Глава 11 (1/2)

– Позвольте мне рассказать одну притчу, мистер Нолан. Она о нищем бродяге, который проник на заброшенный двор. В том дворе стоял закрытый колодец, а бродяге очень хотелось пить. И вот, под покровом ночи, он подошел к колодцу, сдвинул крышку и увидел… Не воду. Он увидел россыпь сверкающих драгоценных камней. Бродяга тут же забыл о пересохшем горле, стал одержим жаждой другого толка. Не найдя поблизости ведра, он перегнулся через край. Раз за разом его руки хватали воздух, пока он не смог кончиками пальцев коснуться воды. Той самой воды, под которой скрывались сокровища. И как вы думаете, что случилось потом?Да, мистер Нолан. Вы абсолютно правы. Он так тянулся к сверкающим драгоценностям, что перегнулся через край слишком сильно. Его ноги оторвались от земли, тело перевесило и полетело вниз. Сколько бы бродяга ни звал на помощь, никто не откликнулся и не бросил ему веревку. В конце концов он устал барахтаться, сдался и утонул. И последнее, что он увидел, запрокинув голову к небу, были звезды. Именно они драгоценными камнями отражались в глубокой воде.

Вы, должно быть, спросите, в чем же мораль этой притчи? Смею заверить: мораль чертовски проста. Ставь перед собой реальные цели. Не будь идиотом. И не погибни в погоне за миражом.

***По словам дока, с Уэсли не все в порядке. Прошлой ночью в окнах еще не открывшегося салуна горел свет. Позапрошлой – Уэс был замечен возле южных руин, бесцельно шлялся там в одиночестве и что-то бормотал себе под нос. И до этого не раз и не два док, страдающий сезонной бессонницей, видел, как Уэс мается, не находит себе места ни ночью, ни днем.?Физически он в норме, насколько это возможно, – сообщил док, пока вернувшийся накануне Сандерс ковырялся с капризной медицинской машиной. – В остальном же я ничем не могу помочь?.

Эндрю тоже не мог.

Утром Джек Сандерс, помигивая рассветным солнцем в черном стекле очков, объяснял: он охотник и учитель, но это не значит, что он больше ни на что не способен. Он человек образованный, пожил и повидал немало, и со старой техникой ему тоже доводилось иметь дела. Да, прямо с автодоками и доводилось – устройства сложные, своенравные, к ним нужен особый подход. Чуть сдвинется линза – и вот хирургический лазер уже отказывает. Неверно подключишь диагностический модуль – программа даст общий сбой. Или, чего доброго, неправильно настроенная машина все же начнет работу, но вместо исцеления ждет несчастного пациента летальный исход.

Сандерс не техник, не врач. И – чего уж там – трогать эту штуковину лишний раз опасается. Но раз хуже точно не сделает, то была не была – рискнет.

С Уэсом же рисковать нельзя: он не машина. Человек – или выжатая до последней капли оболочка того человека, с которым Эндрю проводил вечера в Лимане, пил пиво или слегка охлажденный виски и делил подсохший мясной рулет. Затверделая, полая скорлупа, внутри которой, хотелось верить, еще теплится какая-то жизнь. Видимо, на этих остатках ?топлива? Уэс и функционирует, хватается, как за соломинку, за любые дела. Или же – и такое бывает – после мощного потрясения вскрылся какой-то нетронутый, неразведанный резерв…

Но все равно боязно. Коснешься не там, надавишь слегка – и скорлупа проломится. Вдруг, думал Эндрю с опаской, там, внутри, и впрямь уже нет ничего?На входе в город с утра устанавливали оборонительные сооружения, собранные из дерьма, кирпичей и старых, местами до дыр проржавевших трейлеров. От скрежета, с которым их волокли по асфальту, до сих пор зудело в ушах.– Это Господь, – доносилось из-за спины. – Это он меня уберег. Черное око смерти смотрело мне прямо в сердце, но Господь отвел его взор и направил в плечо. Когда грянул гром, я думал, что жизнь моя кончена, но все мы – любимые дети Господа, и он приглядывает за нами с небес. Сказано в Библии: ?Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев?. Поэтому я здесь. Чтобы за вас, за братьев и сестер моих, положить свою душу, если Господу так угодно. За тебя, брат, и за тебя… и за тебя, сестра…Кажется, закончив с вышками и салуном, здесь придется строить еще и церковь. Например, на месте казармы. Консул, когда вернется, будет от радости вне себя.Сколько здесь человек? Эндрю смотрел на многолюдную улицу. По спискам подобралось к пяти десяткам, но на деле народа больше: обитатели гостевого дома еще не решили, останутся или нет. Люди самые разные – от покашливающих стариков до беспокойного младенца с какой-то грыжей. Док злился: без общего наркоза оперировать ребенка нельзя. И когда, наконец, с востока прикатила загруженная телега, от вспыхнувшего ликования зазвенело в висках.

