

- Спасибо, дорогие мои, спасибо! Дайте папочке встать! Ваша мама тоже хочет обнять именинника!, - они послушно спрыгивают и дают мне встать, но не прекращают голосить какие-то песни, которые сами придумывают, но выдают за творения пони, которым больше 200 лет. Из сказок, которые они слышали на старой станции связи в милях 10 от дома, куда, по их словам, иногда пробивается сигнал откуда-то издалека. Сам я его не слышал, да и постоянно говорил туда не ходить, ведь там опасно по ряду причин, среди которых и старые ржавые конструкции, и гекконы, и разведчики Дюка с зебрами, и сам Шаи-Хулуд. Я не верю в его существование, но сказки Уинд я и сам порой слушал с упоением, что уж говорить о впечатлительных детях. А огромный червь, однажды сожравший целую танковую дивизию Эквестрии одним зевком, как раз подходил на роль бабайки. Но это же мои дети. У них гены зебры из небольшого племени и здоровенного земнопони, способного одним плевком сбить брамина с ног! Их не удержат какие-то глупые сказки и даже суровая реальность от тайн прошлого, которые сокрыты в глубинах развалин рядом с этой огромной тарелкой. Сорванцы. Был бы жив отец, он бы припомнил мне нечто подобное из моего детства, я уверен.

Она обняла меня, и я утонул в смеси ароматов каких-то трав, праздничной стряпни и её запахе. Даже спустя столько лет, я до сих пор утопаю в нём как в первый раз. Его не передать и не описать. Это просто запах, который ты чувствуешь не только носом, но и душой что ли? Это сложно. Нежный, но короткий поцелуй - дети же всё ещё бегают вокруг, да и день только начинается, если вы понимаете, о чём я.

- С Днём Рождения, Тру! Пойдём! Детям не терпится вручить тебе подарки, да и я приготовила кое-что особенное, - уходя, она гладит мне лицо хвостом, буквально обмазывая мой нос своими запахами. Держись, Грит, держись. Вокруг дети, да и время надо экономить. Ты богат, но лишь потому, что не тратишь время на принятие холодного душа два раза за одно утро.Спускаясь на первый этаж, невольно вновь замечаю десяток фотографий в рамках. На первой дед возле одинокого дома. Он приехал покорять легендарные земли среди десятков других таких же героев, каким был он и сам. Их город вымирал в радиоактивной столичной пустоши и единственным решением было пойти искать лучшей жизни в другом месте. У кого-то из них был старый родственник, что служил в далёком гарнизоне совсем под боком от земель зебр. Туда они и все отправились. Позади был оставлен старый дом, Кантерлот, Сталлионград и даже далёкий северный Мэрманск. Преодолеть суровые полярные земли смогли не все - многие оставались там хладными телами, но это не останавливало караван. Когда же они добрались сюда - их ждала совсем другая земля. Это уже была далеко не Эквестрия. Огромная и бескрайняя прерия открылась их взгляду, маня своими возможностями. На самом деле, земля была почти непригодна для хоть какого-то земледелия, несмотря даже на помощь единорогов, а животный мир хотел сожрать тебя не меньше, чем ты его. Но радиации было меньше, а это было огромным плюсом. Им никак не давал покоя вопрос - почему же и здесь есть завеса, хотя над полюсом её не было? Ответ пришел быстро - пегасы спустились с небес для переговоров. Они рассказали, что помимо земного гарнизона, здесь была ещё и их база. Совсем небольшая, по меркам эквестрийских, но и появилась она гораздо позже земной, которая, по их словам, существовала задолго до прихода войны. А с ней - здесь была поставлена башня ПОП и развёрнута воздушная часть с небольшим гарнизоном. И что самое важное - им нужна была помощь. Облачная еда - выращивалась, но она никак не могла сравниться с тем, что растёт из земли. Они не могли убрать завесу, но были согласны давать дожди в обмен на часть урожаев и прочей продукции. Кто-то был рад такой помощи, но большинство не поверила крылатым предателям. И тогда случился раскол, породивший Андвор и второе поселение - Дюк. Что самое печальное - уверовавших в чистоту намерений детей неба было меньшинство, но дед был среди них. Это были тяжелые времена. И именно тогда показали себя зебры. Лишь совместными усилиями получилось прогнать обратно в их земли, но увы - это не объединило бывших друзей обратно. Дюк настаивал на том, чтобы пегасы убрали завесу, а пегасы просили взамен слишком большой процент продукции, чтобы они смогли целиком отказаться от небесной еды. В итоге - мира не случилось. Полностью уничтожить врага было непозволительно дорого всем - пришли бы зебры и добили бы оставшихся, но это не мешало Дюку совершать редкие набеги на мирных фермеров. Дело в том, что они быстро поняли, что ни фермерством им не выжить (пегасы им воды не давали), ни войной (зебры больше не атаковали, а найти их стойбища в пустыне и ограбить - дело чрезвычайно сложное и требующее много времени). Так они и стали жить: Дюк ходит в редкие набеги на зебр и альянс земнопони и пегасов, чтобы хоть как-то выживать, а Эндвор и пегасы живут вокруг башни ПОП и выращивают кто что может.Но вернёмся к деду. Он молод, дом одноэтажен, а верный двуствольный Уравнитель блестит не потому, что о нём годами заботились не хуже детей, а потому что новый. На следующем фото дед уже с бабушкой, а ферма начала обретать более привычный вид: появился первый амбар и водонапорная башня. А вот отец с толпой братьев. Какой же он был забавный без своих усов, которые считал лицом не только своего лица (простите за каламбур), но и лицом фермы. Да, именно из-за него на клейме нашей фермы появились те самые легендарные пышные усы. Именно он начал торговлю с Дюком, объяснив им, что взамен на защиту от зебр они готовы делиться с ними всем, что у них есть. Он уже потерял из-за вражды Дюка и "пегасолюбов", как их называли за глаза, шесть братьев из семи, а дед лишился задней ноги и глаза. Дюк нашел куда больше пользы в получении от нас и ряда других ферм пошлины за охрану, чем бездумная вражда. Андвор, как центр нашего фронтира, расцвел и начал торговлю с большой землей с помощью пегасов, а мы зажили мирно. Пришедших денег хватило на постройку второго амбара, расширение дома и даже на проведение водопровода и центрального отопления! Жизнь на нашей ферме была сложна лишь в том, что выращивать браминов – это вам не разведение каких-нибудь саблезубых-кроликов или радаллигаторов. Здесь нужно уметь быть в том числе и психологом, ведь брамины хоть и менее разумны чем мы – пони, но всё же разумны. И скрещиваться по приказу не могут, да и детей отдают с неохотой. А потому зарабатывать на таком ремесле можно хорошо, если, разумеется, уметь быть милым, обходительным, но всё-таки жестким. Брамины уважают авторитет, который подкрепляется не страхом, а уважением. Так меня учил отец, а его дед. Я не знаю, как пришла в голову деда эта мудрость, но переехал он сюда именно ради этого бизнеса. В этих местах всегда хватало диких браминов в те времена, а вопрос их одомашнивания его не пугал. Эх... Наверное, то были хорошие времена. Сейчас диких стад стало куда меньше благодаря стараниям тех пони и зебр, но надобность в них почти отпала. А вот фото последнего брата отца, который ушел с ещё частью смельчаков в земли зебр в поисках способа помирить нас с ними. К несчастью, это было его последнее фото. Он так и не вернулся. Затем был ряд фотографий, по которым можно отследить взросление отца, моё появление, брата… На последних фотографиях можно заметить, что с пропажей из кадра моего брата отец начал резко стареть, а потом тоже пропал. Мать ненадолго пережила его, но успела застать Уинд Роуз. Жаль, что они с отцом не дожили до внуков. Они бы им понравились. Такие же сорванцы, как и мы с братом. Единственное, что меня пугает, это то, что их, как и моего брата, манит эта чёртова тарелка и те здания. Он там и пропал двадцать лет назад, когда нам обоим было по десять лет. Тело так и не было найдено, хотя отец с соседями перевернули там всё вверх дном. Возможно, это его и убило. Он считал, что с концом беспредела Дюка все станут жизнь вечно и никто не будет умирать… Но нет. Однако брамины почувствовали боль их вожака, из-за чего выросли надои, а их отношение ко мне стало чуть ли не любящим. Он был дорог им, а я ему, так что они считали, что, заботясь обо мне, они хоть немного облегчат ношу отца. И вот. Последняя ступенька и последнее фото. Я, мой пёс, жена, двое детей и матрона браминов. Да, это было первое фото, на котором брамин был не на фоне, а не первом плане, но это было важно для них, а значит и для меня.

