Глава 5 (1/2)

Он всей душой верил в эффект синергии. Когда собирается толпа людей, объединенных общей позитивной идеей, тогда их мысли, надежды и устремления сливаются в мощную, всепреодолевающую волну. Эта волна способна прокатиться по пустошам, миновать пару штатов и захлестнуть погрязший в многолетней кровавой войне регион. Очистить его, отмыть. Возродить города из руин и пепла, создать из черного праха новую жизнь.Это то, что действительно вправе называться миссией. Даже, пожалуй, Миссией, с жирной заглавной буквы, как писались некоторые – обычные с виду – слова в старинных книжках из богатой библиотеки отца.Заглавная буква придавала словам особый, более глубокий, смысл. И о предприятии, в котором участвует, Лиам всегда думал именно так – с жирной заглавной буквы. Ему было приятно воображать мощную невидимую волну.?Мне нравится ход твоих мыслей, – как-то раз сказал ему доктор Аддерли. – Но всем подряд об этом лучше не говори?.Лиам не считал себя наивным восторженным идиотом, однако другие могли счесть. Да и навыков ему не хватало – особенно в том, что касалось всяких драк и сражений с дурацкими перестрелками. Обращаться с огнестрельным оружием он научился, когда ему было двенадцать, но никого крупнее паука своими руками не убивал и, в общем-то, не планировал.Он мог бы назвать себя романтиком – но не идиотом. Поэтому, когда на пути миссионеров возникло неожиданное препятствие в лице разношерстной вооруженной толпы, когда по доктору Аддерли проскакал перепуганный брамин и проехала груженая телега, а грубый громила – бывший ?великий хан? – в очередной раз крикнул: ?Лиам! Беги!?…Тогда он понял, что волна налетела на камни и разбилась, оросив все вокруг густыми красными брызгами. Великолепная синергия обратилась банальной суммой общих потуг, где каждый старался как мог, чтобы выжить и помочь кому-то еще.Лиам тоже хотел помочь, но понимал расклад. Ему не хватало опыта. У него не было нужных навыков. А его гибель ставила под угрозу не только текущую миссию, но и все прочие, на которые ?Последователи Апокалипсиса? могли бы сподобиться в будущем.

Вдобавок его гибель ставила под угрозу благополучие дока Аддерли. И, как позже выяснилось, непосредственно жизнь бородатого ?великого хана?, но поначалу Лиам об этом не знал. Он, как и было приказано, спасался и ничего скверного в своем бегстве не видел.Спотыкаясь о кочки, ожидая, что в любую секунду его уронит на землю выстрелом, он влетел в ущелье, из которого миссионеры вышли от силы полчаса назад. Услышал, как в камень над головой вбились пули. Захлебываясь горячим воздухом, рванул вперед, чтобы побыстрее скрыться за каким-нибудь поворотом, где смертоносный свинец его не достанет, не прошьет легкие, не вышибет мозги.Справа и слева возвышались серые скалы, ноги вязли на мягких насыпях – каменное крошево перемешивалось с искусственным мусором и песком. То и дело встречались добела иссохшие стволы деревьев, штаны цеплялись за колючки кустов. Светлая песчаная тропа, которую Лиам заметил еще раньше, оказалась руслом высохшего горного ручейка: она хранила свежие следы обуви, копыт и колес.Стоило чуть замедлиться, за спиной раздались голоса. Кто-то вскрикнул на входе в ущелье, ему ответили. Эхо разнесло звуки по узким каменным коридорам, размазало по прохладным отвесным стенам. Загрохотали выстрелы – один, второй, третий…

Лиам не успел перевести дух, как снова пришлось срываться с места. Бежать вдоль пересохшего русла, огибать огромные, сросшиеся с землей валуны, перепрыгивать через поваленные стволы и не спотыкаться о пни.