– Энди, рад видеть! – знакомый голос и улыбка тоже знакомая. – Охренеть тут владения у тебя. А это что? – палец Микки ткнулся в один из трейлеров. – А это? И вышка добротная… и знамена эти, и… Ух ты, это Октавий? Живой и здоровый? – Рука взмыла в воздух: – Воскресшим – салют!Октавий, следящий за тем, как старший рейдер выравнивает подпорки и проверяет их надежность, вскинулся, легко улыбнулся, махнул в ответ.

С Микки явились двое – гуль, которого Эндрю помнил, хотя не был уверен: мертвяки же все на одно лицо. И мужчина лет тридцати, со сбитым вбок носом. С виду чисто головорез, для приличия упакованный не в дикий наряд с шипами, а в обычную кожаную броню. Представился вежливо, с уважением осмотрелся, руку всем, кому требовалось, пожал.

– Не думал, что ты придешь, – Эндрю говорил и не видел в лице, поросшем густой ?дорожной? щетиной, тени недавней скорби. – Но здорово, что пришел. Сейчас организую вам отдых. Вас накормят, брамину воды нальют…– Подожди, – сдвинувшись к ближайшей лачуге, Микки огляделся, понизил голос. – Давай сразу, чтобы время зря не терять. Мы ж не с пустыми руками приперлись. Штуки, о которых ты спрашивал, в ?Маккарране? откопали. Васко их еле-еле у каких-то придурков отбил. Две вон там, – кивнул на телегу. – И целый ящик какой-то хрени, которая к ним идет. Денег не надо, это типа подарок. Третью они там решили пока что попридержать. С тобой поболтать хотят, но это не главное, – заговорил еще тише. – Не поверишь, но дружков Рико они отыскали. Двух отыскали, но с одним… Скажем так: совсем несговорчивый был. А второго ребята Васко слегка потрепали. Он не кололся, и я их тормознул. Пришибут ненароком, от мертвеца ты точно сведений не допросишься. Тебе самому бы с ним поговорить.– Я… Черт, – Эндрю с досадой цокнул. – Тут дел у меня по горло. Если свалю сейчас, это ж еще дня на три. Сегодня я собирался к аэропорту ?Серчлайт?, а потом…– Вот об этом народ и тревожится. Расстояния нехреновые, очень уж хлопотно аж оттуда, – Микки кивнул на север, – таскаться сюда. Вам бы поближе к нам перебраться. Или филиал какой организовать. Там, – опять кивнул, – или на полпути где-нибудь. В безопасном месте, недалеко от караванных троп… И да, – кивнул с радостной уверенностью, – дружков Рико они в старом лагере какой-то банды нашли. Там и торчат пока, а это недалеко отсюда. Миль пятнадцать или чуть меньше даже… Короче, если дашь карту, я покажу.

Судя по извилистой линии, которую Микки изобразил, топать до лагеря и правда не очень-то далеко. Часа четыре, если особо нигде не задерживаться. Шесть или семь, если, отправив парней Васко восвояси, свернуть к аэропорту и переброситься с Нейтаном парой слов.

Разговаривать с Нейтаном не хотелось. При одной только мысли о полуразрушенном туннеле вкус мертвечины появлялся на языке. В горле першило от приторно сладкой горечи, перед глазами прорастали из кроваво-черного месива тонкие, слабые грибные стебельки, и головки-полусферы качались в такт отчетливым рвотным позывам.Эндрю был бы чрезвычайно счастлив переложить эту миссию на чьи-то чужие плечи. Многое бы отдал, лишь бы к долбаному туннелю на милю не подходить… Но этим утром, еще до рассвета, в Ниптон явился Рубен. Принес, как и обычно, пару мешков сушеных грибов, какие-то настойки и лечебные порошки. Коллеге доку поведал: Нейтан уже почти месяц принимает таблетки, которые оставил ему мистер Кит. Стал не таким тревожным и дерганым, его память, разбитая на осколки, вроде склеивается кое-как. То и дело выталкивает на поверхность сознания полустертые образы и эпизоды – Нейт их будто заново переваривает в себе.