Погруженный в мысли, я чуть было не споткнулся о Харда, который вместе с братом, как оказалось, всё это время и не думал заканчивать петь. Под конвоем, я таки добрался до кухни, где уже кипел чайник. На столе стоял он. Вернее ОН. Трёхэтажный розовый монстр. Стоп, я же вроде никогда не боялся розового, так почему после того шарика я до сих пор не могу нормально смотреть на этот цвет? Почему мне кажется, что стоит на секунду отвернуться, как прямо из глубин этого розового монстра вылезут два голубых глаза? Отбросив наваждение, я подошел к столу и сел на любимый стул. Дети ринулись за подарками, Роуз налила мне чай, а сзади зашелестела собачья дверца. Сэнд обычно дожидался меня на улице, но почувствовав общее веселье решил присоединиться к нам, а может его просто привлекли запахи праздничной еды. Потеребив копытом его макушку, я вернулся к чаю. Крепкий, терпкий, и никакого сахара. Всё же зебры знают толк в чае, хоть и раньше считалось, что Селестия богиня (помимо прочего) чая, но родом он всё же из Зебрики. Наверное, но это не точно. Да и не важно. Вернулись дети. Младший со свитком пергамента (нет, мы не убивали своих браминов ради кожи, но покупать её нам никто не запрещал, верно?), а старший с какой-то коробкой. Оба начали наперебой кричать о праве первенства вручения.

- Я первый! Нет я! Я! Я! Я! Я!

Роуз пока принесла и положила нож передо мной. Я был обязан первым отрезать кусок.

- Так, успокойтесь, бандиты, - сказал я сквозь смех, - успеем! Все же хотят торт?, - подарки моментально оказались на столе, но крики не прекратились и не изменились

- Я первый! Нет, я младше! Зато я больше помогаю отцу! Я! ГАВ! Я! Я! Я! ГАВ!, - даже старый Сэнд не упустил возможности присоединиться к этому гаму.- Тише, тише! Первый кусок имениннику, забыли! Всем занять свои места!, - дети запрыгнули на стулья, чуть было не повалив пса. Тот предпочёл тактически забиться под стол. Долгожданная тишина. Подняв старый нож, я вонзил его в тело розового монстра и отрезал треугольный кусок. Глаз внутри не оказалось. Отрезав ещё три куска, я в этом убедился окончательно. С помощью ножа я аккуратно разложил каждому его порцию. Уинд уже принесла и поставила рядом со мной миску для Сэнда, всё, как всегда. Когда все были готовы, я сложил копыта и начал утреннюю молитву

- Мы благодарим сестёр за новый день и за еду на нашем столе. За то, что и Солнце, и Луна всё ещё где-то там, за облаками. За беременность Салли и выздоровление Бакки. За мир на нашем фронтире, да продлится он до скончания веков, аминь.- Аминь, - вторит мне хор голосов. И только после этого мы все приступаем к поеданию торта. Из домашнего масла у Уинд получается отличный крем, бисквит сложно испортить, хе-хе. Не доев до конца, опускаю на пол миску Сэнда, а затем обращаю своё внимание к подаркам. Из-под стола начало доноситься довольное бурчание. Беру сначала пергамент. Развернув, вижу… Это похоже на меня. А это вроде пустынная крыса? Или Сэнд?

- Эфо ты и Фэнд на офоте, - говорит с набитым ртом Хард, за что тут же получает от матери Тяжелый Взгляд. Чёрт, по началу я и сам его боялся, но потом научился его просто не зарабатывать, чего уж тут говорить о мелком. Он тут же проглотил кусок и виновато заулыбался.

- Молодец, Харди! Спасибо! Для стены это не подойдёт, но мама найдёт, где это повесить у нас в спальне!, - нет, рисунок решительно не плох. Пропорции сохранены, цвет выдержан. Жаль, что он не попробовал нарисовать то, на что я охочусь. Но не всё сразу, как любил говорить отец.- А что у нас в коробке, - сказал я, протягиваясь ко второму подарку. Тяжелый. Он что, решил подарить мне новую гирю? Сорвав ленту, и откинув крышку я достал самую уродливую, но зато огромную кружку в своей жизни. По моим прикидкам, ею можно было бы и крысу забить при желании. На боку было гордо выведено ?Папа №1?. Что ж... Гончарный круг был у соседей, да и их дочь была примерно возраста Стронга, так что было понятно и автора идеи подарка, и то, что когда-нибудь её отец таки побратается со мной куда ближе, чем мне хотелось бы. Иметь дела с Мун Шайном мне не хотелось. Он верткий, он скользкий, он всегда ищет способ залезть тебе своим языком одновременно в задницу и карман. Ненавижу льстецов.

- Папа! Я сам её сваял и покрасил! Тебе же нравится?, - он как будто принял мои размышления за сигнал к панике.

- Что ты, что ты! Он чудесен. Спасибо. Теперь это будет моя особая и любимая кружка! Ладно, дети. Бегите на улицу. Нам с мамой ещё нужно обсудить дела на день.

Когда мы остались одни, она медленно подошла и уселась ко мне на колени. Когда она говорила, жар её дыхания обжигал мне ухо:

- С днём рождения, дорогой. Ты же ведь ждёшь какого-то особого подарка от меня, верно?, - я мог лишь завороженно кивать, утопая в объятиях и ароматах, - Хорошо, у меня есть кое-что для тебя. Не сказать, что я долго это готовила, но я знаю точно, что ты это любишь, - она отстранилась, а я закрыл глаза готовый к чему угодно. Но только не к тому, что мне на шею упадёт что-то тяжелое. Открыв глаза, я увидел лежащую на полу Уинд корчившуюся от смеха и бросился к зеркалу. Хомут? Что? А?

