Глава 8 (1/1)

У разочарования был вкус испорченного пива. Кисло-горький, противно оседающий на языке, вызывающий тошноту и желание прополоскать рот, промыть желудок.Сполоснуть руки. Смыть с них чужую кровь.Эндрю давился, захлебывался кисло-горьким разочарованием, пока отряд составлял планы на следующий день. Этот – закончился полным фиаско. Как и вся гребаная экспедиция.Нет, Лора Дэвис в страхе за свою шкуру не наврала. Здесь действительно был медицинский склад. Когда-то давно полный не только медикаментов, но и сложных устройств, позволяющих калекам твердо встать на ноги.Когда-то давно – но не сейчас. Сейчас тут валялся оплывший пластиковый ящик с неисправными бионическими протезами. Непригодные к употреблению отсыревшие препараты – упали с поваленных стеллажей.И целая коробка разбитых контейнеров с имплантатами: на них обрушился кусок бетонной стены, раскрошил стеклянные колбы, внутри которых покоились чудо-устройства, позволил проникнуть внутрь влаге и плесени. Неповрежденных осталось лишь два.– Это ноцицептивный регулятор, – сказал Уорд, осмотрев один из уцелевших. – Снижает утомляемость, повышает болевой порог. А второй… Эти штуки для зрения. Мне очень жаль, Эндрю.Для зрения. Голую ладонь приятно холодил стеклянный параллелепипед с двумя крошечными круглыми ?пуговками? внутри. Может, Паркеру его отдать? Для матери. Парень заслужил небольшую компенсацию за четыре раздробленных всмятку пальца. Хотя, безусловно, в случившемся он сам виноват.Но он же не знал. Не знал, насколько это опасно – лгать Джеку Сандерсу.А Эндрю знает.– Я осмотрю протезы? – спросил разрешения Уорд. – Если какие-то подлежат ремонту, их стоит забрать с собой.– Разумеется, – поддержал Эндрю.Вот и все. Конец экспедиции. И надеждам тоже – конец. Ради кучки неисправных протезов погибли четыре бойца. Последний – пару часов назад. Не в бою, а по нелепой случайности: веса отряда не выдержали старые проржавевшие мостки в разрушенной ракетной шахте. Рухнули с высоты в три этажа, увлекая за собой одного из солдат.Когда по обломкам стен остальные скатились вниз, нашли еще живого парня насаженным спиной на кривой металлический обломок. Железяка прошла насквозь, из ржавой стала блестяще-красной. Разорванные кишки зацепились за острие, натянулись сизыми тросами. Эмблема Альянса на забрызганной кровью груди судорожно поднималась и опадала, подчиняясь агоническому дыханию.?Здесь можно хоть что-нибудь сделать?? – спросил Эндрю, глядя в застывшие, наполненные слезами глаза с расширенными зрачками.?Да, – ответил Уорд. – Эвтаназию?. Поднял ствол и вышиб бедняге мозги.Разлом, урча, проглотил еще одну жизнь – жизнь Томаса Риверы.Сволочь.Эндрю понял, что не знает, как обращаться к Сандерсу. Понял это в тот миг, когда вышел с бесполезного склада и увидел своих. Все были в сборе, мечтали живыми вернуться домой. Паркер, накачанный обезболивающими, съежился поодаль, его беспалая рука – уже обработанная, залеченная стимуляторами, – все еще была обмотана кровавыми тряпками. Наверное, ему так проще: не видеть, чего стоила одна мелкая ложь.В стороне с безучастными лицами топталась троица кретинов-сектантов. Зеленая на радарах и с виду совершенно обычная, похожая на нормальных людей.Эндрю взглянул на Сандерса –тоже невыносимо нормального с виду – и подумал, что без понятия, как к нему обратиться. По имени? Но разве это его настоящее имя? По званию? Так званий у него больше нет. ?Эй ты? – не самое подходящее обращение к тому, кто может лишить человека руки за ложь, не нанесшую, в общем-то, никому никакого ущерба.– Что? – в ответ на долгий задумчивый взгляд спросил Сандерс, и Эндрю с облегчением вздохнул.– Можно тебя на пару слов? Наедине.На бесполезный склад возвращаться не хотелось. Смотреть на расколотые, раздавленные, затянутые плесенью надежды – удовольствие так себе.Но Эндрю вернулся. И закрыл за собою дверь.– Мы пока не идем назад, – как иначе сказать, не знал. – Есть еще кое-что, что меня здесь интересует. Я хочу посмотреть.– На что? – равнодушно поинтересовался Сандерс.Подчеркнуто равнодушно.– На эту штуку. На рабочую систему управления запуском МБР.– Зачем?Даже не удивился. Надо же.– Любопытно, – Эндрю ответил в тон.Несколько секунд они молча разглядывали друг друга.– У тебя же есть АРХИМЕД.– Херня, которая сутки аккумулирует энергию для одного залпа.– Одним залпом можно пол-Ниптона сравнять с землей.– Эффектно, – сказал Эндрю. – Но не эффективно. Ты видишь? – он кивнул на закрытую дверь. – Устин ищет способы получить силовой перевес.– Он не получит ничего, что было бы сильней АРХИМЕДа. Если только… – Сандерс нахмурился. – Мне надо будет еще кое-что уточнить у наших новых друзей. И, конечно, им совершенно нечего делать рядом с рабочей пусковой установкой.– Думаешь, – Эндрю понизил голос, – их стоит убить?– Я вроде бы сразу так и сказал.Стыдно признаться, но Эндрю жалел идиота Паркера. Сам же, своим собственным ртом недавно заявил: людям следует прекратить убивать друг друга, иначе планета в скором времени опустеет.А тут идиот, который и так уже пострадал и тысячу раз раскаялся, что ввязался в эту смертоубийственную авантюру.– Наверное, я отошлю их назад. Скажу, чтобы проваливали. Скорее всего, их все равно сожрут в том туннеле. А Паркер пусть еще с нами побудет.Сандерс наклонил голову вбок:– Я никак не могу понять. У тебя было столько лет на развитие своего интеллекта. А ты по-прежнему непроходимо туп?– Это не тупость. Это сочувствие.– Роскошь, которую ты не можешь себе позволить.– Я могу позволить себе решать. И я решил…Его прервал шум за дверью. Чей-то выкрик, отчетливое ?куда, мать твою?!?. Грохот, топот, короткая очередь, взорвавшая тишину старого бункера.– Какого черта?! – вслед за Сандерсом Эндрю вылетел в коридор, на стене которого красовались выбоины от свежих выстрелов. – Где?..– Сбежали! – рявкнул радист. – Ушли в сторону лифта! На радаре еще видны. Прикажете догнать?– Нет. Отставить.– Реджи…– Я не Реджи. Меня зовут Эндрю, черт подери. Всё! – взмахнул стволом. – Пусть валят к чертовой матери. Разлом ими закусит на обратном пути.Вот тебе и ?объединим усилия?. Вот тебе и ?союзники?, мать их так. И пары часов не продержались, но ничего, эта история кое-кому дорого обойдется.– А мы? – спросил техник.– А мы идем дальше. Идем ведь? – Эндрю развернулся к Сандеру.Тот стоял, опустив ПП. Озадаченно хмурился, и казалось, что вот-вот ответит отказом.– Да, – кивнул. – Мы сходим кое-куда еще. У кого-нибудь есть лишний пистолет? Нет? Ладно, – достал собственный из кобуры. Лязгнув гильзой, угодивший под сапог, подошел к вжавшемуся в холодную стену Паркеру, протянул ствол. – Бери. Нам пригодятся, – улыбнулся, – все руки. Выстрелишь в меня – я и вторую тебе оторву. Нефигурально выражаясь. Понятно?– Да… Да, сэр. Понятно.Паркер взял пистолет дрожащей левой.– Умница, – сказал Сандерс. – Держи крепко. Потом не забудь вернуть.Полный разочарования и привычной ненависти к себе, Эндрю отдал приказ – и отряд двинулся к шахте. Туда, где зиял необъятный пролом в стене, а из осколков бетонных плит и горной породы выглядывал остов ушедшего под землю здания. Именно отсюда начинался тот самый настоящий Разлом.