Делится ощущениями с Рубеном во время прогулок. Они вместе бывали на ранчо и даже собирали лекарственные травы возле пещеры Брок. Значит, при желании Нейтан мог бы дойти аж до самого Ниптона… Это ведь очень важно – чтобы он дошел и прижился здесь.

И, как назло, Эндрю единственный из оставшихся миссионеров, кого Нейтан вспоминает все время – с шуткой, улыбкой и добрым словом. С легкой печалью: соскучился по гостям. Поэтому хочешь не хочешь придется лично к нему наведаться, чтобы серьезно – и дружелюбно – поговорить.

– В этот раз ты тоже идешь, – Эндрю оторвал Октавия от работы, отозвал в сторону, чтобы визжание дрели не ввинчивалось в разговор. – Ты же не против? Переоденься, возьми все необходимое. Выдвигаемся через полчаса.– Что именно от меня потребуется?Эндрю хмыкнул:– Пока не знаю. С Нейтом я сам поболтаю, ну а там, дальше… Может, просто рядом со мной постоишь. Но будь готов и к дерьму. А где Микки? – огляделся. – Он не в ратушу случайно поперся? Черт… Слушай, у нас склад, надеюсь, закрыт?***На то, чтобы составить план или набросать речь, времени не было. По пути к аэропорту Эндрю пытался хотя бы в уме проиграть предстоящий разговор. Он скажет Нейтану, что без лечебных грибов миссия не протянет. Пообещает, что для него в городе выделят самый роскошный, самый темный, самый вонючий подвал…– …и, короче, она говорит: ?У них танковые войска, что вы им сделаете?? А паладин Джонс в небо внимательно смотрит и интересуется: ?А башенные зенитки у них тоже есть??Нейтан, конечно же, возразит, что для особых грибов нужна особая, чтоб ее, радиация. Значит, церквушку в Серчлайте не стоит списывать со счетов. А самое главное – это питательные удобрения. Вряд ли в Ниптоне кто-то обрадуется, если весь город вдруг заблагоухает гнилым мертвецом.

– …глушили электромагнитными бомбами. И без обид, приятель, но такой прыти от ваших никто не ждал. Это ж надо сообразить, как вся электроника внутри работает, чтобы вырубить ее сначала, а потом в стали дырки проковырять…Пару недель назад в горах рядом с Ниптоном обнаружили небольшую пещеру. Внутри – развалившуюся телегу, заполненную истлевшим, не поддающимся идентификации хламом, и сгнившие до костей останки каких-то бедняг. От города до пещеры полчаса тихим шагом. Можно попробовать грядки Нейтана переместить туда.– Куришь? Нет? – чиркнула спичка, потянуло табачным дымом. – Правильно, Энди вот тоже бросил. А я как лет двадцать назад в первый раз затянулся – так до сих пор курю. Тренер наш с курящих три шкуры драл, все ждал, что дыхалка откажет. Принципиальный мужик был, суровый. Во время обороны объекта… В смысле, когда Республика на ?Гелиос? поперла, одним из первых погиб. А вам ваши тренеры… или как их там… курить разрешали?– Инструкторы. У нас могли наказать за курение. Но не казнить.– А за бухло? Казнили? Совсем прямо? Дерьмо. Как же без бухла? Я вот…– Проклятье! – Эндрю едва не запнулся об асфальтную кочку. Свернул влево рядом с покосившимся знаком ?Стоп?. – Я ведь забыл сказать. К нам тут целая бригада ремонтников нагрянула. Сказали, что хотят работать на ?Гелиосе?. Я их и отправил туда. Вроде… – напрягся под посерьезневшим взглядом Микки. – Дошли нормально. Чейз… ну, главный у нас по охране. Он их проводил и с центурионом там все утряс… А чего ты так смотришь? – шаг замедлился. – Проблемы?Микки качнул головой:– Никаких проблем. Просто ремонтники, говоришь? Штуки всякие будут чинить?– Ремонтники, контролеры… и по компьютерам спец какой-то… А чего это у тебя рожа вытянулась? Ты же сам их, считай, напряг. Им ничто не грозит, командир там нормальный, я сто лет его знаю…– Ага. Ты вон, – Микки кивнул на Октавия, – ему об этом скажи. Твою мать, – фыркнул, затянулся глубоко, агрессивно, до треска сгорающей бумаги. – Ситуация была патовая, но я и не думал, что кто-то подпишется. Ну охренеть новости.– Да что не так? – впереди темнела знакомая арка туннеля, и Эндрю притормозил. – Я тоже удивился, когда они вдруг явились, но это же… здорово? Или нет? В чем, на хрен, проблема?