- Что? В смысле? Что за шутки?, - я не злился, но её чувство юмора всегда ставило меня в тупик. Отсмеявшись, она сказала:

- Что? Дети сказали, что раньше это был модный аксессуар!

- И ты серьёзно решила мне это подарить?

- А тебе что-то не нравится?

- Ну… Скажем так – немного не мой фасон.

- Эх, дорогой. Ты никогда не умел замечать главное. Хомут – лишь крепление для подарка. Его можно легко поменять на что угодно, даже не верёвку или цепь.

Сняв хомут, я заметил маленький мешочек. В нём что-то было. Оно тихо шелестело, стоило им потрясти, но разобрать что внутри – было нереально.

- Что это?

- Понюхай.

Я на секунду подумал, что шутка затянулась, но всё же последовал её просьбе. Сначала я почувствовал лишь запах мешковины и чего-то травяного, но стоило им встряхнуть, как меня обдало самым прекрасным ароматом в мире. Он пах ею. Не специями, не домом, не её духами. Это был её запах.

- В смысле? Как? Я думал, это твой запах, а оказывается, им всё это время было что-то искусственное?

- Нет, дурачок, - её голос стал снисходительным, она села на пол и скрестила копыта, - я же зебра. Для нас нет ничего сложного в изготовлении подобных талисманов. Он называется ?Второй шанс?. Чтобы ты навсегда запомнил запах любимой женщины, потому что если изменишь – то только его тебе и останется нюхать.

- Что?, - я оторопел, - да я ж даже повода никогда не давал! Ты же меня знаешь, - она засмеялась, подпрыгнула ко мне и обняла.

- Да знаю, знаю. Просто я ещё знаю, как он на тебя действует. Вот и решила сделать. Это было не сложно, но само заклинание забрало много сил, я устала, навлекла на себя страшное проклятие и теперь мне нельзя заниматься сексом ещё неделю, а то оно и на тебя тоже падёт. И да, никогда его не открывай, а то духи заберут меня в свой мир мрачного… духовства.

На моём поникшем лице явно читалась досада, которая ещё сильнее развеселила её. Она отправилась к двери на улицу, открыла её и отошла в сторону. Затем сказала:

- Ладно, шучу. Не неделю, а до вечера. Давай, беги, сегодня много работы. И вернись трезвым с ?охоты?, хорошо?

Я пулей вылетел во двор, чтобы не попасться на ещё одну её шутку. Сэнд еле успевал за мной.Стоило подумать, что такой чудесный денёк должен быть ещё и солнечным, но спасибо войне и пегасам – я Солнце не видел вообще ни разу в жизни. Как и мой отец. Дед, конечно, видел его, когда они шли через полюс, но отец этим никогда не интересовался, а я слишком поздно начал об этом думать, чтобы узнать от него о нём. Интересно, а какое оно вообще - Солнце? На фотографиях из прошлого его старались избегать из-за бликов, значит оно очень яркое. Ярче, чем костёр или лампочка - так точно. А ещё я видел старые рисунки, где у него были огромные щупальца. Интересно, а про сестёр была легенда, про появление или смысл этих щупалец у Солнца? Надо будет поспрашивать что-нибудь нового почитать у караванщиков в Андворе или наконец-то спросить у пегасов, чего я всё же не хочу делать. Они хоть и дружелюбные, по большей своей части, но я их немного недолюбливаю. Эти крылатые засранцы не любят доброй драки, всё время улетая от неё, либо оправдываясь, что устав не позволяет.

Только сейчас я понял, что держу в зубах этот несчастный хомут. Перехватываю копытом и снимаю с него подарок Роуз. Нет, зебры – не пони. Но у них своя, особая магия, как у пегасов – своя, у нас, земнопони – своя, ну и я уж молчу про единорогов. Интересно, а какая магия у зони? На что будут способны наши с ней дети? Они будут сильны подобно мне и смогут понимать землю или же подобно матери будут близки к миру алхимии, шаманству и прочим мумба-юмба духам? Поживём-увидим. Сейчас надо найти что-нибудь типа верёвки или цепи для мешочка, а потом идти кормить моих подопечных. Иду к сараю с инструментами. Сэнд тихо бредёт за мной. По нему заметно, что присоединиться к детям ему утром стоило очень многих сил. Он чертовски стар, но сейчас вся его работа – это быть рядом с женой, пока я ухожу на охоту. А ведь раньше он первым бежал по саванне в поисках нор гекконов или крыс. Жаль, что придётся искать ему замену.Порывшись в сарае, нахожу обычную верёвку, крупную цепь и огромный шипастый ошейник, который налез бы и на брамина. Откуда он здесь взялся вообще? Неужели каприз кого-то из стада ещё при отце? Черт его знает, но я завороженно смотрел на эту одновременно уродливую и завораживающую штуку. Можно было без особых понтов взять верёвку, но отчего-то именно этот шипастый монстр из белой кожи и металла как будто шептал ?Выбери меня…?. Сопротивляться не было сил, так что теперь иду к амбару с браминами именно в нём. На кольце одиноко висит мешочек, едва заметный среди шипов.

Уже с порога замечаю небывалое оживление. Все толпятся вокруг Сары - матроны. Она, стоило мне пересечь порог, заорала так, что я на секунду даже опешил и замер:

- СТРОООООООООООЙСЯЯЯ!

Брамины с небывалой им скоростью выстроились в шеренгу и подняли рогатые головы вверх. Безрогие же как обычно занимались своими браминьими делами – что-то жевали.

- ПЕСНЮЮЮ…. ЗАПЕЕЕ-ВАЙ!, - Сара отдала новую команду.

Вот и ты стал на год взрослей,

За плечами остались дни,

В тридцать все ещё впереди.

И с тобой в день рождения,Все родные и друзья.

Посмотри поскорей вокруг:

Справа друг, слева тоже друг.

С днём рождения!

Прими скорее поздравления,

Подарки, смех и впечатления,

Пускай оставит этот день.

Хороших слов для настроения,

Любви до умопомрачения,

Чтобы жизнь казалась веселей!

Сказать, что я охренел – ничего не сказать. Челюсть отпала ещё на первых строчках, так что, когда этот нестройный хор закончил пение, а я отошел от шока – первым сигналом от организма стал именно пересохший рот. Приведя себя в порядок, я стараясь не показать слабости в ногах, иду к Саре. На её рогатой голове написана небывалая гордость за своё стадо. Но она чего-то ждала. С опозданием я понял, что ждали они моей реакции:

- С-с-спасибо?

-ЕМУ ПОНРАВИЛОСЬ! ВООООЛЬНО!

Стадо с облегчением выдохнуло и заулыбалось. После чего все разошлись по своим делам.