***Жертвы обязаны окупаться. Каждая жизнь ценна. Ее ценность не только в бесконечной цепочке влияния, причин и следствий, но и в том, что получаешь взамен.До настоящего момента Эндрю кое-как уживался с этой системой. С этими формулами, увидев которые, Винс перевернулся бы в гробу. Все складывалось – одно к другому, как детали мозаики. Одни умирали, чтобы другие продолжили жить и делать шаги на пути становления чего-то огромного, грандиозного. Каждый вносил свою лепту, исполняя свой истинный долг.Во время перестрелки на крыше провалившего в ШПУ небоскреба свой долг исполнил радист. Ему снесло макушку выстрелом из крупнокалиберной снайперской винтовки, которую меченый стрелок в оконном проеме соседнего здания удерживал так, будто весит она не больше охотничьего ружья.В следующую секунду стрелка снял снайпер. Второго прикончил Сандерс. Когда бой утих, Джим Уорд не стал дожидаться, пока Эндрю спросит. Сам назвал имя выбывшего.От десятка бойцов осталось лишь пять.Может, Октавий подозревал, что старые боги потребуют жертв? Оттого и набрал столько народу?Но он все-таки не рассчитал. Десятка не хватит, чтобы мертвый город насытился. Он поглотит их всех, а когда жертвы закончатся – обратит внимание на того, кто их приносил в стремлении получить больше, чем ему полагается.Непомерными амбициями болен не только Устин. Но разве хоть кому-нибудь по плечу творить историю, будучи свободным от великих амбиций?Путь к их воплощению лежал через разлом. Не через город – через рану в земле, сквозь радиоактивный туман и оцепенелые останки домов, обглоданных безжалостным ветром. Здесь все было именно так, как Эндрю себе представлял: гиганты из бетона и стали, упавшие, будто сигаретные пачки. Целые комплексы зданий, перевернутые вместе с фундаментами и колоссальными пластами оплавленного взрывами грунта, но каким-то чудом сохранившие целостность и форму конструкций. Ржавые трубы сломанными костями торчали из высоких отвесных стен, а среди обломков шныряли, будто попавшие в глубокий порез микробы, чудовища-меченые.Эндрю перестал обращать внимание, кто из них как одет. Стрелял, едва завидев движение. Заглядывал в каждый брошенный ящик, в каждый тенистый закуток. Фортуна снова улыбалась ему – он нашел две коробки сухих целых патронов для своего ствола. Потому что у меченых тоже было такое оружие.От ПП 12,7 здорово пострадал Джим Уорд – и помощь ему оказывал Сандерс. Быстро, четко, профессионально, будто всю жизнь только и делал, что занимался выковыриванием пуль, а вовсе не умелым их размещением в трепыхающейся человеческой туше.Как устроено человеческое тело, необходимо знать и доктору, и палачу. А что он там говорил про печень?Эндрю пытался вспомнить. Весь день думал о любой ерунде, лишь бы не возвращаться мыслями к тому бескомпромиссному факту, что остался без имплантата. А значит – без желанных своих…?Пятидесяти?, – оптимистично подсказал внутренний голос, сославшись на то, что Сандерс неплохо разбирается в актуальной на текущий момент медицине.…десяти процентов на полное восстановление.?Пятидесяти, приятель?.Пятидесяти? Плевать. Он остался без имплантата, а жертвы обязаны окупиться. Математика. Гармония. Равновесие чаш весов. После этого уже можно со спокойной совестью сдохнуть.?А как же твои амбиции??Дьявол. Без Терезы этот клубок противоречивых порывов не расплести.Самым сложным в этом долбаном ?настоящем Разломе? было не продраться сквозь безудержно отстреливающуюся орду и не уберечь жалкие остатки своего отряда. Самым сложным оказалось организовать привал, когда подступила ранняя темнота.Разыскать на пышущем радиацией кладбище местечко, где дозиметр не надрывался бы от треска, было непросто. Безопасное местечко, чтобы удобно выставить караул и развести костер: ночи здесь далеко не жаркие.