В тишине Микки сделал последнюю тягу, затоптал окурок возле ободранной ветрами опоры ЛЭП. Осмотрелся, поскреб подбородок.

– Забей, – потянуло прохладой. – Я сказал уже: нет никаких проблем.Меньше всего на свете хотелось ссориться из-за дурацкой станции, поэтому Эндрю допытываться не рискнул.Шанс не застать Нейтана был велик, но повезло: уже не подходе они заметили одинокую фигурку, которая волокла по дороге кусок ограждения со сломанными подпорками. Эндрю даже обрадовался, но, приблизившись, почувствовал знакомую тошнотную тяжесть в горле.

Голубой комбинезон. На Нейтане хренов голубой комбинезон. Когда-то разодранный – и кое-как перешитый, подогнанный по фигуре.

Комбинезон Карлоса – да какого черта вообще?– Перебраться в Ниптон? Я думал об этом, – едва стихла радость от неожиданного визита, Нейт стал хмурым, все пялился на огрызок забора. В стороне, на обочине, притягивала взгляд свежая песчаная воронка: кажется, недавно рванула одна из противопехотных мин. – Но это все-таки далеко. У меня тут куча вещей, – оглянулся на свои замысловатые баррикады. – И друзья в Серчлайте. Грибы в подвале церкви. Я же тебе говорил.Эндрю отвлекся от воронки, смотрел на грубые серые нитки, которыми накрепко зашили разрывы в комбинезоне. Вряд ли Нейтан сам справился, наверняка кто-то из Серчлайта подсобил.Принюхивался: пахло дымом, какой-то химией, нагретым асфальтом и сухой травой. И, совсем чуть-чуть, свежими экскрементами, но хотя бы не трупом – уже хорошо.– Мы сможем перевезти твои вещи, – сказал Октавий, пока Эндрю молчал, подбирая слова: комбинезон крепко сбил с толку, перемешал мысли, слегка подорвал дружелюбный настрой. – И организовать подходящее место для того, чем ты занимаешься. У тебя будет доступ к общей кухне и чистой воде.

– И Рубен, – в голове всплыл не самый плохой аргумент. – Рубену следует быть со своими. Помогать нашему доку лечить людей. Но он застрял на пустой ферме только из-за тебя, и, если ты переедешь, всем станет лучше.

– А я тебя знаю? – Нейтан, прищурив глаз, уставился на Октавия. – Вроде не видел раньше. И тебя, – кивнул Микки, который старательно полировал о штанину солнечные очки. – Вы тоже миссионеры?Короткая заминка, обмен быстрыми взглядами. Микки пожал плечами, нацепил очки и сразу стал похож на какого-то спецагента с отреставрированных киноафиш, которыми был увешан развлекательный клуб Грейнджера. Ему бы длинный плащ еще, шляпу и револьвер…– Я к миссии отношения не имею. Просто Энди вот, – кивок, – помогаю. Меня Микки зовут.– А я Октавий. Обо мне ты, возможно, слышал.– Слышал от Рубена и Джека Сандерса. Ты легионер, дезертир. Но меня это не беспокоит, я тут просто грибы выращиваю. Меня зовут Нейтан, – он потянулся к Микки с рукопожатием. – Не Брукс. Нейтан Вуд. Хорошо, – опять обратился к Эндрю. – Насчет Ниптона я подумаю. С Рубеном обсужу. Если что, вы мне с вещами точно поможете? И нормально меня там устроите?– Обязательно, – заверил Эндрю. – Все, что будет необходимо. И еще у нас, кстати, осталось несколько сухпайков.Этот парень по-прежнему казался странным – с черной повязкой, кривоватой полуулыбкой, в комбинезоне, снятом с разлагающегося мертвеца. С ни хрена не подкупающей прямолинейностью – и меньше всего на свете хотелось видеть его среди жителей Ниптона, но кто еще, черт возьми, будет выращивать долбаные грибы? В количестве, достаточном для обмена на чистую воду, и чтоб у миссионеров они всегда были под рукой. От кашля, от лучевки, от ебаного геморроя…