Один раз он все же споткнулся – упал, крепко ушиб колено, обо что-то острое распорол ладонь. Отколотый камешек, сломанная ветка, бутылочное стекло или чья-то кость… Не было времени проверять. Лиам с ужасом осознал, что времени у него вообще может оставаться совсем немного – если смотреть глобально и всеобъемлюще. Тормозить из-за глупых царапин было нельзя.На чистом адреналине, не замечая боли, он пробежал приличное расстояние. Соскальзывая, перебрался через завал из камней, песка и каких-то рассыпающихся деревяшек. Прошагал в быстром темпе футов тридцать. Притормозил, прислушался: тишина.

Рискнул сделать еще одну остановку. Отдышался, откашлялся, отплевался от угодившего в рот песка. Почувствовал боль. Задрав штанину, обнаружил на колене черный синяк с кровянистой вмятиной посередине. Медленно и осторожно разжав кулак, увидел рану почти через всю ладонь. Рана выглядела паршиво – из-под драных лохмотьев кожи, сквозь густую кровь, проступала вздувшаяся масса, похожая на сочный фарш. Даже легкое движение пальцев вызывало острую боль, которая расползалась по ладони, взбиралась выше и постреливала в запястье. Такие раны сами не заживают: их обычно промывают и аккуратно стягивают, прежде чем вколоть стимулятор или еще какой-нибудь регенерант. В диких сообществах или когда под рукой нет препаратов, накладывают варварские швы.

У Лиама с собой не было ни специальных растворов, ни стимуляторов. Бинтов, иголок и ниток –тоже, да и сам себя он зашить все равно не сумел бы. Пытался оторвать кусок майки, чтобы перевязать рану и остановить кровь, но упрямая ткань не поддавалась, надрезать ее было нечем, а усилий одной, здоровой, руки не хватало.Выстрелы давно стихли. В ущелье больше никто не кричал, все вокруг успокоилось, обезлюдело. Ни погони, ни поисковой группы, ни рейдеров – если это, конечно, действительно были рейдеры. Ни воинов Легиона, которых Лиам даже толком рассмотреть не успел.

Нужно было возвращаться к своим – или туда, где на высокой скале засел грязный вонючий снайпер. Нужно было идти за помощью, поэтому Лиам, стиснув зубы и сжав скользкий от крови кулак, решительно захромал вперед, держась узкой песчаной ленты. Был уверен, что по ручейному руслу выберется к знакомым местам, а там уже посмотрит по обстоятельствам.Он действительно слабо ориентировался на незнакомой местности. Самостоятельно изучал медицину и анатомию, а не хитрую науку выживания в жарких пустошах. Ему и в голову не пришло следить за положением солнца и как-то отмечать свой маршрут, пока он плутал в затейливом каменном лабиринте, пытаясь найти выход уже хоть куда-нибудь – хоть к вонючему снайперу, хоть к злобным легионерам… В конце концов, миновав очередную развилку, он остановился, взглянул себе под ноги – и заледенел.

Осознал: пересохшее русло исчезло давным-давно. Превратилось в обычную, поросшую жесткой травой тропу. Не было видно ни следов раздвоенных копыт, ни отпечатков обуви, ни длинных канавок от деревянных колес.В чертовом ущелье Лиам намертво заблудился. Заодно выяснил, как ощущаются приступы клаустрофобии – когда кажется, что стены смыкаются, что воздух густеет и превращается в клей, забивающий глотку и легкие, обволакивающий сердце и заставляющий его заходиться в панических приступах, от которых белеет перед глазами и кру?гом идет голова.– Эй! – Лиам крикнул, и его накрыло неожиданно громким переливчатым эхом. – Кто-нибудь! Есть кто живой?!