?Рад-икс? улетал, как медовые леденцы. Когда подходящее местечко все же нашлось, трое бойцов признались: тошнит и крутит кишки. Джим Уорд выглядел зеленоватым даже в мягких отсветах пламени. Пока отряд распределял пакеты с антирадином, Сандерс ?обрадовал?: впереди очередной кошмар. Пещера – но не настоящая, природа тут ни при чем. Это Разлом создает имитации ее творений. Из остовов рухнувших зданий формирует высокий свод, выкладывает обломками стен причудливые лабиринты, ребристыми фасадами выстилает пол.– Такого больше нигде не увидишь, – поведал Сандерс. – Но там мы будем, конечно же, не одни.Эндрю посмотрел на отряд: пять уставших бойцов, один зашуганный Паркер.– А от этой пещеры до установки идти далеко?– Часа два.– Мы с тобой без поддержки справимся?После молчания Сандерс ответил:– Я думаю, справимся. Ты против большой компании?Эндрю снова посмотрел на тихих изнуренных бойцов, которые даже ужин в себя не смогли затолкать. Сидели под наклонной кирпичной стеной, вяло перебрасывались словами. У каждого в вене торчала игла.– Хватит с них. Пусть отдохнут.Эндрю знал: стоит отдать приказ, они встрепенутся, схватятся за оружие. Хоть ночью, хоть днем – ринутся в бой, но ведь предстоит еще и обратный путь.Пять жертв туда. Пять обратно. Несложная циничная математика.– Пещеру попытаемся пройти по-тихому. Дальше уже что-нибудь сообразим. Да и я не хочу… Не хочу, чтобы они видели конечный пункт. Ни к чему это, – он вздохнул и зевнул.Устал. До ночи оставалась еще пара часов, но на Разлом уже опустились густо-коричневые мутные сумерки. Кроме ветра – ни звука. На радаре – свои.– Хорошо, – сказал Сандерс. – Тогда двинемся ночью. И вернемся сюда к утру. Потом как раз будет время, чтобы пройти ШПУ и выйти к развалинам у дороги.– А спать? – удивился Эндрю.– Поспи сейчас. Потом прими что-нибудь. Мне все равно, что это будет. Главное, чтобы у тебя был ясный взгляд, хорошая реакция и твердая рука.Плана не было, от этого сон не шел. Скорчившись в спальнике, под тихие переговоры солдат, Эндрю пытался придумать хоть какой-нибудь сносный план на ближайшую ночь, но дальше пункта ?Добраться до цели? не зашел, все забраковывал, потому что ни черта не склеивалось, не складывалось.Два часа потратил на эту беспомощную херню. Голова разболелась; оплела стальными тросами сердце, надежно угнездилась в груди тревога. Кажется, кое-кто собирается облажаться в очередной раз, и этот раз заставит сполна заплатить за ошибку.А плана нет.?Ну и черт с ним?.Перед отправлением Эндрю переворошил рюкзак, в котором, помимо существенно полегчавших аптечек, обнаружил россыпь ярко-красных баллонов, соединенных с компактными ингаляторами.– Возьму их с собой. На всякий случай. И остального еще по чуть-чуть.– Ты уверен, – тихо произнес Уорд, – что это хорошая мысль?– Да, – соврал Эндрю.– У нас приказ любой ценой тебя защищать.– Я знаю. Приказ Октавия. Октавий подчиняется мне. Мой приказ не обсуждается: вы остаетесь здесь. К утру мы вернемся. А если нет… Вот тогда можете отправляться на поиски. Дай Пип-бой, – велел. – Открой карты. Я маршрут тебе покажу.Ночью меченые, как ни удивительно, спят. Мутации и увечья не лишили их этой потребности. Эндрю видел в их лагерях грязные, окрашенные почерневшей кровью матрасы, подстилки из картона и охапок старых афиш. Они спят – их можно застать врасплох или прокрасться мимо, не поднимая тревоги.Красться в силовой броне – чудна?я в своей нелепости мысль.– Готов? Все нужное взял? – спросил Сандерс, когда они с Эндрю выбрались из закутка и дозиметр поприветствовал ветер Разлома восторженным стрекотом.– Взял, – сказал Эндрю и выразительно тряхнул набитым рюкзаком, прежде чем закинуть его, почти невесомый, за стальное плечо.Покрутил в пальцах винт:– Это просто вдыхать? – Жмешь кнопку внизу. Одновременно делаешь глубокий вдох. И не дышишь какое-то время, чтобы вещество успело впитаться.Принимая химию у него на глазах, Эндрю будто в очередной раз переступил немыслимую черту.Он знал, что будет видеть Разлом в кошмарах, но, пока действовал винт, было плевать, как глубоко мертвый город вгрызся в подсознание. Под винтом шагалось, думалось, действовалось легко, будто, прокашлявшись с непривычки, тело сбросило с себя внушительный груз и разум избавился от свинцовых заноз – мало того что болезненных, так еще и тяжелых.Что-то случилось со временем. С его восприятием. Сандерс говорил, что путь займет два часа, но Эндрю казалось, что они только-только вошли в ?пещеру?, сложенную на манер гигантского шалаша из крепких строений прошлого, – и вот уже снова перед глазами расселина в земле. Рана. Разлом.Короткая – или нет? – схватка с туннельщиками обернулась промелькнувшим за долю секунды сном. Быстрым, смазанным, оставившим приятное послевкусие. Эндрю помнил, как грохотал пистолет-пулемет в его вполне твердых руках, как Сандерс, изведя магазин, ухватив одну из тварей за горло, вспорол ей брюхо боевым ножом. Как с хлюпающим звуком вывалились кишки на его сапоги.А дальше – меченые, разбуженные пальбой. Какой-то особенно меткий хрен, всадивший пулю аккурат во встроенный респиратор шлема. Микки, понятное дело, расстроится, но сумеет все починить, а до той поры придется глотать радиоактивный песок или одолжить у кого-нибудь запасной респиратор.Вторая – нет, третья – доза винта. Едва время замедлилось и зевота опять подступила к горлу, Эндрю не думая задействовал очередной баллон.