Ведь это невероятно важно. Почти так же важно, как ебаный Уэсли с его ебаной рукой. Или без руки – хрен разберет, с какой стороны на него смотреть, чтобы он выглядел правильно. С какой стороны… думать? Или вообще не думать?.. о нем. И не только о нем: еще и о рейдерах – жалких, потерянных без своей сраной банды. Об Октавии, который без стеснения врет в глаза, твердит это свое ?все в порядке?, но Эндрю знает: когда лицо легионера темнеет от боли, это чертовски, мать ее, сильная боль. Сильная, но не сравнится с тем самым проклятым чувством – оторванности, одиночества, ненужности, неуместности, – которое рвет, жжет, выворачивает наизнанку сердце, нутро, мозги.

А еще надо думать об Аде и Кирстен – и как там звали других? О Лиаме – Господь Всемогущий, хоть бы он жив остался! О доке с его непримиримой моралью и о собственных блядских моральных принципах, которые… а есть ли вообще?Думать так, чтобы от самого себя не тошнило, потому что когда вот так беспощадно качает – как сраный маятник, как висельника в петле, – тогда и впрямь начинает тошнить, сжимает желудок, дерет глотку желчью.И Нейт с его грибами тут, в общем-то, ни при чем.

– Надо во всем этом навести порядок, – сказал Эндрю совершенно спокойно во время короткого отдыха на обочине. – Я не вытягиваю один. Дантон взял за себя хозяйство. Чейз – охрану. Док занимается тем, зачем мы пришли сюда. Но есть куча всего еще, и я один не вытягиваю.Он посмотрел на Октавия. Посмотрел на Микки. Огляделся – 95-я Магистраль была пуста, не считая вяло ползущего перекати-поля, а в небе к востоку уютными кучками собирались серые облака.– Ко всему этому я был ни хрена не готов.– А кто ко всему готов? Нет таких, – Микки натянуто ухмыльнулся, отражая пустоши стеклами темных очков. – Думаешь, я был готов к тому, что эти… – кашлянул. – Что Легион все побережье к рукам приберет? Что вернусь в ?Хидден-Вэли?, а там наших к херам засыпало? И что я один останусь… А вот, кстати, вопрос, – развернулся к Октавию. – Чтобы до конца прояснить. Чтобы наверняка знать. Это вы сделали?– Бункер ?Братства Стали? уничтожили? Мы.Пауза – короткая, но воздух успел замерзнуть. Как и кровь в венах, и емкое ?блядь? на кончике языка.

– Блядь! – у Микки ничего не замерзло. Он издал гортанный смешок, сделал пару шагов, смял пальцами волосы. – Ну и… И что дальше? Да ничего! Вот стоим тут… Я и… И вы двое. И ни-хе-ра уже сделать не можем. Все уже сделано. Нами, не нами, за нас… И что нам остается? В глотки друг другу вцепиться? Я ведь даже по морде никому из вас дать не смогу! Да и не хочется. Мертвых все равно не вернешь и разрушенное не отстроишь.– Можно построить что-нибудь новое, – хрипнул Эндрю онемевшими связками.– Так и строй, твою мать!Микки подался вперед, и Октавий почти незаметно дернулся. Эндрю, не скрываясь, мотнул головой: не стоит, расслабься, в драку никто не лезет.