- Ну? Как? Хорошо я их натренировала? Месяц тренировок! Эх! Если бы твои сыновья раньше нам обмолвились об этой вашей традиции, то я бы добавила ещё чего-нибудь, - Сара могла говорить бесконечно. Такова её отличительная черта, за которую её и сделали главной над ними. Её, как самую умную, уважали и слушались. Так что моя работа сильно упростилась с её появлением. Ведь проще работать с заместителем, чем самостоятельно искать подходы ко всем, верно? Так, надо поймать её мысль и попытаться хоть слово вставить в этот поток слов, - …следующий год я планирую расширить репертуар! Может кроме песен ещё что-нибудь? Или когда там день рождения у Роуз?

- Зимой. Погоди, Сара. Я сильный пони. Она тоже сильная зебра, но такого культурного шока она может и не пережить! Как ты смогла добиться от стада такой сплочённости?

- Ты забыл? Мы хоть и домашние брамины, но наши предки населяли саванну за десятки лет до прихода пони! Неужели ты думаешь, что они это делали исключительно под присмотром зебр или типа того? НЕТ! Они выживали, давали отпор всем – от вас, наших копытных собратьев, до самых жутких тварей, каких только можно встретить в пустыне – Кассадоров. Мне о них мама рассказывала. Ты когда-нибудь видел их? Как по мне, это что-то на восьми лапах, огромное, даже выше тебя, с тремя головами, пасти которых издают такой рык, что ломаются даже самые толстые деревья! Она тоже их никогда не видела. Как и её мама, но легенды о тех временах теперь передаются в нашем роду из поколения в поколение. Вот бы когда-нибудь увидеть его…

Я не стал расстраивать её тем, что даже я не горю желанием встречаться с кассадороми, благо, что их популяция в наших краях сильно поредела за последние годы, хотя яд этих насекомых всё ещё пользуется спросом по обе стороны планеты.- Хорошо, Сара, если я когда-нибудь встречу нечто подобное – я дам тебе знать!, - было лучше пообещать ей что угодно, я это выучил очень давно. Иначе – она могла начать умолять подобно маленькому ребёнку. И стать точно такой же капризной. А вместе с ней и всё остальное стадо.

- Спасибо душенька!, - она, качая головой и виляя телом, пошла за мной, чтобы помочь накормить всех в стойлах, - Душенька, а что у тебя такое на шее?, - от её цепкого взгляда не смогла спрятаться моя обнова, хотя эту белую шипастую полосу на моей широкой коричневой шее трудно не заметить.

- Подарок жены, Сара. Она подарила зебрский амулет копытной работы, а я нашел этот ошейник среди старых вещей отца. Я только не понял – откуда он там взялся? Для собаки – слишком большой, может это…, - тут я заметил, что она слегка раскраснелась и вяло чешет копытом землю, - Сара? Ты знаешь - ЧТО это?

Она помолчала ещё пару секунд и выдала:

- Ну… Мне мама рассказывала, что это ошейник папы. Его продали, когда я была ещё совсем малышкой. В нём было что-то пленительное, как она считала. Да и не только она. Я рада спустя столько лет впервые его увидеть. Носи его всегда. Тебе он тоже оч’ идёт.

Окей, значит я не ошибся. Ну, хотя бы за этим ошейником нет никакой страшной или отвратительной истории.

- Спасибо, Сара. Для меня тоже важно такое… воссоединение что-ли? Мне жаль, что я не застал твоего отца. Если бы я знал, то я бы сначала поинтересовался у тебя, можно ли его взять.

- Душенька! Носи на здоровье! Я очень рада, что он не будет пылиться или вовсе не окажется в мусоре. Это вообще чудо, что он тебе подошел. Как же ты вырос! Я помню тебя совсем маленьким и пустобоким. Эти линии на твоей кьютимарке отлично подчёркивают твой круп, как я считаю.

- Спасибо Сара!, - вот о чём, а о своей кьютимарке я точно не настроен говорить даже с ней. Ни сегодня и никогда. К счастью, мы как раз закончили раскладывать еду на все 20 голов, - поешь. А я пока пойду проверю всё остальное на ферме. Роуз подойдёт через несколько минут для утренней дойки. Не скучай!

Она кивнула и довольно заурчала, поглощая корм. Это, наверное, единственное, что может её надолго заткнуть. В дверях я столкнулся с женой. По округлившимся глазам я понял, что ошейник ей скорее не понравился, чем наоборот. Она заговорила первой:

- Обсудим это позже, я и так опоздала с дойкой. Прибегал соседский парнишка. Сказал, что его отец будет завтра для осмотра Салли и Бакки. И заодно проверит остальных – может Бакки успел других заразить. Подготовь крышки. Он сказал по 25 за голову. Старый шутник. Всегда же было 50 за брамина, - и смеясь ушла. Почему ей не понравился ошейник? Как-нибудь я его отстою, я уверен. Главное, чтобы она не использовала взгляд. Он же и в правду отлично подчёркивает мою шею!

Следующие несколько часов прошли в обычных хлопотах. Я перекидал навоз и в целом почистил стойла, проверил сколько осталось силоса и воды. Свежий водяной талисман работал как часы. Воды было много, и она была просто изумительно чистой. Вот только дрова для отопления заканчивались, но на неделю ещё хватит, а там я повезу масло, сыр и молоко на продажу и пополню запасы. Да и надо было бы прикупить для дока ещё бутылочку самогона, но это означало, что пора идти к Муну. Ох, как же я хотел, чтобы дома осталась ещё хоть бутылка виски, но Роуз сказала, что вылила остатки последней бутылки в бисквит. Ну, чему быть, того не миновать. Выдвинувшись в сторону дома, я заметил возле окон мерно качающийся хвост брамина. Это могла быть только Люси. Её любопытство и самоуверенность ставили в тупик всех. Порой, она могла подслушивать разговоры на кухне, спрятавшись под окном и даже почти не дыша, пока вторая голова мирно жрала фикус на подоконнике. Но надо отдать ей должное. Порой она даже меня пугала, когда я задумавшись брёл по участку глубоким вечером, а она внезапно вырастала из-за угла, прикинувшись экзотическим тотемом. Я не стал её спугивать. Обсуждать на кухне я сейчас ничего страшного не собирался, так что главная сплетница стада зря потратит сегодняшнюю удачу. В кладовой под лестницей я взял седло, а потом в гостиной снял со стены Уравнителя и закрепил его на левой половине. Справа прикрутил ящик с пятью пустыми бутылками и четырьмя с молоком, а потом закинул всё это к себе на спину. Я примотал ножны и кобуру с револьвером к передним ногам. Невольно мой взгляд упал на зеркало. Всё-таки Уравнитель реально монструозное изобретение. На вид – обычное двуствольное ружьё, которыми пользовались наши предки. На деле – гибрид двустволки и револьвера с барабаном на четыре парных или отдельных выстрела. На седле ещё дед приделал механизм для подачи сменных клипс. За минуту из него можно выдать столько огня, что не выжил бы даже Шаи-Хулуд, будь он неладен. Главное, чтобы хватило патронов. Отец ничего не добавил к конструкции, только выгравировал свои визитные усы после поворотного механизма. Я не уверен, что это хоть как-то могло повлиять на точность или мощь, но отцу нравилось.Отогнав размышления, я таки дошел до дверей, где меня поймала Роуз и сразу начала заваливать меня словами:

- Прости, прости, прости, я правда не знала, что он такой важный, - она тараторила и целовала меня так быстро, что я еле успел вставить слово:

- Стой, стой, да стой же ты. Что случилось-то?, - после моих слов она села на задние ноги и виновата начала заламывать передние:

- Ну, мне сначала показалось, что этот ошейник дик и уродлив, да и опасен, но Сара мне рассказала и про своего отца, и про твоего, и про то, что этот ошейник для них всех значил. Прости!, - это было просто подарком небес, наверное. Спасибо тебе, Сара, ты избавила меня от всех проблем!- Не надо извиняться, ты просто не знала, а я не успел тебе его показать. Сам случайно нашел утром. А тебе он не нравится?