Винт – отличная штука, почему он раньше его не употреблял??Потому что ты наркоман, – чирикнуло в голове. – Тебе к веществам приближаться противопоказано?.Эндрю расслабленно усмехнулся: похер. Резво взбежал по узкому выступу к высокой бетонной площадке. Здесь ядерным взрывом полбункера отсекло. Из толщи песка и камня торчали огрызки стен, бывшие некогда коридором. А между ними, сверкая в свете нашлемного фонаря, призывно маячила дверь с цифровой панелью под ржавой крышкой.– Осторожнее, – предупредил Сандерс, когда Эндрю полез за новой дозой, заодно ощупав податливые тугие пакеты на дне рюкзака. – Так часто нельзя. Передозировка не смертельна, но исключительно неприятна.– Просто их действие так быстро заканчивается. – Стальные пальцы с бережной нежностью сжимали красный баллончик.– Заканчивается кайф. Действие продолжается. Ты гонишься за удовольствием или за эффективностью? – Не дожидаясь ответа, ввел код на панели.Эндрю задрал голову – и вдруг совершенно неожиданно увидел четкие точки звезд.Разве винт вызывает галлюцинации?– Здесь небо обычно чистое, – сказал Сандерс. – Дверь открыта, входи.

***Заключалась во всем этом ядерном великолепии какая-то особенная, завораживающая эстетика. Как в очертаниях мертвого города, проступающего сквозь ураганно-песчаную мглу. И в необъятном величии памятников ушедшего мира, и в грибовидном облаке, украшающем западный горизонт, – Эндрю помнил, как несколько лет назад вибрировали струны души, а тело пронизывал мистический трепет, пока ветер Мохаве размазывал по рассветному небу свидетельства ядерного взрыва, стирая образ, но не память о нем.Память осталась – превратилась в источник, к которому хотелось еще раз припасть, узреть истинную мощь войны и грозный лик Марса в огненно-черных клубах, застилающих солнце. Хотелось до зубовного скрежета, до почти физической ломоты…Нельзя. Еще раз – нельзя, потому что за ним последует третий, четвертый, пятый. Пока не иссякнут запасы разрушительного всемогущества. Или пока не погибнет последний человек на земле.