– Пока руки на месте, – продолжал Микки, – строй. Порядок навести надо? Так наведи. Помощь нужна? Говори – и помогут. Мне все равно делать нехрен, и я тоже тебе помогу. Васко народ собирает, как ты просил. А дальше что? Он без понятия. Они хотят клинику. Нормальную клинику, до которой не надо переть через пустыню сраных два дня. Хотят нормальную воду, еду… И жилье чтобы было. И чтоб никакие уроды не разрушили все опять. И да, да, – отмахнулся, едва Эндрю рот открыл. – Знаю, вы задерживаться не планируете. Но направление?.. Его хоть можете показать? Чтобы потом, без вас… Здесь же никого больше не осталось. Был местный царек, в последнее время едва отсвечивал, да и тот, – кивнул на запад, – все бросил. Свалил. Банды растут, их главари все наглее становятся. И секта эта паршивая, хрен знает, чего от них ждать… Но люди готовы вас слушать. Они хотят вас слушать. И раз ты там главный, они будут слушать тебя.– Я не знаю, что им сказать.– А ты подумай. Мозгами раскинь, умных людей спроси. Все, – махнул рукой, сунулся в пояс за сигаретами. – Надо двигаться. Дело к вечеру. А нам еще топать миль пять.Он тронулся с места, никого не дожидаясь, и Эндрю догнал его спустя десять-пятнадцать шагов.

– Мне жаль, – пристроился рядом. – Насчет бункера вашего. Я ничего об этом не знаю, но мне жаль…– Нет, – не глядя. – Не смей. Лучше сразу заткнись. Тогда, с Мартой, я тебе верил. Ты говорил правду. А сейчас… Извини, приятель, но вот сейчас ты врешь.

Эндрю врал. Умение подбирать правильные, нужные фразы в очередной раз сбоило, сердце покусывала тревога. Он последовал предложению – заткнулся, но несказанные слова бурлили, цеплялись друг за дружку и склеивались в никому не нужные объяснения. Он задавал мысленные вопросы, и сам же голосом Микки на них отвечал. И получалось до чертиков убедительно, вот только – и Эндрю знал это – настоящий Микки никогда бы такого не произнес.Это не конец дружбе. Конечно же, не конец. Просто все время давило, разрасталось, распирало внутри, а теперь вырвалось, выплеснулось – такое случается. Октавий одним опрометчивым ?мы? дырку в стали пробил. Лживыми сожалениям латать ее бесполезно, что-то другое нужно. Возможно, просто заткнуться и раны не ковырять.До места добрались уже на закате, когда лента асфальта окрасилась золотым. Опоры ЛЭП, тянущиеся бесконечной шеренгой вдоль дороги, разложили по насыпям и обочинам длинные тени-кресты. На востоке в пока еще светлом небе забелело почти круглое лунное пятнышко.Лагерь у трассы оказался останками трех лачуг. Даже больше навесов, собранных из всего подряд. Утопленные в песках, закрытые от ветра крупными валунами, они тускло маякнули железными крышами издалека. Рядом с одним из навесов, бросая отблески на лоток кем-то оставленной здесь лопаты, разгорался костер – большой, сложенный из обломков какой-то мебели, сухих веток и мертвенно-бледной травы. Дым только-только сбивался в столб, густел на глазах, поднимаясь к закатному небу, а на соседней крыше хохлилась парочка тощих ворон.

Васко не было. Вместо него – двое мужчин и женщина. Все незнакомые, но, стоило Эндрю представиться, закивали, заулыбались, каждый захотел руку ему пожать.Четвертый – какой-то хрен, одетый как обычный бродяга с пустошей. Сидел возле дерева Джошуа. Колени согнуты, взгляд в землю. Руки, заведенные за спину и чем-то связанные, обхватывали нетолстый, но прочный ствол.

– Времени нет, – Эндрю недовольно следил за солнцем. – К утру я снова должен быть в Ниптоне. Что он сказал?– Да ничего, – женщина пожала плечами, защищенными тусклым металлом. – Сказал, что ни хрена не скажет. Потому что тогда мы его убьем. Рой, – кивнула товарищу, – предложил ему ногу сломать, но Микки велел не трогать и тебя дожидаться. Эй ты! – обернулась на пленника. – Это тот парень, который Рико за яйца подвесил. Теперь говорить будешь с ним.Пленник не хотел говорить. Молодой, лет восемнадцати-двадцати, с кровоподтеком на всю разбухшую скулу, с порванной майкой и спекшейся коркой вокруг ноздрей. Щурился, фыркал, тряс головой, водил вывернутыми, явно затекшими в неудобной позе плечами. Когда Эндрю приблизился и опустился на корточки рядом, пленник скрипнул песком на зубах, сплюнул, пожевал воздух обезвоженным ртом.