- Нет, что ты! Он прекрасен, я просто плохо его разглядела сначала. А теперь вижу и его. И твою могучую шею, да и вообще, - её голос затихал и затихал, пока она приближалась к моему уху, дальше она говорила совсем шепотом, - ты же ведь понимаешь, что я бы отвесила тебе подзатыльник или заорала бы прямо в ухо, если бы на тебе не было бы оружия, верно? Запомни на будущее – предупреждай заранее если решишь откопать ещё один артефакт своей семьи, чтобы я не позорилась перед Сарой и всем стадом. Я ненавижу её этот… поучительный тон. Хорошо?, - я кивнул, - Хорошо. Иди.

Выйдя на улицу, я вновь услышал её голос:

- Тру! Найди Стронга, раз собрался идти до Муна. Он хотел пойти с тобой и увидаться с Брэнди.

О нет. Оооо нет. Это означало, что за минуту я не успею всё сделать. Придётся оставаться и пить с ним в лучшем случае чай. Только я собрался крикнуть, что не успеваю и тороплюсь, как Стронг сам пулей выскочил из дома и начал гарцевать вокруг.

- Папа! Мы идём до мистера Шайна? Правда? Можно я с тобой! Я должен поблагодарить Брэнди! Тебе ведь понравился подарок? Она помогала! Так ты возьмёшь меня с собой? Ну пааап!

Вот почему я такой умный пони, а? Наверное, хорошо быть тупым и не замечающим такие простые логические и событийные цепочки. Выдохнув, говорю сыну:

- Хорошо. Собирайся, бандит. Выдвигаемся через минуту.

Он убежал обратно в дом. Идти было не то, чтобы совсем далеко, но прилично. Фермы были здесь неплохо раскиданы друг от друга. Дело было в том, что с пегасами осталась весьма небольшая группа пони. Из них получилось образовать вокруг башни всего восемь ферм. Каждая семья получила равный кусок "пирога" при жеребьёвке. Почему "пирог"? Пегасы говорили, что наши фермы похожи на круглую лепёшку, разрезанную на восемь равных кусков четырьмя взмахами ножа. И именно в точке пересечения этих взмахов и были башня и Андвор.Пока Стронг собирался, я подошел к Сэнду и потрепал его по макушке. Какой же он стал седой. Его родную рыжую шерсть едва видно. Разве что одно ухо до сих пор гордо стоит торчком и горит натуральным огненным факелом на его песьей голове.

- Давай Сэнд, следи за домом. Охранять!

Он уверенно замахал хвостом с некогда чёрной кисточкой, и заковылял на свой любимый пост рядом с силосной башней, откуда открывался вид на всю территорию. Сзади послышалась возня. Я обернулся и заметил Стронга с лёгким рюкзачком.- А где брат?, - спросил я. Было подозрительно, что тот тоже не захотел пойти с братом.

- Он рисует пап. Да и мама сказала, чтобы он потом помог ей на кухне. Она обещала, если он поможет ей быстрее закончить все дела по дому, а мы с тобой вернёмся до темноты, то сегодня будет особая сказка на ночь!

- Тогда выдвигаемся. Путь не ближний.

Роуз помахала нам с крыльца, и мы побрели по дороге на юг вдоль границы.

Здесь было бы лютое пекло, если бы не завеса. Интересно, застану ли я или хотя бы Хард со Стронгом времена, когда Анклав уберёт облака? Наверное, это было бы хорошо, но с другой стороны – я не уверен, что жара – это круто. Роуз рассказывала, каково это – жить под открытым небом. Её племя временами заходило очень далеко в пустыню. Она видела и Солнце, и Луну, и даже звёзды. Из её рассказа следовало, что звёзды - это что-то вроде сотен и сотен бусинок на огромном чёрном одеяле, а Луна – это как дырка в пододеяльнике, откуда выглядывает белоснежное одеяло. Она что-то ещё рассказывала про фазы Луны, благодаря чему они отслеживали время испокон времён, и про то, что у жадного Солнца ровно восемьдесят три щупальца, которыми оно собирает все звёзды с небесной глади, чтобы пони и зебры могли наслаждаться их видом только ночью, но мне это кажется уже совсем какими-то байками зебр. Через час мы преодолели примерно половину пути. Отсюда были уже заметны поля Муна, целиком засаженные пшеницей. Хлеб и виски – главная гордость его фермы. Если бы он постоянно не влезал в различного рода аферы, то давно был бы богаче всех в округе. Но нееет. Ему не живётся спокойно без поиска приключений на свой идеально подстриженный хвост. То попробует организовать в Андворе казино, которое быстро закроют из-за пегасов, ибо по уставу не положено, то попробует навести новые торговые пути с большой землей, но в итоге потеряет всё в лавине. Нас те события почти не коснулись. Разве что процент вырос, потому что солдаты успели попробовать вкус азарта, но, к счастью, на жизнь ещё хватало. Надо было тогда собраться всем соседям и хорошенько его отмутузить, но его жена ему и так устроила весёлую жизнь, обрив его гриву и хвост под ноль. Он тогда несколько месяцев не появлялся в городе.

- Папа?, - из размышлений меня вытащил голос сына. Уж очень он был тревожный.

- Что случилось?, - может он устал? А я, как назло, даже воды не взял. Может мать ему положила в рюкзак?

- Что это там такое?, - он указал копытом в сторону границы.

Вдали я увидел стаю кассадоров, которые сражались с Блотспрайтами и крысами. Ничего хорошего эта встреча не предвещала. Если они быстро расправятся с ними, то мы будем их новыми жертвами. Рядом я заметил огромный валун. Был шанс, что, спрятавшись за ним, мы избежим их внимания.

- Сынок. Пригнись и медленно иди за тот большой камень. Я буду за тобой. Если они нас не заметят, то это будет просто сцена из дикой природы, которой ты потом сможешь поделиться с братом и Брэнди, верно? Им это понравится?