Четкого плана не было, но было намерение. Эндрю с мучительной болью выцарапал его из сознания, охваченного теперь уже не химической эйфорией. Терпеливо дослушал речь Сандерса, восхваляющего смертоносную красоту. Осмотрел внушительный зал, похожий на центр управления ?Лаки?, увидел пустую платформу – вроде той, на которой покоилась в ШПУ Хоупвиля самая первая встреченная МБР.С тяжелым сердцем вернулся к запыленным, но все еще полноценно функционирующим консолям.– Позволь спросить: что ты делаешь?А вот это был хороший вопрос.Сложный – один из тех, отвечать не которые можно часами, цепляясь то за одну, то за другую мысль. Обращаясь к прошлому, глядя в будущее, испытывая тянущую, острую тоску.Все ту же тоску по тому, чего никогда не было. И уже не будет.

– Не подходи, – попросил Эндрю. Его голос звучал устало и грустно.– Реджи. Или Эндрю. Мне все равно. Что ты делаешь?– Может быть, в кое-то веки что-то действительно правильное.Он до самого последнего момента не знал. Неразборчивыми урывками вспомнился давний сон: про картонный, ненастоящий город и ядерную бомбу на перекрестке. Про солдат Легиона, которые льнули к ней – и оставляли ошметки сгоревшей кожи на полыхающем радиацией корпусе.Совпадение. Ведь не бывает пророческих снов.Их не бывает. Однако бывший солдат Легиона здесь, и его задача – не поддаться мучительному искушению. Не прикоснуться, не потерять себя, не сгореть.– Что ты затеял? – Сандерс сделал два шага по бетону, впитавшему сырость и кровь.– Остановись.Держа в одной руке мягкий пакет с пластичной взрывчаткой, Эндрю показал Сандерсу вторую.– Это что? ЭМИ-граната? – прищурился тот.Остановился шагов за пятнадцать. Достаточно, чтобы не задело волной.– Я ее активировал. Приблизишься – отпущу кнопку.Скорбно вздохнув, Эндрю шмякнул взрывной пакет на консоль с рабочей панелью запуска.

Огляделся. И все-таки здесь красиво, черт подери. Необычная, непривычная красота, какой-то особый могильный шарм – будто Сандерс доверчиво распахнул врата в законсервированный кусочек далекого прошлого. Тут валялись белые кости, облепленные обрывками истлевшей ткани, обрастали пылью терминалы, консоли и крепкие, хоть и погрызенные коррозией мостки. Сверкая боеголовками, начиненными ураном, плутонием и черт знаем чем еще, дремали еще четыре разрушительных божества.Эндрю должен позаботиться о том, чтобы они никогда не проснулись. Как бы ему ни хотелось обратного.– Так ты за этим сюда пришел?– Не совсем, – он направился к соседней консоли. – Если честно… я до последнего не представлял, что буду делать.Сандерс, соблюдая дистанцию, отступил.Значит, все верно. Хоть в эти расчеты не закралась ошибка.– ЭМИ выведет из строя твою силовую броню. Ты станешь беспомощным.– А ты – мертвым. Если сгорит эта штука в твоем мозгу.– Возможно, – Сандерс неторопливо следовал за Эндрю вдоль накрытых пыльным ковром установок с мониторами, датчиками, кнопками. – А может, и нет. Мой мозг устроен совсем не так, как, например, твой.– А я типа не в курсе.– Нет, ты не понял. Это буквальность. Иная структура, иное распределение и плотность серого вещества. Влияют ли эти аномалии на последствия травм? Я не знаю. Но ты просто представь, что да. Представь, что я выживу. Что, по-твоему, случится тогда?– Можно попробовать выяснить, – пробормотал Эндрю, копаясь в рюкзаке и пытаясь одной рукой извлечь детонатор из сплетенных, спутавшихся проводов. В стальной перчатке делать это было категорически не удобно.

– Я сейчас очень тобой недоволен.– Нестрашно. Переживу.– Я бы на твоем месте не был так в этом уверен.– Да? – Эндрю задумался на секунду. – Ну и ладно. Мне все равно.Он разместил пять устройств – по одному на каждой консоли. Осталось их правильно соединить, чтобы сигналом дистанционного детонатора уничтожить всю систему управления запуском МБР. Погрузить кровожадных богов в вечную безмятежную кому.– Бессмысленно, – сказал Сандерс. – Есть и другие бункеры. Оборудование можно отремонтировать. Компьютерные системы – взломать.– Верно, – сказал Эндрю. – Разберусь с ними на обратном пути. Не отвлекай меня сейчас. Надо вспомнить, как это все подключается.Винта бы еще. Или чего-нибудь для мозгов. Вроде ментатов – говорят, эффект от них сродни ослепительному интеллектуальному озарению. Правда, и отходняк соответствующий: кажется, будто кто-то миксером перемалывает мысли и память в кисель, можно даже имя свое забыть.Нет, к черту ментаты.– Хорошо, – сказал Сандерс. – У тебя граната. А у меня ствол. Как думаешь, что случится быстрее: ты швырнешь в меня эту штуку и она рванет? Или я отсюда вышибу тебе мозги одним метким выстрелом?– Не знаю. Давай проверим.Он закончил с подготовкой, сгреб детонатор с ближайшей панели и отошел.