?…вой-ой-ой-ой…? – издевательски отозвалось ущелье. От затылка до самых пят, заполняя все пустоты в дрожащем теле, разлился ледяной, парализующий рассудок страх.Уже начало темнеть, когда Лиам, чудом не задохнувшись от ужаса и вплотную подобравшись к настоящему инфаркту, вырвался из плена давящих стен. Оказался под необъятным полотном темно-синего неба, втянул похолодевший воздух всей своей не особо могучей грудью. Застонал, едва не заплакал от облегчения. Огляделся по сторонам.В сумерках пустоши выглядели иначе. Непривычно и незнакомо. Нереально – как на рисунках из старых журналов, где печатались рассказы о далеких безжизненных планетах и героических экспедициях к ним. Отец всегда говорил, что эти журналы глупые и ничему не учат. Лиам считал, что они учат надеяться и мечтать. А еще – преодолевать трудности. И даже когда случается большая беда – вроде неожиданной смерти матери, – не сдаваться и не опускать руки.Вся эта Миссия была его, Лиама, героической экспедицией в мир, которого он совершенно не знал. И в этом мире он вдруг оказался совсем один – в сгущающейся темноте, на неузнаваемой местности, раненый, умирающий от жажды после целого дня, проведенного среди камней и мертвых растений.Удалившись шагов на сто от ущелья, Лиам окончательно убедился, что вышел совсем не там, где уже бывал ранее. Тут не оказалось разбитой ленты шоссе и знакомых горных хребтов на горизонте, не торчали на фоне коричневого пейзажа столбы линии электропередач. Если прищуриться, можно было различить на горчично-серой равнине светлые полосы кем-то проложенных троп, а вдалеке, за силуэтами каких-то развалин, желтел крошечный огонек.

Первым порывом было вернуться и поискать какой-нибудь другой путь. Однако, едва паника полностью отступила, заговорил здравый смысл. Уверенно заявил: шансы заблудиться во второй раз, особенно в темноте, удручающе велики. Извилистыми проходами можно забраться слишком далеко, безнадежно оторваться от цивилизации и уже никогда не найти выход из проклятого – Лиам его проклял не менее сотни раз – ущелья.

Нужно дождаться рассвета – вдруг утром миссионеры сами его найдут?И все-таки разыскать помощь – раненая рука уже не кровоточила, но жутко болела, пульсировала, казалась распухшей и слишком горячей. Ушибленное колено тоже тревожило – каждый раз при попытке его согнуть или опереться на ногу в кость будто металлический штырь вбивался. А хуже всего было то, что целый день Лиам провел без воды – в убийственном климате юго-восточной Невады, наоравшись до хрипоты, наглотавшись колючей пыли и сухого песка.

В тот момент он поступил так, как на его месте, поступил бы любой: хромая и кривясь от боли, поплелся на свет одинокого огонька. Ведь там, где горит огонь, обязана быть хоть какая-то разумная жизнь.

Миновав голый пустырь, на котором даже выносливая трава не росла, Лиам доковылял до мелкой зловонной речушки, воду из которой пить не отважился, как бы ни был велик соблазн. Цепляясь здоровой рукой за останки разрушенного моста, кое-как перебрался на противоположный берег. Обувь снимать не рискнул – в сумерках не видно, чем там усыпано дно, – поэтому дальше пошлепал в мокрых, потяжелевших ботинках. Чувствовал, как тянет мышцы и ломит суставы. Кусал губы от обиды – почему, черт возьми, с ним случилось такое дерьмо? Может, ему вообще не стоило ввязываться в это рискованное предприятие?Вспомнились увещевания отца, насмешки старших братьев и мольбы маленькой сестрички, которая уговаривала его остаться дома и никуда не ходить.Вдруг они были правы? Вдруг все это действительно не для него?В первый раз сердце Лиама тревожно екнуло, когда взгляд зацепился за странное сооружение у обочины вроде бы как дороги – сравнительно ровной, выделяющейся полосы, ведущей от моста к желтому огоньку. Издали, при слабом свете, сооружение смахивало на невысокое кривое дерево, но чем ближе Лиам подходил, тем яснее становилось, что это не дерево, а какая-то фигура, собранная из… веток?.. Палок?.. Арматуры и ржавых металлических труб?..