– Вы ж меня грохнете, – выдал вполне трезвую мысль. – Выложу все – и прощай. Как Рико меня. Или просто пристрелишь. А так я хотя бы еще дышу.– Что вообще произошло? – Эндрю ловил его взгляд и не понимал, что в нем. Страх? Ненависть? Бравада обреченного на смерть? Коктейль, в котором смешалось все. – И когда это точно было? Где? Какого черта наши люди делали на пути в ?Биттер-Спрингс??– Да я не в курсе, что они, блядь, там делали. Я случайно там оказался. Я даже не знал, с кем придется дело иметь.– Сколько там наших было? Двое? Больше? Как выглядел тот, кого вы убили? Куда вы дели нашего пацана?Ветер, изменив направление, окутал их обоих едким пахучим дымом. Пришлось отвернуться, чтобы не жгло глаза.

– Дай закурить.Эндрю нашел взглядом Микки. Тот снял очки, и в усталых глазах замерло настороженное ожидание. С тихим ?да черт? оно сменилось напускным раздражением. Микки вытащил сигарету, подкурил, передал.– Вот так лучше, – пленник затянулся, пока Эндрю придерживал фильтр. – Эти уроды, – кивнул на людей Васко, – мне второй день ни жрать, ни курить не дают. Только пить, чтоб не сдох. Дай еще.Эндрю позволил ему сделать еще пару затяжек, прежде чем поймал себя на желании затушить сигарету о воспаленный прыщ, что блестел в уголке брови гнойно-серой головкой.– Ты же миссионер, – парень выкашлял сизое облачко. – Вы людям типа помогаете. А я тоже, блядь, человек. Я случайно там оказался. Флин сказал, типа дело верное есть. Типа ваши кучу бабла торгашу какому-то слили. И стволы у них есть, и моды, патроны… Ну и бабло тоже есть. Флину на миссию похер. Он не отсюда, откуда-то с юга пришел. А я не знал. Я…– Где пацан? Вы его тоже убили?– Я… блядь. А если все расскажу, ты меня типа отпустишь?– Ну типа… да. Отпущу.То чувство, когда врешь и собеседник знает. Вы оба все знаете – и смотрите друг на друга с глубочайшим, помноженным на бесконечность, абсолютным, черт возьми, пониманием.

Вот бы с некоторыми друзьями достичь такой же охренительной глубины.Впрочем, почему бы не отпустить? Этот тип вроде не совсем конченый. Молодой еще, на сторчавшегося рейдера не похож. И не тупой – способен сообразить, что к чему, напуган до чертиков…Ясное дело – напуган, и вряд ли ударит исподтишка.

– Я могу тебя отпустить, – в этот раз Эндрю и сам себе верил, искал варианты. – С условием, что ты на глаза мне никогда больше не попадешься. Расскажешь, что там случилось… Только всю правду. И можешь валить.

Подкрашенное закатом лицо напряглось от движения мысли. Выцветшие брови нахмурились, взгляд застыл.

– Я вообще ни при чем, – губы, покрытые хлопьями кожи, скривились. – Нас четверо было. Флин, Шериф… Рико примазался. Ну и типа я. Думал, стволами им пригрозим, барахло заберем – и свалим. Но Флин с кем-то там зацепился…– С кем-то из наших? Сколько их было всего?За спиной Эндрю стояли люди – он чувствовал их присутствие, краем глаза видел тени, но взгляда с пленника не сводил. А тот почти не сбиваясь рассказывал, как они зажали четырех миссионеров среди невысоких песчаных скал и одному – здоровому, бородатому, темноволосому – Флин в брюхо пальнул. Тот свалился. Мальчишка попытался сбежать, но его догнали недалеко от брошенного депо. А рядом с депо опустошенный рудник: то ли глину в нем добывали, то ли гипс, то ли еще какое дерьмо. Там и раньше когти смерти водились, и сейчас рыщут, поэтому мальчишке, можно сказать, повезло. Если б твари его заметили – на куски разорвали бы и сожрали вместе с костями и потрохами, а так его поймали и в безопасное место, подальше от депо, увели.