Если сейчас активировать – выдержит ли броня?Броня, может, и выдержит, но вот голову наверняка снесет. Шлем с развороченным респиратором он снял еще снаружи и оставил у входа.– Подумай о том, чего ты лишаешь себя.– Оружия, способного добить то, что еще не добито?– Оружия, способного стать залогом долгого мира.Сандерс обошел по кругу консоль, и под его ногой что-то хрустнуло. Чья-то хрупкая кость.

– Только подумай, – ровный, безэмоциональный тон. – Ядерные ракеты в руках Альянса. Один этот факт сведет любые конфликты на нет. Пригрози Сопротивлению ядерными ударами – и они сложат оружие к твоим ногам. Ты же хотел мира. Чтобы люди не боялись рожать детей. Покажи всем свою мощь – и никто не посмеет тебе угрожать.– Думаешь, даже Ланий?– Ланий? Мальчик мой, Ланий мертв.– К… как?.. В смысле ?мертв??От удивления Эндрю едва детонатор не выронил.– Не дышит, сердце не бьется, сгнившая плоть уже сползает костей. Если только его тело не предали огню.?Ола-ла, мистер Нолан! Кажется, вы пережили еще одного Цезаря! Теперь это место точно вакантно?.Эндрю взглянул на детонатор в одной руке. На гранату – в другой.– И… давно?– Он мертв уже два месяца. Погиб во время визита на базу недалеко от развалин Юджина. Я сам узнал об этом пару недель назад. Думаю, наши союзники со дня на день тоже будут поставлены в известность о трагической кончине своего вождя. Хотел сделать тебе сюрприз. Не получилось.– У него есть преемник?– Легат Корнут из Тусона, но я распорядился, чтобы мои люди позаботились и о нем.– Твои люди? Так это они?– Нет, – качнул головой Сандерс. – Не они. Какой-то бродяга со своим верным напарником. Один снайперский выстрел. Банально? Пусть так. Зато какой результат. Сейчас самое время взять Легион в свои руки. Тысячи и тысячи прекрасно обученных, верных солдат, готовых идти на смерть во имя своего вождя. Разве не великолепно?– Великолепно? Ты забываешь, с кем говоришь.– С тем, кто отказался от своего прошлого. Как минимум трижды. Не сравнивай себя с ними. Забудь. Не думай о том, кем ты был. Думай о том, кем ты будешь. О мире и процветании, которое ты можешь принести на истерзанные войнами земли.?Послушай умного человека. Херни он не скажет?.– Ты только взгляни на них. Разве они не восхитительны? – Сандерс повел рукой, и, следуя его жесту, взгляд Эндрю обратился к четырем целым боеголовкам. Они все находились здесь – возвышались величественными пирамидами, а корпусы ракет терялись где-то внизу. В бездонной темноте, куда не спуститься – только сорваться или прыгнуть намеренно.– Они удивительны, – услышал Эндрю свой хриплый голос. – Самое прекрасное, что я когда-либо видел.– Именно, – кивнул Сандерс. – Признайся, тебе ведь нравится воевать.– Да, – сказал Эндрю. – Нравится.– Вот видишь! Когда ты родился, сам Марс поцеловал тебя в лоб. Все эти годы он оберегал тебя от летальных невзгод. Он послал тебе меня – чтобы ты, оступившись в очередной раз, не свернул себе шею на какой-нибудь кочке. Он вручил мне сокрушительное оружие и сказал: ?Передай его вон тому парню, когда придет время?. И вот это время. Оно наконец-то пришло. А ты хочешь отречься от великого Марса вот так? Хочешь отвергнуть его бесценнейший дар тебе, его любимому сыну??Слышал? Теперь ты – сын Марса, приятель. Теперь сын Марса – это, к сожалению, ты?.– Вспомни, кем ты был, – Сандерс сбавил обороты, понизил голос. – Заикающимся фермерским мальчиком, насильно рекрутированным в Легион. Безвольным оружием, малолетним глупцом, неспособным мыслить за пределами вбитой доктрины. Сколько раз ты ошибался фатально? Сколько раз ты должен был умереть? Но ты жив. И ты здесь. В этом храме Старого мира. В этой кузнице гребаных военных чудес! Марс смотрит сейчас на тебя, и он верит, что в этот раз ты не ошибешься. Мальчик мой, не подведи его. И меня. Мы ведь так много в тебя вложили. Вместе.Шагая над пропастью по натянутому канату, Эндрю почувствовал сбивающий с ног толчок. Это налетел сокрушительный ветер Разлома, качнул, ворвался в уши криками, шепотом, увещеваниями тысяч, миллионов разгневанных голосов. Уговаривая, настаивая, требуя, выдвигая чертовы ультиматумы.?Это дорога в один конец?.?Нажмешь на кнопку – погибнешь…??…а если и выживешь – Сандерс тебя прикончит…??…долго, болезненно, лучше пусть сразу голову взрывом снесет?.?Это мир, приятель. Это самый быстрый способ установить мир…??…или показать этим детишкам настоящую войну. Такую, какая Цезарям даже не снилась?.?Твое имя впишут в историю…??…чернилами или кровью твоих врагов…??Жертвы должны окупиться, ЭйДжей. Окупи их разумно?.?Марс поцеловал тебя в лоб. Верь Сандерсу, уж он-то разбирается в этих делах?.– Я верю, – хрипнул Эндрю и медленно двинулся вперед, стремясь уйти как можно дальше от готовых рвануть пакетов. – Я верю тебе. Но знаешь… Знаешь, какую эмоцию я испытываю чаще других?– Нет. Удиви меня.– Вину. Я не знаю, как тебе объяснить, что это такое. И почему это тяжело. Так, что дышать порой невозможно. Иногда я тебе завидую. Хочу быть таким же бесчувственным мудаком. Не получается. И я заебался. Я просто до смерти заебался быть вечно во всем виноватым. И я не хочу чувствовать себя виноватым, если ты опять тут что-нибудь натворишь. Было бы проще тебя убить. Но это не решит проблему с ядерными ракетами. Потому ты здесь не один. Нас здесь сейчас двое.– Не доверяешь себе, – догадался Сандерс, отступая к выходу и следя за дистанцией.Опасается. Не стремится опытным путем проверять, выдержит ли мозг перегрузку и отключение имплантата.– Не доверяю. Я себя знаю. Я тот еще идиот.– Да, – согласился Сандерс. – Ты даже упустил из виду тот факт, что, если я погибну, ты отсюда не выйдешь. Дверь закрыта. Код – у меня в голове.– Дверь можно взломать.– Это ракетный бункер, мой мальчик, – он похлопал по толстой стальной двери. – Пока ее взламывают, ты от жажды умрешь, запертый в железном гробу с отключенной электроникой. Или ползая по полу среди иссохших костей. Ты снова сам себе создал целую кучу проблем. Отшвырни эту дрянь, – указал на гранату, – подальше. Положи детонатор. И я тебе расскажу, как сделать сокрушительное оружие залогом долголетнего мира. За эту твою выходку я обещаю не злиться на тебя. И это лучшее мое предложение. Другого не будет.?Уникальный шанс, приятель. Хватай его. Не упусти?.?Ты можешь стать самым могущественным человеком на континенте…?.?…но ракеты – межконтинентальные. Они далеко летят?.?С ними тебе АРХИМЕД не нужен, Микки будет в восторге?.