Оказалось – из угольно-черных костей, закрепленных вокруг вкопанных в землю и перевязанных тряпками шестов. Отчаянно хотелось, чтобы это оказались кости браминов, койотов, гекконов – любого зверья, кроме двуногого и разумного.Черта с два. С кривого палочного каркаса на Лиама равнодушно пялились два без сомнения человеческих черепа. Под ними, примотанная толстой проволокой, красовалась грудная клетка с аккуратными параллелями ребер. Поверх нее, подобно праздничной гирлянде или громоздкому ожерелью, кто-то подвесил нанизанные на веревку крупные позвонки, похожие на дырявые звезды с тремя костяными лучами.В сердце опять нешуточно укололо тревогой. Поежившись от дурного предчувствия и старательно вспоминая все, что ему известно об обычаях диких племен Западного побережья, Лиам тряхнул головой, недолго поколебался и похромал дальше. В конце концов, кости – это всего лишь кости. Материал, который кто-то использовал для жутковатой поделки. Это не свежее тело со следами бесчеловечных пыток и не какой-нибудь бедолага, подвешенный на крюках.Всего-навсего скелеты двух… может, трех человек. Судя по состоянию – жертв не каких-то кровожадных чудовищ, а пожара, который давно бушевал в маленькой деревушке. Лиам добрался до обугленных изгородей и черных останков чьих-то домов, обогнул оказавшуюся на пути груду ржавого металлолома – древний, сожранный ржавчиной автомобиль. Замер шагах в пятнадцати от сравнительно целого домика – одна его половина сливалась с ночью и таращилась мертвой оконной глазницей. Вторая выглядела почти нетронутой. Справа от крыльца тлели красноватые угли, обложенные кирпичами, тут же стояло два целых садовых кресла, а сквозь криво приколоченные дощечки светило мягко, оранжево, по-домашнему.Цивилизация?

Лиам еще раз осмотрелся и решил, что все это похоже на цивилизацию. Тут живут, жгут костры и отдыхают в плетеных креслах. Ночью включают слабый, но заметный с улицы свет. Откуда-то со стороны отчетливо веет застарелой мочой и фекалиями – должно быть, от деревянной кабинки, какие принято ставить там, куда не дотягивается посторонний взгляд.

Твердо и окончательно решив ?цивилизация?, Лиам поднялся по просевшим ступенькам крыльца и, набравшись решимости, постучал.

В первый раз ему не открыли. Даже звука никакого не раздалось из-за ободранной двери.

Во второй раз он заколотил сильнее – до боли в костяшках. Напряг горло и как можно громче спросил:

– Извините, дома кто-нибудь есть?Сорванные связки заставляли голос звучать сипло и низко – совсем не так, как должен звучать голос подростка. Внутри могут испугаться и не открыть…

До слуха донесся какой-то звон. Натужный скрип половицы возле самого входа. Одновременно с этим хлопнуло где-то за домом, что-то упало с металлическим грохотом, кто-то – по голосу, мужчина – выругался крепко и ни капельки не скрываясь.

– Ты посмотри только… Это у нас что за чудо? Эй, малец. Ты один??Чудо? медленно повернуло голову. Увидело силуэт, светлеющий в густом ночном мраке. Без проблем опознало в нем жилистого, крепкого мужика в растянутой майке, с каким-то стволом в руках… Кажется, с ружьем – вроде тех, с которыми старшие братья ходили охотиться на одичавших свиней.– Я в беде, – Лиам шепнул и сглотнул, поморщившись от боли в пересохшей глотке. – У вас не найдется воды? Мне бы до рассвета где-то побыть. А если нет, я просто уйду…Дверь в дом распахнулась – и в ноздри, смешавшись с запахом уличного сортира, ударила вонь. Такая, что стремительным, безотчетным движением, Лиам прижал здоровую ладонь к лицу, зажмурился, сделал шаг и едва не свалился с крыльца.– Стоять! – рявкнулмужик с ружьем и шагнул в расстелившийся по земле оранжевый прямоугольник. – Что это ты удумал? Твои дружки где-то рядом? Нет? Я тебя спросил. Ты один?

Лиам, не убирая ладони, старательно закивал. Конечно же он один – иначе зачем бы ему обращаться за помощью?– Кака-ая пре-елесть, – женский голос проворковал у него за спиной. – Чистенький, аккуратный малыш в беде. Ну что же ты стоишь на пороге? Заходи, не стесняйся.