Он явно начал продумывать детали этой героической истории и спокойно побрёл за камень. Спокойствие - это именно то, что спасёт твой круп при встречах с животными. Я давно научился обращаться с животными так, что они почти меня игнорировали. Но кассадоры – это не тот случай. Эти ублюдские порождения пустыни не ценят ни авторитеты, ни любовь, ни прикорм. Для них есть только жажда крови.Уже зайдя за камень, я стал следить за боем. Кассадоры не могли проиграть, а значит это лишь вопрос времени. Их мохнатые пчелиные тела танцевали танец смерти вокруг несчастных крыс и спрайтов. Повернувшись к сыну, я сказал:

- Стронг. Ты помнишь наши занятия стрельбой?

- Да папа, - у него в глазах загорелась надежда на реальные приключения. Он ещё не понимал истинной опасности столкновения с главным хищником этих земель (ну не верю я в огромных червей, которые своим брюхом могут закрыть небеса, когда решают перепрыгнуть с бархана на бархан, а не проползти под землёй).- Главные правила?

- Не наводить на пони, держать на предохранителе и не закрыть глаза.

- Молодец, - я вытащил из кобуры револьвер и засунул ему в рот, - на всякий случай. Будь готов, Стронг Уинд. Будь готов.

Я перевёл оптику седла в боевое положение и выглянул из-за камня. Бой закончился, и кассадоры принялись пожирать своих жертв. Вблизи они были ещё отвратительнее. Но тут я заметил, что один из них не ест и смотрит прямо не меня. Я быстро задвинулся за камень и про себя от души выматерился. Только бы он просто задумался, а не заметил меня. В барабане сейчас слева дробь, справа жаканы. Для надёжности дважды нажимаю на перезаряжающий механизм, чтобы сменить податчик боеприпасов и ещё раз, чтобы перезарядить. Седло щёлкает, и меняет барабан на чистую дробь. Залпа из обоих стволов должно хватить, чтобы убрать его сразу, как только он подлетит и заглянет за камень. Сын дрожит, но глаза не закрывает. Молодец. Жаль, что его первая охота выдалась такой, но будь я проклят, если она станет последней! Не позволю! Никто ещё из нашей семьи не умер на охоте! И сегодня этот статус кво не изменится! Слышите меня, о духи хаоса, раздора, охоты и запада? НЕ ПОЗВОЛЮ!По нарастающему гулу я понял, что он подлетает с моей стороны. Как удачно. Аккуратно разворачиваюсь стволом в этом направлении и встречаю появление желтой крылатой тушки огнём их обоих стволов. Выстрел порвал тишину так, что пару секунд я слышал лишь тихий писк в левом ухе. В него вошла вся дробь, оставив одну огромную дыру на месте, где у них было сердце, но он ещё пару секунд недовольно повисел и как бы нехотя упал. Подходить к трупу сразу не стоило. У них, конечно, нет рефлекса, как у тех змей, которые даже после отрубания головы могут тебя укусить, но всё равно. Быстрый взгляд на сына. Глаза открыты так сильно, как только можно. Сильная дрожь пробирает его от хвоста до копыт, но курок не взведён, а ствол направлен в сторону от меня. Одобрительно киваю ему и выскакиваю из-за камня, ещё раз дважды прожав механизм. Сейчас нужна дальность. Дробь и так эффективна на приличном расстоянии, но не как жаканы. После ещё одного нажатия и ряда щелчков, седло подаёт в ствол барабан с чистыми пулями. Я прильнул к оптике. Да, всё верно. Эти ублюдки уже побросали добычу и теперь мчатся на меня. Их осталось четверо. У меня всего 8 выстрелов до перезарядки, а эти курвы дергаются как наркоманы после двойной дозы винта. Времени всё меньше и меньше. Вдох… Выстрел на выдохе. Первый завертелся на одном крыле вереща на всю округу. Вдох… Выстрел. Проворот. Второму оторвало голову, и желтая кровь облачком пыли зависла там, где только что пролетало живое существо. Оставшиеся двое резко разлетелись, беря камень в клещи. Беру в прицел того, кто со стороны сына, слегка выходя вперед. Вдох… Выстрел. Мимо. Выстрел. Мимо. Нет времени на прицельную стрельбу. Четыре раза прожимаю рычаг на седле, чтобы вернуть дробь. Мучительно долгое перебирание механизма, не рассчитанного на работу посреди боя. Последний щелчок. Прожимаю перезарядку, не отрывая глаз от своей цели. Сзади жужжание еще на приличном расстоянии. Мучительные секунды ожидания. Кассадор уже начал отводить своё жало для смертельного удара, когда раздался щелчок, сигнализирующий о том, что орудие готово к залпу. Прижимаю сразу оба спуска. Тишина. Осечка! Гул сзади означал то, что второй тоже летит прямо меня. Оставалось лишь одно. Я напряг все мышцы и отпрыгнул в сторону. В следующую секунду кассадоры столкнулись и жало того, кто хотел убить меня спереди, пробило насквозь своего союзника. Стрелять в камень я не хотел. За ним был сын. Это опасно. Поэтому я достал нож и отцепил седло, пока монстр лапками стаскивал мёртвого товарища со своего жала. Затем он вновь взлетел и ринулся в мою сторону. Я прыгнул вперёд и в сторону и резанул его по правым крыльям, лишая возможности летать. Теперь он мог лишь верещать и крутиться по земле, размахивая смертельным жалом. Ловлю момент и всеми четырьмя копытами подаю ему на задницу. Жалко мешочки с ядом, конечно, но сейчас не до них. Он, вереща от боли, отрывается от задней части тушки и на всех шести лапах пытается отойти для разгона. Он теперь без жала и одного из крыльев, но у него всё ещё есть жвала, которым мог бы позавидовать и Сэнд в лучшие годы. Он бежит. Прыгаю в этот раз вправо и бью задним копытом в челюсть. Этого хватило. Кассадор повержен. Для надёжности вонзаю нож ему в мозг. Проверю себя. Вроде без ран обошлось. Не хватало ещё яд высасывать посреди пустыни. Казалось, что всё. Бой окончен, но тут я расслышал ещё одно гудение из-за камня и какие-то сдавленные крики. Не успел я в ужасе побежать на помощь, как раздались сначала два выстрела один за вторым, а потом ещё четыре. Забежав на камень, я застыл в ужасе. В поднятой песчаной пыли ничего не было видно, но судя по тому жужжанию – это ещё один кассадор, привлечённый шумом, решил пообедать моим сыном. Но отчего сейчас так тихо и лишь какие-то щелчки раздаются из пыльного облака. По мере спадания пыли я сначала увидел два оторванных крыла, которые лежали метрах в пяти и тушку самого насекомого в паре сантиметрах от Стронга, который судорожно дёргал спусковой крючок с абсолютно остекленелым взглядом.

- Сынок?, - я позвал Стронга не решаясь подойти, - Стронг?

Он прекратил щелкать, выплюнул ствол и медленно повернул голову ко мне:

- Я не закрывал глаза, папа…, - после чего разрыдался, не сходя с места.