?Да к черту Микки! Это же власть! Это сокрушительная, необъятная мощь, о какой ты даже мечтать не смел! Только посмотри на них, они же, черт возьми, ве-ли-ко-леп-ны…?– Да. И поэтому в жопу.Он зажмурился и нажал на кнопку. Прогремел взрыв.

***Сандерс не выстрелил.Времени ему хватало с лихвой. С его навыками и реакциями он мог снести башку Эндрю Нолану до того, как тот замахнулся бы для броска. Мог прикончить его в любую секунду их откровенной беседы, пропитанной искренней, страстной любовью к войне.Но он не выстрелил. Это означает одно из двух: либо у него в запасе есть еще пара-тройка уцелевших ракетных бункеров, либо в его загадочной системе приоритетов жизнь Эндрю Нолана превыше ядерного господства.Эндрю размышлял об этом, глядя в подернутый красной пеленой потолок. Чувствовал, как под затылком растекается горячая лужа. Первые минуты не слышал ничего, кроме до тошноты знакомого писка в ушах. Буквально до тошноты: рвотные массы заполнили горло, наползали едкой горечью на язык. Не было ни сил, ни возможности их вытолкнуть из себя.?Вот так бесславно погиб несостоявшийся император Эндрю Джонатан Нолан. Захлебнулся своей блевотиной в какой-то заднице мира. Аминь?.Память подсунула образ пожилого мормонского пастора, читающего проповедь над бассейном с мутной водой.Эндрю закрыл глаза. И почувствовал под затылком чужую руку. Кто-то приподнял его голову, хлопнул ладонью по онемевшей щеке.?Сейчас будет разумнее притвориться мертвым?, – посоветовал внутренний голос.Эндрю выдали кровавые пузыри – вздулись на ноздрях при слабом выдохе. В груди болезненно закололо, и он не выдержал, кашлянул. Кровь, скопившаяся во рту, струйкой выплеснулась наружу.Он попытался пошевелиться, пока его переворачивали набок. Не вышло – броня не откликнулась, а остатков собственных сил едва хватило на слабое движение рукой. Пустой рукой, из которой в момент – или после – взрыва выпала электромагнитная импульсная граната.Просто прекрасно. Мало того что в затылок прилетел кусок какого-то дерьма, так еще и электроника разом накрылась. И перезагружаться, кажется, не намерена.– Ты слышишь? Слышишь меня??Притворяйся мертвым. Еще не поздно?.Эндрю вырвало. Повезло, что теперь он лежал на боку: едко-горькие массы с различимым металлическим привкусом расплескались по бетонному полу. Любой медик уверенно скажет, что подобное поведение нетипично для мертвеца.Он хотел бы усмехнуться этой забавной мысли, но не успел – заблеванный пол покрылся колючей зудящей рябью, и Эндрю опять потерял сознание.Пришел в себя от грохота выстрелов. Стреляли где-то недалеко. Где-то очень даже близко – по ту сторону бронированной двери. Из широкой щели между металлических створок тянуло морозным холодом. Руки, пошарив по полу рядом с телом, ни оружия, ни рюкзака не нашли, зато лицу и голове вернулась чувствительность, а вместе с чувствительностью и боль – особенно в том месте, куда врезался осколок консоли.Кровотечение вроде бы прекратилось, и далеко не с первой попытки Эндрю удалось сесть. Пальба к этому моменту стихла, и он решил подождать – в надежде, что в бункер победоносно ворвутся его ребята, принесут с собой чистую воду и что-нибудь от боли в башке.Прошло минут пять или больше – но никто не спешил врываться. В древнем ракетном бункере Эндрю сидел один, и с каждой секундой ощущение всеобъемлющего одиночества множилось вместе с пульсирующей болью в затылке.Рюкзак с остатками взрывчатки и химии обнаружился шагах в десяти, недалеко от выхода. То ли взрывом его туда отшвырнуло, то ли кто-то – кто-то– его там положил, прежде чем уйти и бросить раненого и беспомощного на произвол судьбы.Что ж. Этот ?кто-то? уже и раньше так поступал. Ничего нового и удивительного, ведь у всех прочих людей хранители – ангелы. Эндрю Нолану же досталось предсказуемое в своем жестоком равнодушии существо, присланное сюда кем угодно, но только не небесами.

?А на что ты надеялся? Радуйся тому, что тебя не разрезали на тысячу мелких кусочков. Таких же жалких и бесполезных, как этот твой сраный подвиг?.

Нет. Подвиг не жалкий и не бесполезный. Эндрю, превозмогая нарастающую тошноту, с трудом повернул голову и увидел еще не осевшую пыль над искореженными обломками, бывшими недавно системой управления запуском МБР.?Надеюсь, капитан Диксон, теперь вы будете спать спокойнее?.Сердце снова кольнуло тоской, но необратимость свершенного подействовала как лекарство. По крайней мере, на время.Чтобы добраться до рюкзака, пришлось дрожащими руками упираться в залитый рвотой и кровью пол. Хлюпая мерзкой жижей, двигаться, волоча за собой бесполезные ноги. Лишенный шлема с наглядным и доходчивым интерфейсом, Эндрю понятия не имел, в каком состоянии броня, цел ли реакторный блок, остались ли еще живые враги за порогом.Механика не пострадала, однако сервомоторы не отзывались на сигналы мышц, и фактически сбылся его кошмар – он был закован в железный гроб. Вылезти из него – остаться вообще без какой-либо сносной защиты.К счастью, на месте оказались еще три нетронутые дозы винта. Жаль, на одном винте далеко не уйдешь. И не уедешь.Эндрю перепачканными руками переворошил весь рюкзак.Вот он, его скромный аварийный комплект. Маленькие зеленые таблетки. Треть банки. Навскидку где-то две дюжины доз. Инъектор, соединенный с заполненными химикатами баллоном, гремучая смесь, крутой боевой коктейль. В народе – психо.Безобидную химию таким словом не назовут, но безобидное его сейчас и не интересует.Когда-нибудь он научится просчитывать свои действия на сотни шагов вперед, учитывать вероятности, видеть последствия. При очередных подрывных работах постарается не забывать о том, что взрывной волной обломки расшвыривает на десятки, а то и сотни футов, особенно когда речь идет о С-4.Сейчас достаточно и того, что он предусмотрительно набил свой рюкзак не только взрывчаткой, но и незаменимой химией. Тем, что любой доктор без обиняков прописал бы гордому сильному воину, оказавшемуся в затруднительном положении.

?А вы что на это скажете, мистер Марс??– Ладно…Ситуация располагала к тому, чтобы идти ва-банк. Эндрю вытряхнул сразу две таблетки на стальную ладонь.– Надеюсь, Джим, что и дектосин у тебя припрятан.Проглотил, запил остатками чистой воды.В ожидании эффекта баффаута снял перчатку и ощупал затылок. Пальцы наткнулись на липкие и затвердевшие клочья волос. Крови было столько, что она еще не успела свернуться и высохнуть, однако рана под ней не прощупывалась. В том месте, куда прилетел осколок, череп болел – как и положено болеть черепу от удара, отправившего человека в мир сладкого забытья. Но то ли рана оказалась настолько мелкой, что, обильно покровоточив, сама затянулась, то ли выходит, что личный хранитель у Эндрю Нолана не такой уж и конченый мудак.Не настолько конченый, чтобы бросить его умирать. Просто бросить – другое дело.

Выждав для верности еще минут пять, Эндрю добавил к баффауту винт – и хихикнул. Видел бы Октавий его сейчас. Видела бы Анита, как он, перемазанный в собственной крови и блевотине, сидит на полу среди радиоактивных руин и накачивается химией так, будто задумал этим нехитрым способом свести счеты с жизнью.– Ну нет, – улыбнулся Эндрю, ощущая, как тело теряет свой вес. – Я еще поживу. Сколько получится.Цепляясь за толстый стальной наличник бронированной двери, он встал – и поплелся торжественно занимать теперь уже точно вакантное место.