Я подбежал к нему и обнял, пытаясь успокоить. Я говорил ему какой он герой и молодец, но он всё не прекращал. Возможно, боль из-за песка в глазах? Я не знаю. Думай Грит. Точно! Надо дать ему воды, может ему полегчает. Пока я искал воду у него в рюкзаке, я увидел ещё одного касадора. Совсем ещё маленького, который полз по ноге моего сына. В ужасе я чуть было не убил эту тварь, но потом понял, что оно не живое. Да и не мёртвое. Это кьютимарка моего сына! Мой сын получил кьютимарку на охоте! Рядом со мной! В мой день рождения! Я подхватил сына под передние копыта, сам встал на задние и закружился на месте радостно крича. Походу это помогло. Стронг от шока, что его отец сошел с ума от горя, перестал плакать и попытался меня успокоить:

- Папа! Папа, я в порядке. Папа! Ты с ума сошел?

- Нет сынок. Я абсолютно нормальный! Я НОРМАЛЬНЫЙ!!!

Однако, сына я опустил. И сидел, сгорая от нетерпения, пока он сам заметит изменения. Мы с минуту пялились друг на друга. Я улыбался как умалишенный, а он промаргивался. Но на бедро пока не смотрел. Ещё через минуту он, не отрывая от меня испуганного взгляда, потянулся к сумке и достал оттуда воду. Немного умылся и протянул бутылку мне:

- Папа, попей. С тобой всё в порядке?

Я уже сгорал от нетерпения, но говорить ему прямым текстом не хотел. Это был важный момент и для него тоже:

- Спасибо Стронг, не надо. Закидывай её обратно в рюкзак и давай собираться.

Наконец, убирая бутылку, он её замечает. Я не вижу, что происходит у него на лице, но через пару секунд он начинает крутиться вокруг своей оси, пытаясь её получше рассмотреть и кричит:

- Папа! Папа! Это кьютимарка? Правда? Правда, папа!

Я ловлю его в охапку, и мы вместе дружно обнимаемся и плачем от счастья. Этот день просто уже не может стать лучше. Даже встреча с Мун Шайном не так сильно печалит меня. Кстати о… Вспомни Солнце, вот и…

Он галопом приближался по направлению от своего дома. Его, как всегда, безупречная и безупречно белая грива развевалась по ветру, а на белоснежной шерсти не было ни пятнышка. Со всей его идеальностью странно хорошо гармонировала слишком банальная бутыль с виски на кьютимарке. Странно. Слышимость здесь отличная, но не настолько, чтобы услышать за пару миль, да и не успел бы он столько пробежать за такое время. Что он забыл сегодня здесь?Приветливо машу передней ногой, всё ещё обнимая сына. Мун тормозит и внимательно осматривает побоище:

- А чей-та вы-таки вздумали охотиться на моей земле, соседушка?, - отличное начало разговора. Прямо в его стиле. Ни предложить помощь, ни привет, ни… Дискорд с ним. Отпускаю сына и отвечаю:

- Мун, успокойся. Твоя земля начинается с линии полей. Ну серьёзно, а если это твоя земля, то где моя оплата за борьбу с вредителями? А за получение сыном кьютимарки тоже налог потребуешь?

Он резко меняется в морде и из скряги превращается в торгаша, который чувствует прибыль. Нет, я не часто пью, но тут такой повод! Мой первый сын больше не пустобокий, а значит, это можно монетизировать.

- Поздравляю, сосед! А ты куда шел? Не ко мне ли за моим знаменитым на всю округу виски? Насколько я помню, у тебя же сегодня день рождения, не так ли? Я всё спорил с женой, давать ли тебе сегодня скидку, но раз тут двойной повод, то все её аргументы разбиваются в дребезги! Она точно твоя! Прости, не могу лично тебя провести по моим запасам и выдать самое лучше – дела зовут! Прощай, Грит! Ещё раз с днём рождения!, – последнее он говорил уже сильно удалившись и практически крича.Дискорд, да что за день сегодня такой? Почему всё так удачно складываться, и что я буду должен вернуть за всё это? Тем не менее, надо собираться. Пока сын любовался своей меткой, я собрал, перезарядил и проверил оружие. Походу осечка случилась из-за некачественных патронов. Надо будет в городе потребовать возврат за такое нахальство. Затем обошел целых кассадоров и вырезал у них мешочки с ядом, предварительно всаживая в каждого минимум одну пулю из револьвера. Это очередное правило охоты, когда дело касается этих ублюдков. Как оказалось, один реально прикидывался дохлым, так что простая осторожность спасла мне жизнь.

Пришлось пожертвовать одну бутылку, но зато это потянет на пятьсот, а может и больше крышек. Яд ещё совсем свежий, жаль, что после первой стычки у них его осталось мало.

Вторая половина пути прошла спокойно. Сын всё напевал гимн, как он сказал, Искателей без Меток, которые жизнь положили на помощь тем, кто их (меток), не имел, даже если они не могли их иметь в принципе. Какие же они с братом выдумщики, хех. Им бы книги писать. Возможно, если младший признается в авторстве всех историй, то он получит метку писателя и посвятит этому жизнь. Я не уверен, что сейчас это нужно миру, но будь я проклят, если это так. Этому умирающему миру нужно больше света и улыбок, а не наставленных друг на друга стволов. На ферме Муна было тихо. У него нет никакой скотины, но вон тот дымок явно доказывал, что даже в этой тишине – процесс идёт. У дверей дома вижу Текилу - старшего сына. Его розовая шкура с белоснежной длинной гривой заметны издалека на фоне общей серости окружающего мира. Он медленно жуёт какую-то веточку и качается в кресле, надвинув шляпу на глаза. Рядом с ним стоит отвратительный кусок рваной стали с рукояткой, который тот называет мечом. Машу ему передней ногой, на что он лишь медленно кивает и продолжает заниматься созерцанием чего бы там ни было. Стронг убегает куда-то в сторону, должно быть первым заметив розовую с чёрной гривой Брэнди, которая уже бежала ему на встречу. Они обнялись и исчезли за домом. Я же пошел внутрь, надеясь застать Драй Фивер на кухне. Она действительно там была и что-то напевала, замешивая тесто. Её худое розовое тельце дёргалось в такт напеваемой песне, а соломенные волосы были уложены в аккуратную длинную косу.

- Привет, Драй!, - если бы со мной была Роуз, то она бы попыталась хоть как-то пошутить над старой подругой, а потом вместе с ней отмывать кухню от муки и теста, но я не фанат деструктивных розыгрышей.- О, Грит! Привет, дорогуша. Ты пришел без Роуз?, - она быстро осмотрела всю кухню, как будто ожидая, что она прячется где-то за плитой или холодильником, ожидая её, Драй Фивер, оплошности, - что тебя привело сегодня к нам? Прости, Мун Шайн убежал по каким-то своим делам, будь он неладен со своими придумками. Кстати! С днём Рождения тебя! Я приготовила для вас с Роуз пару особых бутылочек, сейчас принесу!- Спасибо, Драй! Но сегодня есть ещё один повод! Мой сын получил метку в сражении со взрослым кассадором!, - после моих слов, она падает на круп, замирает и поднимает копыта к морде, на которой уже застыла маска ужаса.

- Солнцеликая Селестия, с ним всё в порядке? Он не ранен? Как ты додумался взять его на охоту на них?

- Стая напала на нас прямо по пути к вам. У меня не было выбора. А если бы я не дал ему револьвер, то он бы уже был бы мёртв. Видать, что борьба с воинствующими зебрами - это их забота, а устранять этих вредителей, прилетающих за ними из пустыни - нет, - сказал я, намекая на Дюк.

Скорчив морду так, как будто нашла в муке крысиный помёт, она встаёт и уходит, причитая и на меня, и на пустошь, и на наших “защитников”. Этих бандитов никто не любит, но все мы прекрасно понимаем, за ЧТО мы платим, и ЧТО будет, если мы решим отказаться от их услуг. Пока её нет, осматриваю кухню. На самом деле, наши деды строили всё это почти по одному проекту, так что отличий от нашей с Роуз почти нет. Всё те же деревянные массивы, собранные на века, разве что некоторые вещи выглядят и стоят иначе. Найти сейчас хорошо сохранившийся или отреставрированный холодильник почти нереально, либо стоит так, что проще выкопать погреб. Ну… Разумеется, если у тебя есть прибыльный бизнес, то тебе открывается чуть больше дверей, нежели обычным мусорщикам. Из окон их кухни открывается отличный вид на Пики Близнецы, за которыми находится поле. Его называли по-разному: Лисья Дуга, Проклятое поле, Мясорубка и даже Забудь Поле. Дед Муна сначала очень обрадовался такому "бонусу". Он думал, что если ты владелец земли где осталось много довоенной техники, то можно будет её выгодно разгрести, продать и вернуться куда-нибудь в башню Тенпони королём, а на деле – умер в муках от сильного облучения в довольно раннем возрасте. Это ж надо додуматься – лезть разбирать старые танки и прочую технику почти без защиты. Возможно, с этим и связано решение их предков гнать алкоголь. Говорят, он неплохо выводит радиацию из организма. Миф – или нет – решать не мне. Но если Мун Шайн и мутант радиационный, то его мутация это чудовищно здоровая и белоснежная шерсть и грива того же цвета. Можно было бы подумать, что он обычный альбинос, но нет – типичные красные глаза у него ну никак не заметить за голубизной его бездонных колодцев. В детстве мы с ним довольно тесно дружили. Оба красивы, высоки и умны. Но когда я начал расти вширь, он углубился в развитие торговой жилки, когда понял, что там, где я могу победить грубой силой, он способен уболтать кого угодно и на что угодно. Где-то в этот момент наши дороги и разошлись. Он считал меня дуболомом, а я не мог смотреть на его наглую и неприкрытую лесть, от которой все вокруг просто таяли.

Оторвавшись от созерцания далей, замечаю Брэнди и Стронга. Они бегают вокруг водонапорной башни, как и положено беззаботным детям. Тут же замечаю какое-то движение на башне. А вот и Джин – средний сын. Он как всегда почти не слезает со своей позиции, обложившись оружием и алкоголем. Он единственный ребёнок, унаследовавший от отца рог, так что мне даже страшно порой представить на что способен он на своей стрелковой позиции, когда один способен заменить с десяток профессиональных солдат.Драй вернулась всё ещё причитая. Интересно, а она вообще останавливалась? На спине у неё две коробки. Поставив всё на стол, она на секунду затихает, задумывается, а потом достаёт из холодильника ещё одну бутылку и пару замороженных стопок:

- Давай, Грит, - говорит она, освободив рот, - хлопнем, что ли? Мы с тобой не пили сколько уже вдвоём? Лет… семь?

- Примерно. С того самого рождества, когда Мун пропал из-за очередной аферы, а Роуз с детьми ушла в племя ради обряда пустого неба - я наконец скидываю боевое седло и разминаю плечи.

Мы поднимаем стаканы.

- За тебя, Тру Грит. Живи и процветай!, - тост, удар бокалов, виски обжигает горло и горячей змеей устремляется в желудок, где оседает и начинает распространять тепло.

Я пододвигаю седло с коробкой и достаю на стол 4 бутылки молока и 4 пустые:

- Роуз сегодня утром набрала у лучших девочек Сары. Я помню, что твои дети его любят.

- Да, Брэнди тоже будет рада, - как будто невзначай бросает она и наливает по новой. Я уже начинаю понимать, куда пойдёт этот разговор, но выбора у меня нет.

- За детей, - говорит она. В этот раз огненная змея кроме тепла заносит ещё и немного агрессии, которая потихоньку разносится по комнате.

- Фивер, - начинаю я, - я тоже вижу, что происходит. Но мы поклялись…

- Мы?, - яд и гнев вылетели из неё вместе с парой капель алкоголя, - ты заставил меня молчать. Ты убедил меня, что так будет лучше.

- Да. Так будет лучше.

- Что лучше? Лучше наши с тобой внуки будут плодом инцеста, когда Стронг Уинд и Брэнди сойдутся?

- Да. За одно поколение много болезней не вылезет. Никто и не узнает.

- Я буду знать. Ты подумал обо мне?, - она почти шепчет, чтобы Текила не услышал, но как по мне – он выглядел достаточно пьяным, чтобы не замечать этого разговора, даже если бы мы стояли по две стороны от него.

- Мне жаль. Я не предвидел такого исхода.

- Ему жаль, - она начинает смеяться и плакать одновременно. Мне и правда жаль её. Нас связывали давние узы. Если бы я тогда не столкнулся с племенем Зенкори, мы могли бы быть вместе. Но я ни о чём не жалею, разве что только о том, что сегодня в очередной раз пришлось обманывать Роуз.

- Дети Роуз – зони. Они и не пони, и не зебры. А кто будут наши внуки с тобой внуки? Кто они будут? Ты даже сейчас точно не можешь мне сказать, силами какой из рас будут обладать Стронг и Хард. Это отвратительно. Они мне отвратительны. Они вообще не должны существовать. Смешение рас – хуже инцеста.

- Фивер. Ты заговариваешься, - меня это начало напрягать, и я слегка поднял голос, - это МОИ дети тоже. И я их люблю.

Секунду кажется, что она продолжит изрыгать из себя грязь дальше, но она выдыхает и наливает по новой. Когда она поднимает бокал, мой всё ещё стоит на столе. Она это замечает, но всё равно выпивает.

- Действительно. Прости. Я… Я просто устала. Мун больше любит себя и свои идеи, чем меня. Да и времени уделяет куда меньше, чем мне хотелось бы, если ты понимаешь о чём я. Может мы…

- Фивер. Я не могу себя простить за первый раз, а ты хочешь опять втянуть меня в это?

- Мне тяжело Тру. И одиноко. Я мало сплю и начинаю сходить с ума. Я не хочу искать любовников, которых не буду любить, только потому, что Муну плевать на меня. Помоги мне, и я обещаю перестать забивать себе голову глупостями.